С.С.Подъяпольский, Г .Б. Бессонов, Л.А. Беляев, Т.М. Постникова

РЕСТАВРАЦИЯ

ПАМЯТНИКОВ

АРХИТЕКТУРЫ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Проблема сохранения культурного наследия все более осознается как одна из важных проблем, стоящих перед обществом. Принципы бережного отношения к памятникам прошлого были сформулированы уже в первые годы Советской власти в ряде высказываний

В. И. Ленина и в выработанных с его участием декретах Совнаркома. Особенно большое внимание уделяется этим вопросам в последние десятилетия, что нашло свое отражение в принятом в 1976 г. Законе СССР об охране и использовании памятников истории и культуры и в ряде постановлений, посвященных охране исторических городов и памятников архитектуры.

Важность сохранения исторических культурных ценностей была подчеркнута во многих выступлениях на XXVII съезде КПСС.

Интерес к сохранению исторического наследия возрос не только у нас, но и во всем мире. Быстрое преобразование окружающей человека среды, проявляющееся в урбанизации старых центров обитания и в резком изменении традиционного сельского ландшафта, привело к становлению нового взгляда на памятники архитектуры не только как на индивидуальное воплощение творческого гения, но и как на часть глобального экологического комплекса, от сохранения которого зависит будущее человечества. Памятники прошлого, и в частности произведения архитектуры, призваны противостоять тенденциям дегуманизации, возникающим порой как побочный эффект ускоренного индустриального развития. Все это повышает значение работ по сохранению памятников архитектуры и реставрационной профессии.

Деятельность советских реставраторов опирается на большую культурную традицию. Уже на рубеже нашего века в нашей стране сложилась архитектурно-археологическая школа, выдающимися представителями которой были

В. В. Суслов, П. П. Покрышкин и ряд других ученых. В советское время становлению реставрационной науки и практической организации реставрационного дела отдал много сил академик И. Э. Грабарь. Большой вклад в совершенствование реставрационных методов внесли Д. П. Сухов, Б. Н. Засыпкин, П. Д. Барановский, П. Н. Максимов. Сейчас в нашей стране действует широкая сеть реставрационных организаций, восстановительные работы ведутся по сотням памятников. Возрастает требовательность к качеству реставрации, повышается ее научная оснащенность. Рост потребности в кадрах архитекторов-реставраторов ставит перед архитектурными вузами задачу подготовки соответствующих специалистов.

Настоящее пособие предназначено для студентов архитектурных институтов и факультетов, специализирующихся в области реконструкции исторической застройки и реставрации памятников архитектуры. Задача авторов облегчалась наличием ранее выпущенных методических пособий, составленных коллективом авторов и охватывающих примерно тот же круг вопросов. Однако поскольку эти работы были рассчитаны не на студентов, впервые знакомящихся с дисциплиной, а на практиков, в данном издании потребовались известная переработка материала, частичная перестановка акцентов, внесение большей формальной последовательности .

От архитектора, занимающегося таким специфическим видом профессиональной деятельности, как реставрация, требуется овладение многими специальными знаниями теоретического и прикладного характера. В соответствии с этим отдельные разделы пособия посвящены как общим принципам реставрации памятников архитектуры (гл. 1, 2), так и практическим областям деятельности, непосредственно связанным с исследованием памятников архитектуры, проектированием и осуществлением реставрации (гл. 3—5).

Предлагаемый исторический аспект рассмотрения основных принципов отношения к памятникам и к их реставрации имеет целью помочь учащимся видеть в них не набор умозрительно выработанных правил, а органическую часть исторически сложившегося мировоззрения современного человека. Такой подход имеет свою традицию в литературе, посвященной общим проблемам реставрации памятников.

В работе освещены основные виды исследований, применяющиеся в настоящее время при подготовке реставрационных проектов. В учебнике введен раздел «Применение лабораторных исследований при архитектурном изучении памятников», отсутствующий в изданных методических пособиях по реставрации памятников архитектуры, который призван дать учащимся самое предварительное знакомство с этим важным видом исследовательских работ, все шире внедряющимся в реставрационную практику. Не рассматриваются вопросы изучения и реставрации стенописей, служащие предметом особой специализации. Не затронуты также проблемы пропорционального и метрологического анализа памятников, требующие дополнительной разработки применительно к решению реставрационных задач.

Изложение технических аспектов реставрации памятников архитектуры дается в очень сжатом виде, поскольку учебник рассчитан на архитекторов, которые в большинстве случаев не призваны самостоятельно решать вопросы технологии и инженерного укрепления, но должны быть знакомы с ними в той мере, чтобы уметь своевременно поставить их перед специалистами нужного профиля.

При иллюстрации общих положений авторам, по необходимости, пришлось в основном ориентироваться на примеры из практики Российской Федерации, с которой они наиболее знакомы. Между тем, работа реставратора в различных республиках по изучению и восстановлению памятников разных эпох и стилевых направлений имеет определенную специфику.

Учитывая это, авторы сочли целесообразным вынести часть материала, наиболее связанную с местными условиями, в приложения. Сюда относятся краткие сведения по вспомогательным историческим дисциплинам и по типам архитектурных конструкций, применявшимся в русском зодчестве. Оба приложения охватывают только русский материал (включая, отчасти, данные по Украине и Белоруссии). Для союзных республик необходима дополнительная разработка внутривузовских учебных пособий, рассматривающих соответствующие разделы работы архитектора-реставратора применительно к местным условиям. Кроме того, в приложение вынесен раздел, посвященный особенностям работы сводчатых конструкций, знание которых необходимо архитектору, специализирующемуся в области реставрации.

Раздел 4 гл. 3 «Археологические исследования памятников архитектуры» написан канд. истор. наук Л. А. Беляевым, разделы 1 и 2 гл. 5 «Основные факторы разрушения памятников архитектуры» и «Методы инженерного укрепления памятников архитектуры», а также прил. 3 «Принципы работы сводчатых конструкций, применявшихся в русской архитектуре» - Г. Б. Бессоновым, раздел 3 гл. 5 «Системы инженерного оборудования в памятниках архитектуры» - Т. М. Постниковой.

Считаю необходимым выразить благодарность Т. А. Бородулиной, Ю. Н. Герасимову, И. А. Киселеву. Ю. В. Ранинскому. П. А. Раппопорту, В. В. Скопину, Г. М. Штендеру, А. С. Щенкову, оказавшим мне ценную помощь своими советами при подготовке отдельных разделов, а также рецензентам книги.

С.С. Подъяпольский

Глава 1.

ФОРМИРОВАНИЕ ПРИНЦИПОВ СОВРЕМЕННОЙ РЕСТАВРАЦИИ

1.1. Возникновение интереса к памятникам античности. Их реставрация в начале XIX в.

Архитектурные сооружения во все времена были предметом забот. Их поддерживали, чинили, иногда восстанавливали. Это диктовалось в первую очередь утилитарными требованиями: ведь они были созданы в свое время для какой-то определенной функции, и, пока эта функция соответствовала потребностям общества, нужны были и сами здания. Подчас на первое место выдвигалась сторона не утилитарная: так обстояло с сакральной ценностью культовых зданий, с репрезентативной или мемориальной ценностью некоторых специально возведенных сооружений (арки, колонны). Однако подобное отношение к архитектурным сооружениям не было оценкой их как памятников архитектуры, т. е. как носителей специфической ценности, свидетелей культуры и искусства прошлого. Это в определенной мере связано с тем, что культуре ранних периодов, включая античность, в целом не было свойственно ощущение историчности, поступательного общественного развития, а историзм мировоззрения средневековья был весьма специфичен и ограничен областью эсхатологии, т. е. учения о развитии мира в чисто религиозном понимании от сотворения человека и его грехопадения до ожидаемого конца света.

Только отдельные явления, связанные с особой исторической ситуацией, выходят за рамки этих общих положений. Так, например, известен эдикт одного из позднеримских императоров

Майориана (457—461 гг.), запрещающий повреждение монументальных построек Рима как воплотивших его славу и красоту. Этот эдикт находится в несомненной связи с политикой Майориана, пытавшегося (хотя и безуспешно) возродить силу и авторитет императорской власти, противостоять натиску варваров. Архитектура Рима периода расцвета была для него символом былого величия империи, имевшим в тот момент очевидную политическую окраску.

В соответствии с таким отношением к древним зданиям деятельность архитекторов при их восстановлении или приспособлении к изменившимся потребностям не имела своей целью сохранение или раскрытие особенностей их прежней архитектуры. Осуществлявшие их поновление мастера, как правило, опирались на эстетические представления и строительный опыт своего времени. Иногда ради композиционного единства подвергали изменениям сохраняемые части старого здания. Но чаще всего обветшавшее здание попросту ломали и возводили на его месте новое. Части старых зданий нередко рассматривались как материал для создания нового архитектурного произведения. Уже в позднеантичный период не только колонны, но и другие элементы убранства, включая скульптурные горельефы, переносили с одного сооружения на другое. Так же поступали мастера раннего средневековья, используя детали античных зданий при строительстве новых церквей или модифицируя языческие постройки для христианских храмов. Позднее готические мастера перестраивали романские постройки или же добавляли к ним

8 Глава I. Формирование принципов современной реставрации

новые части в характере архитектуры своего времени. Столь же свободно подходили к своим задачам зодчие Возрождения и барокко, довершая или переделывая здания предшествовавших столетий. Примером могут служить работы Леона Баттиста Альберти — завершение фасада церкви Санта Мария Новелла во Флоренции и перестройка храма Малатесты в Римини. Только в редких случаях стремление к художественному единству здания выливалось в отход от стиля своей эпохи и обращение к характеру архитектуры ранее начатой постройки. Так, в частности, обстояло дело при строительстве заложенной еще в 1390 г. церкви Сан Петронио в Болонье, завершавшейся в XVI в. в готических формах. Известно, однако, что это решение было продиктовано волей консервативно настроенных заказчиков и мало отражает точку зрения участвовавших в проектировании архитекторов, среди которых были такие известные мастера, как Виньола и Палладио (проект Палладио, основанный на обычных для него художественных принципах, был отвергнут).

Характерное для нашего времени отношение к архитектурным произведениям прошлого как к памятникам, признание за ними какой-то особой значимости начало формироваться в позднесредневековый период с развитием движения гуманизма. Основное содержание гуманизма — стремление к свободному и всестороннему развитию человеческой личности за счет освобождения от теократических догм, накладываемых средневековым мировоззрением. Эмансипация личности осуществлялась путем обращения к античной культуре, в которой гуманисты видели реальное воплощение своих идеалов.

С XV в. в сферу интересов гуманистов входят скульптура и архитектура. Классические ордерные формы на несколько столетий становятся основным художественным языком европейского зодчества. Поэтому естественно, что

античные здания или их части, уцелевшие к этому времени, делаются объектом изучения. Их зарисовывают, обмеряют, пытаются воспроизвести их формы в новых сооружениях. И все же представление о необходимости сохранения их как памятников древности созревает очень медленно. Не только в XV в., но вплоть до XVII ст. в широких масштабах происходит уничтожение античных построек. Один из наиболее ярких примеров — исполь-зование знаменитого амфитеатра Флавиев — Колизея — в качестве каменоломни при строительстве многих сооружений Рима, в том числе палаццо Венеция, палаццо Канчеллерия, собора Петра. Разрушение Колизея было окончательно приостановлено лишь в XVIII ст.

Интерес к произведениям античного искусства распространяется не только на архитектурные сооружения, но также (и даже в первую очередь) на скульптуру, монеты и другие художественные предметы. Они не только служат образцами для развития нового искусства, их начинают собирать, создаются первые художественные коллекции. Естественно, что эти коллекции, в отличие от древних зданий, бережно сохраняются. Но в основе этого сохранения все еще лежит скорее забота о личной собственности, чем сознание общественной ценности древних произведений.

Не только концепция памятника как охраняемого сооружения, но и концепция реставрации в этот период еще не сложились. Сведений о работах по поддержанию античных построек в XV—XVII вв. имеется немного, да и, судя по содержанию этих работ, они не всегда были продиктованы заботой о сохранении зданий как образца древней архитектуры. В этом смысле очень характерна история Пантеона. Преобразованный еще в 609 г. в христианскую церковь, он не только не подвергся разрушению, как это было с другими античными храмами, но и постоянно поддерживался. Есть известия о его

I. Возникновение интереса к памятникам античности

9

Н-г“

I. Пантеон с колокольнями, выстроенными Бернини.

Гравюра Пиранези

ремонтах, относящихся ко времени Возрождения. Так, в середине XVI в. поновлялись его древние бронзовые двери. Наиболее значительные работы по восстановлению Пантеона были предприняты в XVII в. И заказчики — папы Урбан VIII Барберини и Александр VII Киджи, и руководивший работами Бернини прекрасно осознавали, что имеют дело с одним из наиболее прославленных сооружений Древнего Рима. И все же реставрацией в современном смысле эти работы назвать трудно. Часть поврежденных капителей портика была заменена новыми, повторяющими форму старых, но украшенными эмблемами фамилий Барберини и Киджи. Тогда же по повелению Урбана VIII с портика были сняты бронзовые балки, перелитые для балдахина в соборе св. Петра и пушек для замка св. Ангела. Вместо разоб-ранной им романской колокольни Бер

нини возвел над портиком две небольшие башенки (рис. 1). Такое свободное отношение к замечательной античной постройке вызвало критику уже у современников, но для того времени оно было достаточно обычным. Даже столетием позже, в 1747 г., архитектор Паоло Пози, проводивший замену обветшавшей мраморной облицовки внутри Пантеона, не поколебался придать ей совершенно новый рисунок, не имеющий ничего общего с древним.

Решительная перемена отношения к архитектурным сооружениям античности произошла в XVIII ст. Одной из важных предпосылок такого изменения было широкое развитие естественных наук, обусловившее попытки перенесения принципов научной систематизации на другие области знания, в том числе на историю и, в частности, на историю искусств. До этого античные постройки изучались художниками и архитекторами лишь как материал для решения собственных художественных задач. Отныне произведе

ш

Глава I. Формирование принципов современной реставрации

ния древнего искусства и архитектуры воспринимаются как объекты, имеющие не только эстетический, но и познавательный интерес, обладающие своего рода самодовлеющей исторической ценностью. Сложившаяся в этот период концепция памятника уже во многом близка к современной.

Такое новое отношение к архитектуре античности реализовалось прежде всего в проведении планомерных исследований. В 1738 г. были начаты раскопки засыпанного в 79 г. н. э. при извержении Везувия античного города Геркуланума, в 1748 г.— погибших тогда же Помпей. Раскопки, растянувшиеся на многие десятилетия, вначале были предприняты с целью поисков отдельных произведений ис-кусства, в порядке своего рода кладо- искательства, но впоследствии все более и более приобретали систематический и научный характер. С конца

XVIII в. начались также раскопки Римского форума. В результате этих работ не только чрезвычайно расширились рамки познаний об изобразительном искусстве и архитектуре ан-тичного мира, но и было привлечено всеобщее внимание к судьбе самих памятников.

Огромная роль в изучении античного искусства принадлежит Иоганну Иоахиму Винкельману. Винкельман впервые подошел к нему как историк, впервые связал развитие искусства с развитием общества. Итогом его многолетних изысканий была вышедшая в 1764 г. «История искусства древности»— первый в европейской литературе труд по истории искусства.

Если к оценке отдельных проявлений искусства Винкельман подходил исторически, то содержание искусства рассматривалось им во внеис- торическом плане как статично пони-маемое «прекрасное», создаваемое че-ловеческой фантазией и природой. Средствами достижения прекрасного в пластических искусствах должны служить верность пропорций, простота, спокойное величие, гармония. Таким

требованиям, по взглядам Винкель- мана, в наивысшей степени отвечали произведения классического античного искусства времени его расцвета. Отсюда — отношение к этим памятникам как к высшим достижениям, как к эталону извечной красоты.

Эта точка зрения Винкельмана, лишенная последовательного историзма, находилась в полном соответствии с художественной теорией классицизма. Торжество идей классицизма в искусстве большинства европейских стран стало другой важной предпосылкой изменения отношения к памятникам античности. Становление класси-цизма было вызвано многообразными социальными и культурными причинами, но во многом оно было взаимосвязано с прогрессом в изучении античного искусства. Свойственное взглядам классицизма преклонение перед античным искусством, воспринимаемым как воплощение вечных эстетических идеалов, способствовало изменению представлений о месте архитектурных произведений древности в жизни общества.

В XVIII в. впервые возникает четкое представление о необходимости сохранения памятников архитектуры, причем поначалу оно распространяется по преимуществу на античные сооружения. Изменение отношения к древним сооружениям способствует появ-лению первых реставраций, осознанных как особый, специфический вид деятельности. Характерно, что объектом реставрации становятся не только используемые здания, но и античные руины. Таким образом, проведение работ не обусловливается никакими привходящими требованиями, а только ценностью памятников как таковых.

К первым десятилетиям XIX в. относится реставрация Колизея (архит. Рафаэль Стерн). Внешнее кольцо стен амфитеатра, частично утраченное,

2. Колизей. Укрепление 3. Колизей. У крепление стены глухим контрфорсом контрфорсом,

воспроизводящим ритм арок внешней стены

1. Возникновение интереса к памятникам античности

11

12 Глава I. Формирование принципов современной реставрации

было в этот период укреплено пристроенными на их продолжении кирпичными контрфорсами (рис. 2, 3). Один из этих контрфорсов, глухой, выполнен как чисто утилитарная конструкция, вносящая известный диссонанс в восприятие памятника. Это было учтено при возведении второго контрфорса, устроенного не в виде сплошной прикладки, а повторившего структуру и декорацию фасада сохранившейся части стен, с тремя ярусами аркад и высоким глухим аттиком. Повторение форм подлинника не может, однако, восприниматься как подделка благодаря применению кирпича вместо крупных блоков травертина, из которых сложены стены Колизея.

Наиболее заметное место среди первых реставраторов занимает Джузеппе Валадье. Им была выполнена реставрация арки Тита в Риме (1821 г.), во многом предвосхитившая приемы реставрации более позднего

времени (рис. 4, 5). Арка Тита в средние века была включена в крепостную постройку, причем значительная часть арки уже к этому времени была уничтожена. Валадье разобрал поздние кладки, выявив все остатки античного периода, по которым ему удалось достоверно реконструировать первоначальный вид памятника. Эту реконструкцию он воплотил в натуре, но при этом для выделения подлинных частей постройки все новые включения были обозначены двумя способами. Во-первых, они выполнены не из мрамора, как было прежде, а из травертина. Во-вторых, реставрационным дополнениям придан характер некоторого упрощения: фусты колонн не имеют каннелюр, а карнизные профили лишены порезки.

Следует отметить очень существенные черты, характеризующие реставрации античных памятников первых десятилетий XIX в. Прежде всего, это — благоговейное отношение к

/. Возникновение интереса к памятникам античности 13

4. Арка Тита в Риме до 5. Арка Тита в Риме, реставрации Реставрация

Дж. Валадье

реставрируемому объекту, выразившееся в подчеркнутом стремлении к сохранению и выявлению подлинных частей памятника. Тщательно выполненные обмерные чертежи арки Тита, созданные Валадье перед реставра-цией, позволяют удостовериться, что им были сохранены старые блоки, несмотря на значительные сколы и утраты. Но такое отношение не было ориентировано на архитектуру прошлого вообще, а только на античные сооружения или их остатки, что характерно для культуры классицизма. Так, тот же Валадье базировался на совершенно иных принципах, а именно на принципах свободного творчества, переделывая постройки более позднего времени (монастырь Санта-Франческа Романа в Риме) или пристраивая фасады к римским церквам XVI—

XVII вв. (Сан-Рокко, Сан-Панталео, церковь Апостолов).

Реставраторы начала XIX в. впервые практически воплотили сформулированные лишь намного позднее требования об отличии реставрационных дополнений от подлинника за счет применения иного материала и упрощен

ного характера моделировки. Правда, надо отметить, что упрощенная трактовка деталей, примененная Валадье для новых частей арки Тита, не представляет собой какого-то особого, специально выработанного условного архитектурного языка. Это тоже язык классических форм, но в том его варианте, который как раз был более характерен для архитектуры классицизма рубежа XVIII и XIX вв. Применение травертина также очень характерно для фасадной отделки римских зданий этого времени. Все это делает реставрационные добавления Валадье при всей верности передачи пропорций и форм античного подлинника сходными по фактуре с постройками позднего классицизма. Таким образом, прием выделения новых включений имеет здесь относительно частный характер и не приобретает значения всеобщего принципа.

Очень важно для характеристики деятельности римских реставраторов этого времени, что реставрация Колизея была рассчитана не на восстановление утраченных частей здания, а на сохранение его как руины. Осознание художественной ценности не за-конченного архитектурного сооружения, а лишь отдельного его фрагмента, подчас полуразрушенного, было подготовлено развитием европейского искусства, создавшего своего рода культ руин. Существовала давняя традиция использования античных руин как фона для живописных сцен (Мантенья, Пуссен, Клод Лоррен). Особо вошли в моду руины в XVIII в., когда их изображение приобрело значение самостоятельного жанра (Гюбер Робер, Пиранези). Руины не только изображались, но и искусственно возводились заново как почти необходимая составная часть парковых ком-плексов. Это поэтизирование руин было распространено и на область реставрации.

И Валадье, и Стерн не были только реставраторами. Валадье много строил в Риме (наиболее значительная его

14 Глава 1. Формирование принципов современной реставрации

работа — архитектурная организация знаменитой Пьяцца дель Пополо). Стерн также был строящим архитектором, и по его проекту было возведено так называемое «Новое крыло» Ватиканского дворца. Реставрация в это время не была выделена в особую профессию. Характер проведенных работ позволяет судить, что она уже была осознана как специфический вид архитектурной практики, подчиненный собственным требованиям. Но при всем стремлении к соблюдению специфических требований реставрации, как они понимались в то время, и Валадье, и Стерн оставались прежде всего архитекторами, верными принципам классицизма.

1.2. Интерес к памятникам

средневековья

и «стилистические

реставрации» XIX в.

Развитие представлений о реставрации в середине и второй половине XIX в. опиралось прежде всего на практику реставрации не античных сооружений, а памятников средневе-ковья. Интерес к ним начал проявляться значительно позднее, чем интерес к античным сооружениям. В период Возрождения и в последующее время средневековая архитектура рассматривалась как лишенная порядка и смысла, в полном смысле слова варварская, принесенная завоевавшими Европу полудикими племенами («го-тическая»— от названия племени готов). Враждебное отношение к искусству средневековья было особенно характерно для стран Южной Европы. На севере (например, в Англии) черты готики удерживались значительно дольше, нередко сливаясь с народной строительной традицией, противостоящей официальному аристократическому искусству, использовавшему классические формы.

Впервые общественный интерес к средневековью с его памятниками отчетливо обозначился в начале XVIII в.

в Англии. Первой сферой его проявления была художественная литература (особенно поэзия), под влиянием которой формы готического искусства стали входить в моду. Так, с 1740-х годов в парках наряду с искусственными классическими руинами начали появляться и готические. В 1742 г. вышла книга Бетти Лэнгли под характерным названием: «Готическая архитектура, улучшенная в правилах и пропорциях». Одним из наиболее горячих проповедников готического искусства был писатель Хорас Уолпол. В своих «Анекдотах об английской живописи» (1762—1771) он посвятил главу средневековым архитекторам, отстаивая преимущества готики по сравнению с классической архитектурой. Особенно большой отзвук имела осуществленная им перестройка своей виллы Строубери Хилл в готическом вкусе. Она способствовала широкому распространению готических форм в английской архитектуре и прикладном искусстве. Г отические формы воспринимались в этот период преимущественно как декоративная система, основанная на принципах живописности. Воспроизводились в основном образцы поздней «пламенеющей» готики.

Во второй половине XVIII в. своеобразная интерпретация готических форм распространилась из Англии на другие страны Северной и Восточной Европы, в частности на Россию и Германию. Во Францию всеобщее уве-личение готикой пришло несколько позднее, в 1820-е годы.

Важнейшее значение для пробуждения широкого интереса к памятникам средневековья имело развитие романтизма в европейской литературе и искусстве конца XVIII — первой половины XIX в. Свойственные романтизму апелляция к воображению в противовес классицистической апелляции к разуму, интерес к полузабытому, привлекавшему своей таинственностью, прошлому, а также ко всему национально своеобразному как нельзя более способствовали осознанию цен

2. Интерес к памятникам средневековья и стилистические реставрации 15

ности собственного неклассического художественного наследия, которое в отличие от наследия классического воспринималось как самобытное, органически вытекающее из национальных основ. В определенном смысле средневековье стало для романтизма тем же, что античность для Возрождения.

Как ранее это было с классической архитектурой, пробуждение интереса к готике далеко не сразу вылилось в осознание необходимости оберегать сохранившиеся сооружения. Этому, как правило, предшествовала стадия изучения и систематизации знаний. В Англии публикация отдельных памятников началась уже в XVIII в., во многих странах в начале XIX в.

Наиболее остро вопрос о сохранении памятников возник в годы Великой французской революции, в связи со стихийными проявлениями ненависти к рухнувшему феодальному строю, выливавшимися в разрушение замков, монастырей и других сооружений. Издав в 1793 г. декрет о запре-щении сноса памятников, Конвент создал специальную комиссию памятников и возложил на нее задачу инвентаризации древних сооружений и наблюдение за положением дел на местах. В Париже в аббатстве Малых августинцев был создан первый музей архитектурных фрагментов, снятых с разобранных зданий. На основе рекви-зированных произведений искусства 1-оздавались музеи в департаментах. Хотя решения Конвента осуществлялись более на бумаге, чем на деле, они впервые в истории заложили основы государственной службы охраны памятников. Следует также заметить, что критерии ценности памятников в конце XVIII в. были еще очень неопределенными, и известны случаи, когда комиссия, вместо того, чтобы защищать старые здания, выдавала разрешения на их слом, мотивируя это тем, что они, будучи готическими, не представляют никакого художественного интереса.

Служба охраны памятников во Франции получила развитие уже после поражения революции. Особо большое значение имела деятельность назначенных на должность генерального инспектора исторических памятников писателей Луи Вите (с 1830 по 1834 г.) и Проспера Мериме (с 1834 по 1852 г.). Они настойчиво проводили в жизнь идею необходимости не только учета и изучения, но и активного поддержания памятников зод-чества.

С начала XIX в. в разных странах все чаще предпринимались попытки восстановления средневековых сооружений. В первую очередь это вызывалось их обветшанием, иногда дру-гими причинами. Так, во Франции католическая церковь стремилась возместить ущерб, нанесенный церковным постройкам в период революции. В отличие от ремонтов более раннего времени в этот период восстановительные работы уже воспринимались как реставрация, поскольку была признана историческая и художественная ценность средневековых построек. Однако принципы их реставрации не были выработаны, и характер работ целиком зависел от случая или от вкусов приглашавшегося для этих целей архитектора. В Англии принято было при реставрации вносить «улучшения» в архитектуру здания, приближать ее не к стилю поврежденного или утраченного подлинника, а к той интер-претации готики, которая принята была в строительстве этого периода. Во Франции работы сводились либо к паллиативным мерам укрепления (установка подпорок, замуровка проемов и т. п.), либо к достройке утраченных или вообще недостающих частей древних зданий. Особенно широко практиковалось строительство отсутствующих шпилей соборов. Такое воссоздание носило характер вольной стилизации.

Современники редко были удовлетворены результатами подобных реставраций. Резкой критике, например, было

16 Г лава 1. Формирование принципов современной реставрации

подвергнуто строительство шпиля Руанского .собора по проекту архит. Алавуана не из традиционных материалов, а из входившего в моду чугуна. Поначалу в большинстве случаев критика была направлена не на идею воз-ведения заново целых частей памятника по новому проекту, а на конкретное воплощение этой идеи. Речь шла не о правомерности дополнения к памятнику, а о достоинствах или недостатках данного дополнения как архитек-турного творчества, поскольку реставрация в большинстве случаев была именно творчеством.

Однако уже к середине XIX в. вырисовались те основные проблемы, которые возникают почти при любой реставрации и требуют для своего разрешения наличия каких-то общих теоретических установок. Главные среди этих проблем — определение как критерия обоснованности, так и вообще допустимой степени дополнений к памятнику, а также отношение к имеющимся разновременным добавлениям, сделанным на протяжении жизни сооружения, так называемым позднейшим наслоениям. Осознание проблем привело к ожесточенным дискуссиям по ним, к попыткам выработки цельной реставрационной теории.

Наиболее резкую критику реставрации, не только ее практических результатов, но и самой ее идеи, высказал выдающийся английский писатель и художественный критик Джон Рёскин. Оценивая архитектуру с позиций романтизма как высочайшее проявление творческого духа, стоящее наравне с поэзией, Рёскин возражал против всякой попытки вторжения в художественную ткань произведения древнего зодчества. Реставрация, по Рёскину, означает «наиболее тотальное разрушение, которое может претерпеть здание: разрушение, после которого не собрать уже никаких свидетельств, разрушение, сопровождающееся поддельным изображением уничтоженного». «Невозможно,— писал он,— как невозможно воскресить мертвого, восстано

вить что-либо, что бьио великим и прекрасным в архитектуре». («Семь светочей архитектуры», 1848)'. Альтернативу реставрации, понимаемой им как грубая и фальсифицирующая подмена подлинника, Рёскин видел в поддержании здания, пока это возможно, и в эстетизирующем пассивном созерцании его естественной гибели, когда это станет неизбежным.

Критика реставрационных крайностей не всегда была сама доведена до крайностей. Значительно более конструктивной при всей своей сдержанности была позиция французского археолога Адольфа Наполеона Дидро- на. Не отрицая правомерности рестав-рации, он считал необходимым ограничить произвол реставраторов: «Как ни один поэт не пожелает заняться дополнением незаконченных стихов Энеиды, ни один живописец закончить картину Рафаэля, никакой скульптор завершить статую Микеланджело, также ни один здравомыслящий архитектор не должен соглашаться закончить собор» [27, р. 396]. Дидрон восставал против идеи приведения па-мятника к стилистическому единству за счет его освобождения от всех последующих добавлений. Уничтожение произведений искусства Возрождения только потому, что они включены в средневековую постройку, так же недопустимо, с его точки зрения, как уничтожение произведений позднеготического периода в раннеготическом здании. На практике в этот период нередки были именно такого рода разрушения не только ренессансных, но и готических включений в более ранние постройки.

Большинство авторов, писавших в первой половине и в середине XIX в. о проблемах реставрации, видели гарантию от произвольных и неудачных реставраций в прогрессе изучения средневековой архитектуры. Эта позиция

1 Кшкт I. ТНе зеуеп Ьашрз оГ АгсЫ1ес1и ге.—N.-1., 1961.— Р. 184.

2. Интерес к памятникам средневековья и стилистические реставрации 17

оказалась в определенном отношении очень продуктивной, предопределив взгляд на исследование памятника как на основу его реставрации. Вместе с тем она способствовала созданию иллюзии всемогущества исследователя, принципиальной возможности решения любых задач. Быстрые успехи истории архитектуры, естественные в начальной стадии формирования этой отрасли науки, и аналогия с достижениями естественных наук, казалось, открывали перспективу познания общих законов построения архитектурных произведений средневековья. Проводились сопоставления с высказываниями Кювье, считавшего возможным по одной найденной кости реконструировать весь скелет вымершего животного. «Надо отрешиться от современных идей,— писал Вите,— забыть время, в котором живешь, чтобы сделаться современником всего, что реставрируешь, художников, которые это построили, людей, которые обитали. Надо знать до конца все художественные методы не только главных эпох, но период за периодом каждый век, чтобы восстанавливать здания по виду простых фрагментов, не по гипотезе или капризу, но по строгой индукции» [27, р. 192].

В ожидании постижения объективных законов средневековой архитектуры представлялось естественным избежать произвола и художественных неудач, копируя подлинные образцы. Так возник метод «реставрации по аналогиям», чрезвычайно распространенный в практике XIX в. «Несмотря на все наше изучение средних веков,— писал по этому поводу Мериме,— мы не достигли возможности творить в этом стиле. Копировать и копировать верно — это уже достаточно редкое достоинство» [27, р. 390].

Наибольшее влияние на развитие реставрационной теории и практики в XIX в. оказала деятельность Эжена Эммануэля Виолле-ле-Дюка. Виолле- ле-Дюк был выдающейся личностью. Крупный ученый, теоретик и историк

архитектуры, талантливый художник, одаренный писатель, неутомимый практик-реставратор, он оставил после себя большое число произведений самого разного жанра. Как теоретик Виолле-ле-Дюк стоял на позициях рационалистического понимания архи-тектурных задач, во многих своих высказываниях как бы предвосхищая идеи XX в. Идеал рациональной, конструктивно и функционально оправданной архитектуры он видел в искусстве готики. Его обращение к готике не было, однако, призывом к прошлому. Хотя сам он и пробовал силы в строительстве новых церквей в готических формах, он прежде всего требовал соответствия архитектуры времени и месту. «Архитектор XIII в.,— писал он,— оказавшись среди нас сегодня, не построил бы здания времени Филиппа Августа или Людовика Святого, так как первым законом его искусства должно стать соответствие нуждам и нравам момента, рациональность» [27, р. 241]. В отличие от романтической традиции видеть в готике воплощение мистического духа средневековья и идеалов живописности, Виолле-ле-Дюк воспринял ее как последовательную и совершенную инженерную систему, в которой декорация служит выявлению структурной основы здания. Хотя такая концепция готики у Виолле-ле-Дюка не лишена односторонности и приложима не ко всем произведениям, а главным образом к главнейшим раннеготическим соборам, в целом она сыграла важную роль для лучшего понимания архитек-турного наследия средневековой Европы. Выдвигая конструкцию как первенствующий фактор в сложении архитектуры готического собора, Виолле- ле-Дюк столь же четко определил значение функции для архитектуры средневековых крепостей и замков, осуществив капитальное исследование не только истории крепостного строительства, но и истории военной техники.

Если основное положение Виолле-

1 8 Глава /. Формирование принципов современной реставрации

ле-Дюка — историка архитектуры сводилось к пониманию средневекового зодчества как закономерной системы, то логическим выводом, сделанным им применительно к реставрации памятников, было понимание реставрации как восстановления нарушенной системы.

Принципы реставрации были сфор-мулированы Виолле-ле-Дюком не сразу. Они постепенно откристаллизовыва- лись в ходе длительной практической деятельности. Первой крупной работой, выдвинувшей его на первое место среди архитекторов, занимающихся реставрацией, было восстановление сильно обветшавшей церкви Сент М аде лен в Вэзле (начато в 1840 г.). Церковь Сент Маделен — романская постройка с готическими добавлениями, неоднократно подвергавшаяся переделкам и пришедшая к середине XIX в. на грань разрушения. Виолле-ле-Дюк переложил или дополнил поврежденные части здания — аркбутаны. своды, значительные участки облицовки. Считая причиной деформаций нарушение изначальной рациональной тектонической структуры памятника при по-следующих перестройках, он внес изменения в его конструкции: разобрав деформированные своды, выложенные в XIV в., заменил их более низкими, соответствующими первоначальному уровню, а также понизил кровлю боковых нефов, раскрыв старые окна, освещавшие средний неф. Не ограничившись изменениями, вызванными соображениями конструктивного порядка, Виолле-ле-Дюк внес «улучшения» чисто стилистического свойства. Фасад церкви до реставрации отличался асимметрией и живописностью, главным образом благодаря переделкам, предпринятым в готический период и оставшимся незавершенными. Готические элементы были им уничтожены. уступив место восстановленным мотивам романской архитектуры. К этому надо добавить, что перекладка деформированной облицовки велась без маркировки и без строгой установ

ки квадров на прежнее место (как вообще было принято в то время), вследствие чего подлинность памятника была в значительной степени нарушена.

Тем не менее серьезность предварительно проведенных исследований и впервые последовательно осуществленный принцип укрепления памятника за счет полного включения в работу его собственных конструкций были настолько новы в реставрационной практике, что реставрация в целом была признана крупной удачей. Кри-тике подвергались лишь отдельные ее частности, например не подкрепленное натурными остатками устройство балюстрады над башней.

Одной из самых значительных работ Виолле-ле-Дюка была выполненная им совместно с архит. Лассю реставрация собора Парижской богоматери. В данном случае реставрация наиболее чтимого из соборов Франции вызывалась не плохой технической сохранностью, а стремлением «восстановить былое великолепие», продиктованным как романтическими тенденциями, так и требованиями католических кругов. Первый проект был разработан в 1843 г., в 1845 и в 1864 г, в него вносились изменения. Поясни-тельная записка к первому проекту содержит призывы к полному самоотречению архитектора, обязанного «реставрировать не только то, что кажете* ему неудачным с точки зрения искусства, но... также и то, что кажете» ему неудачным с точки зрения конструкций» ! 20, с. 42]. Авторы заявляли о необходимости сохранена последующих добавлений как свидетельств жизни памятника. На деле однако, эта программа соблюдалас! далеко не последовательно. Так, рад1 выявления первоначального замысла была уничтожена часть окон XIII в и на их месте восстановлены окна [ формах XII в., не всегда с достаточным обоснованием. Воссозданы заново скульптуры главного портала, переделанного в XVIII в., и статуи «галереи

2. Интерес к памятникам средневековья и стилистические реставрации 19

6. Э. Э. Виолле-ле-Дюк. собора Парижской Проект достройки башен Богоматери

королей», разбитые во время революции. Для них были использованы в качестве аналогий скульптуры других сооружений, в частности собора в Бордо. Вполне самостоятельным творчеством Виолле-ле-Дюка были статуи химер над парапетом фасадов, от которых сохранились лишь незначитель

ные следы. Восстанавливая утраченный шпиль над трансептом, известный по старым изображениям, Виолле- ле-Дюк дополнил его скульптурными изображениями себя и своих помощников, как бы символически приравняв архитекторов-реставраторов к средне-вековым мастерам. Тезис о самоотречении архитектора перед лицом реставрируемого памятника трансформировался, таким образом, в тезис о вживании современного архитектора в прошедшую эпоху, об отождествлении его со средневековым строителем. Некоторые наиболее решительные предложения Виолле-ле-Дюка были отвергнуты. Так, например, остался неосуществленным проект достройки никогда не существовавших шпилей над башнями главного фасада (рис. 6). Вопреки настояниям Виолле-ле-Дюка, требовавшего его уничтожения, был сохранен главный алтарь собора, относящийся к рубежу XVII и XVIII вв.

Число реставраций, выполненных Виолле-ле-Дюком, очень велико. Особенным размахом отличается воссоздание средневековых укреплений города Каркассона и замка Пьерфон, в основном отстроенного заново из руин (рис. 7, 8).

В ходе этих работ окончательно выработались теоретические позиции Виолле-ле-Дюка. Наиболее концентрированно они изложены в получившем широкую известность определении: «Реставрировать здание — это не значит его поддерживать, его чинить или восстанавливать его прочность, это значит восстанавливать его в законченном виде, который, возможно, никогда реально не существовал» [20, с. 54]. Из этого положения вытекает несколько неизбежных следствий. Прежде всего, «законченный вид» в данном контексте означает не только полноту восстановления, но и стилистическое единство памятника, достигаемое за счет удаления всего чуждого эпохе, к которой он относится. На практике это приводило к массовому уничтожению позднейших наслоений

20 Глава I. Формирование принципов современной реставрации

7. Замок Пьерфон до 8. Замок Пъерфон. реставрации Реставрация

Э. Э. Виолле-ле-Дюка

2. Интерес к памятникам средневековья и стилистические реставрации

21

и нередко — к гибели произведений искусства высокой ценности. Другим следствием тезиса Виолле-ле-Дюка было перенесение основного внимания исследователя и реставратора с памятника на авторский замысел, с реально существующего сооружения на его угадываемый идеальный образ. Такая трактовка практически сводила на нет значение подлинности тех или иных частей сооружения, стимулировала замену всех сколько-нибудь поврежденных элементов новыми копиями, и вместе с тем — маскировку всего нового под подлинное, изначальное. Памятник должен был предстать перед глазами зрителя как бы только что созданным, единым и неповрежденным, без следов существования во времени. Мало того, все, что по тем или иным «случайным» (а вернее сказать, историческим) причинам не было в нем реально осуществлено, а лишь задумано его первым автором, должен был довершить становящийся на его место современный архитектор. Такая концепция позднее получила название стилистической ре-ставрации (иногда ее называют романтической реставрацией).

Конечно, изложенная выше программа достигалась не всегда, и ее полное воплощение представляло крайний случай. Но как руководящая тенденция, несмотря на отдельные попытки ей противостоять, она получила в середине XIX в. очень широкое распространение. Не только по Франции, но и по всей Европе прошла широкая волна реставраций, многие из которых вполне оправдывали пессимистическую оценку Рёски- на. Среди подвергшихся стилистической реставрации сооружений особую группу представляют церкви больших итальянских городов, получившие в этот период новые фасады. По техническим причинам мраморные облицовки средневековых итальянских храмов выполнялись только после окончания всего сооружения и усадки кладки. Всякого рода изменения исто

рической ситуации, а также возникавшие экономические трудности приводили к тому, что многие здания остались вовсе без облицовки, с выведенной на фасад рваной бутовой кладкой. Чаще всего это происходило с самыми крупными и, соответственно, самыми большими по значению сооружениями (городские соборы во Флоренции, Милане, Болонье, Перудже, флорентийские церкви Сан Лоренцо и Санта-Кроче). Так, в XIX в. возникли псевдосредневековые мраморные облицовки церкви Санта-Кро- че (архит. Матас, 1863) и собора Санта-Мария дель Фьоре (архит. де Фабрис, 1875—1887) (рис. 9, 10). В «готический» фасад Миланского собора, завершенный лишь к концу

XIX в., оказались включенными более ранние барочные обрамления оконных и дверных проемов.

Как бы отрицательно ни относились мы сейчас к принципам стилистической реставрации, нельзя рассматривать ее распространение в XIX в. только как следствие ошибок или некомпетентности архитекторов. Чтобы сколько-нибудь правильно оценить это явление, необходимо учитывать общую культурную ситуацию прошлого столетия. Существовали реальные исторические предпосылки именно такого подхода реставраторов к решению своих задач. К ним относится и господство романтизма (хотя с позиций романтизма возможна была и критика реставраций, как это показывает пример Рёскина), и широкое распространение философии позитивизма, согласно которой в истории общества могут быть выявлены такие же жестко действующие законы, как и в физике, а следовательно, любое явление прош-лого может быть однозначно понято и реконструировано. Чрезвычайно су-щественным было и то, что архитектура XIX в. развивалась по пути эклектического освоения стилей прошлого. Если до этого новые дополнения старых зданий получали отличные от прежней архитектуры формы поздней-

3. « Археологическая реставрация» и реставрационные теории 23

шего времени, то в период эклектики стилем времени как раз и было подражание архитектуре прошлых эпох. Стилистические реставрации оказывались, таким образом, внутренне созвучными современному им обычному архитектурному творчеству. Между проектированием новых сооружений и реставрацией, как она понималась тогда большинством архитекторов, не было принципиальных различий в подходе. Это проявлялось тем более заметно, что реставрация как особая профессия еще не была выделена из сферы архитектурного образования и практики, и люди вроде Виолле- ле-Дюка, преимущественно отдававшие свои силы изучению и восстановлению памятников, были очень редки. Подходя с позиций выявления исторической обусловленности, мы лучше всего можем понять как органичность стилистической реставрации для архитектурной практики XIX в., так и ее принципиальную неприемлемость для нашего времени.

1.3. «Археологическая

реставрация»

и реставрационные теории

конца XIX — начала XX в.

К концу XIX в. все более и более выявлялась общая неудовлетворенность практикой стилистической реставрации. По мере роста числа реставрированных на такой основе сооружений все яснее осознавалось, что на место памятника ставится при этом нечто лишь внешне сходное с ним, но по существу принципиально неадекватное подлинному архитектурному произведению древности. Характерна в этом плане оценка Анатолем Франсом результатов одной из наиболее известных во Франции реставраций: «В Пьерфоне, право же, слишком много камней. Я убежден, что реставрация, предпринятая в 1858 году Виолле-ле-Дюком и законченная в дальнейшем по его чертежам, вполне обоснована. Я уверен, что вышки зам

ка и все внешние оборонительные сооружения приняли свое былое обличье. Но старые камни, старые свидетели прошлого исчезли, и перед нами уже не замок Людовика Орлеанского, а модель этого старинного замка в натуральную величину. Руины разрушили, а это — своего рода вандализм» («Пьер Нозьер», 1899).

Очевидной становилась ошибочность тезиса о возможности для архитектора нового времени полностью вжиться в прошедшую историческую эпоху, уподобиться средневековому мастеру, творить средневековую архитектуру. Одним из следствий такого изменения во взглядах был вывод, что реставрации подлежит не предпо-лагаемый замысел, а реальное произведение, имеющее вполне определенное материальное воплощение. Реставратор не смеет претендовать на проникновение в творческую мастерскую древнего зодчего, он может лишь верно воспроизводить отдельные элементы реставрируемого здания: стены, своды, карнизы и т. п. Для этого ему необходимо точно знать, какими они были, а следовательно, сосредоточить внимание не на освоении стиля, а на поисках и тщательном изучении исто-рических свидетельств о данном конкретном памятнике. Именно такого рода кропотливая исследовательская работа была положена в основу произведенной в 1893—1911 гг. реставрации замка Сфорца в Милане (рис. 11, 12). Руководил реставрацией виднейший итальянский историк искусства Лука Бельтрами. Одной из наиболее сложных поставленных им задач было восстановление высокой въездной башни, так называемой башни Филарете, взорванной в 1521 г. Бельтрами выявил ряд старых изображений замка, сделанных до разрушения башни, со-поставил их и на этом основании реконструировал утраченную постройку. Определенную помощь оказало ему изучение сходной по композиции и близкой по времени башни замка Виджевано, но основной упор был еде-

24 Глава 1- Формирование принципов современной реставрации

лан не на привлечение аналогий, а на историческую документацию. При всех отличиях подхода Бельтрами к реставрации от подхода последователей Виолле-ле-Дюка они еще имели одну общую основу, а именно: убежденность, что реставратор призван стре-миться к восстановлению разрушенного или поврежденного сооружения во всей его полноте. Новое, и принципиально очень важное новое, заключалось во взглядах на то, как восста-навливать; при этом, следует ли вообще восстанавливать и если да, то в каких пределах восстанавливать, в том и другом случаях не рассматривалось.

Уже в тО время начала появляться и более последовательная критика применяющихся методов реставрации, направленная на выработку принципиально новых концепций. Важную роль сыграла в этом плане публицис-тическая деятельность выдающегося художника и общественного деятеля, последователя Рёскина, Уильяма Морриса. Наиболее полно новая критическая позиция была изложена итальянским архитектором и теоретиком Камилло Бойто. Его большая работа, ставящая кардинальные вопросы тео-рии реставрации,— «Практические вопросы изящных искусств»— вышла

1 I. Замок Сфорца в Милане 12. Замок Сфорца до реставрации в Милане. Реставрация

Л. Бельтрами

в свет в 1893 г., но основные мысли были публично высказаны десятилетием раньше. Прежде всего БОйто решительно осудил установившийся в XIX в. тип реставрации: «Когда реставрация проводится по теории Виолле-ле-Дюка, которую можно на

3. «Археологическая реставрация» и ре стап рационные теории 25

звать романтической теорией реставрации, до вчерашнего дня разделявшейся всеми, и которой следуют сейчас многие, если не больше, у нас в Италии, я предпочитаю плохо сделанные реставрации сделанным хорошо. В то время как первые, в блаженном неведении, позволяют мне ясно отличить древние части от новых, вторые, с чудесным искусством и хитростью заставляя новое казаться старым, оставляют мое суждение в таком затруднении, что наслаждение созерцанием памятника исчезает, и его изучение становится изнурительным трудом» [28, р. 57]. Характерно, что на первое место здесь выдвинута познавательная сторона, возможности и трудности изучения; само наслаждение созерцанием памятника ставится в зависимость от этих трудностей. Подход Бойто, таким образом,— подход ученого, а не эстета, и в этом его критика реставрации, как бы она ни была сурова, принципиально отличается от критики Рёскина. Взгляд. Бойто акцентирован прежде всего на подлинности памятника, не слишком принимавшейся в расчет реставраторами- стилистами. Ей возвращено то особое значение, которое она имела в реставрациях Валадье и его современников, хотя исходные позиции Бойто иные. Для Валадье пиетет к подлинным фрагментам памятника определялся его классицистическими взглядами, он был избирательным (только античность). Для Бойто подлинность памятника была равнозначна подлинности исторического документа.

Выводом Бойто было не отрицание реставрации (о призывах Рёскина не препятствовать «достойной» смерти па-мятника он высказывался саркастически), а подчинение ее жестким нормам, направленным в первую очередь на предотвращение всякой возможности фальсификации. Необходимыми требованиями, предъявляемыми к реставрации, он считал: стилистические различия между новыми добавлениями и подлинными частями

памятника; различие между ними в материале; отказ в новых частях от деталировки и орнаментики (прием, впервые использованный Валадье при реставрации арки Тита, но теперь приобретающий значение всеобщего принципа); маркировку новых включений специальными знаками или надписями; показ найденных при реставрации старых фрагментов около памятника; установку на памятнике доски с надписью о проведенной реставрации; составление описаний и фото-графий этапов исследования и реставрации, их публикацию или хранение в самом памятнике; гласность принимаемых решений. Хорошо понимая опасность догматического подхода к сложному делу реставрации, Бойто указывал, что сформулированным им правилам надо следовать «по обстоятельствам».

Бойто принадлежит и первая попытка классифицировать реставрацию в зависимости от типа памятника. Гю предложенной им терминологии, реставрация различается на археологическую (для памятников античности, где требуется абсолютная научная строгость и сдержанность реставратора), живописную (для памятников средневековья, характери-зующихся свободой композиции и решения деталей, исключающей возможность бесспорно достоверного восстановления, если не сохранилось непосредственных следов утраченных элементов) и архитектурную (для памятников Возрождения и последующих периодов, архитектура которых подчинена принципам регулярности, что позволяет дополнять утраченное с гораздо большей уверенностью).

Идеи, высказанные Бойто, получили дальнейшее развитие в работах ряда других теоретиков реставрации. Видному австрийскому искусствоведу Алоизу Риглю принадлежит разработка вопроса об общественной ценности памятников зодчества. Рассматривая различные аспекты такой ценности (чисто эстетическую ценность, определяемую

26 Г.чат I. Формирование принципов современной реставрации

им как «ценность новизны», наиболее ярко воплощаемую в только что завершенном авторском творении, а также утилитарную ценность, ценность мемориального посвящения для сооружений типа обелисков и триумфаль-ных арок), он особо выделил исторический аспект как определяющий специфику значения памятников для современного общества. История трактовалась им в самом широком смысле, не только как социально-экономичес-кая и политическая история, но и как история духовной и материальной культуры человечества, объемлющая в 'себе и явления искусства, в том числе зодчества. Для архитектурного сооружения, понимаемого как памятник истории, ценно не только то, что передает нам черты его изначального облика, но также (и часто в не меньшей степени) все то, что свидетельствует о его жизни во времени — последующие изменения и даже следы естественного разрушения. Важнейший вывод из этого в аспекте понимания сущности реставрации — признание недопустимости удаления позднейших наслоений ради возвращения памятника к первоначальному состоянию, недопустимости имитирующих древность доделок, необходимости сохранения видимых следов естественного старения, определяемых обычно как «патина времени». Отсюда — общее для последующих теоретиков реставрации положение о приоритете мер по поддержанию и укреплению памятника — его консервации, а также о строгой ограниченности собственно реставрационного вмешательства, основанного на тщательном и всестороннем изучении объекта.

Выдвижение на первый план исторической ценности памятника не означало отказа от взгляда на него как на произведение искусства. Но при этом понимание эстетической природы произведения оказывалось весьма спе-цифичным, подчиненным свойственному для мироощущения человека нового времени чувству приобщенности

к мировому историческому процессу. «Теперь не ищут более в средневековом здании «идеального» искусства,— писал немецкий историк архитектуры Корнелиус Гурлитт,— но лишь характерного для страны, времени и поставленной цели, и требуют от архи-текторов, чтобы реставрированное здание не было выражением намерений первоначального архитектора, но произведением, которое во всех своих частях представляло бы достижения различных периодов и каждого из них в его своеобразии» [20, с. 97].

В первые десятилетия XX в. новые принципы реставрации получили признание. Проводившиеся на их основе реставрации в отличие от стилистических реставраций нередко определяют термином «археологические», применяемым в более широком смысле, чем это предложил Бойто, вне зависимости от категории памятника. Уже само понимание памятника как сооружения, ценного для истории, сближало его изучение и реставрацию с археологией. Отрицая правомерность стилистических добавлений, отрицая вообще правомерность воссоздания заново значительных частей древнего сооружения, хотя бы и на основе исторических свидетельств, новая теория реставрации считала единственным источником безупречных по точности сведений, делающих возможным некоторые, хотя и весьма ограниченные, дополнения, сам памятник, со всей раскрывающейся в нем для исследователя информацией. Основой реставрации становилось тщательное и методичное изучение памятника в натуре, подобное изучению археологического объекта.

Такой взгляд был для конца XIX — начала XX в. вполне естественным. Именно к этому времени относится прогресс археологии, превратившейся из полулюбительских раскопок и описания древностей в систематическую научную дисциплину, базирующуюся на строгих методических принципах. Логично было распространить тот же

3. «Археологическая реставрация» и ресшн/щципнные теории 27

подход на изучение и реставрацию памятников, рассматриваемых как специфические археологические объекты. В ряде случаев археологи сами стали брать в свои руки проведение реставрации, в какой-то мере вытесняя из этой области архитекторов, в какой- то — навязывая им свои методы. Ар-хитекторы, занимающиеся реставрацией памятников, особенно памятников большой древности, должны были в этой обстановке существенно изменить профиль своей деятельности, становясь в большей степени исследо-' вателями, чем художниками-творцами, осваивая для себя методические принципы археологической науки. Реставрация стала областью профессиональной специализации.

Очень важным стимулом для изменения подхода к реставрации памятников зодчества стали коренные изменения в архитектуре, имевшие место в конце XIX и особенно в первые десятилетия XX в. Архитектурное творчество, основанное на использовании стилей прошедших эпох, уступило место поискам совершенно новых художественных форм, соответствующих социальным требованиям и техническому уровню своей эпохи. Уже архи-тектура модерна была в этом отношении огромным сдвигом, поскольку ее художественная система включала помимо других моментов ориентацию на поиски новых форм. Тем самым перестала существовать органическая близость архитектурного творчества и реставрации, свойственная как периоду классицизма, так и позднейшей эклектике. Этот фактор приобрел еще большее значение со становлением новой рационалистической архитектуры, развивающей идеи конструктивизма и функционализма и принципиально не приемлющей стилизацию в любом ее виде. Так, в хартии, принятой VI конгрессом МСА, проходившим в Афинах в 1933 г., и подготовленной Ле Корбюзье совместно с д’Обиньи, наряду с признанием необходимости сохранения ценного архитектурного

наследия, провозглашается, что «ис-пользование под предлогом эстетических требований старинных стилей в новых постройках, сооружаемых в исторических зонах, имеет гибельные последствия. Сохранение такой практики или введение подобных начинаний нетерпимо в любой форме»1. Если до этого проектирование новых сооружений и реставрацию объединяло при-менение стилей прошлого, то теперь общим для них стал принципиальный отказ от попыток воспроизводить старые стили.

Наиболее детально методы архео-логической реставрации были разработаны итальянским историком архитектуры Густаво Джованнонн. Его теоретические позиции получили отражение в ряде работ, а также в тексте подготовленной с его участием Хартии реставрации, которая в 1931 г. стала основополагающим документом для последующей реставрационной деятельности в Италии. В противовес предложенной Бойто классификации видов реставрации памятников в зависимости от эпохи, к которой они относятся, и, в конечном счете, от стилистики, Джованнони предложил лишь одно разделение памятников — на «живые», которые продолжают или могут продолжать использоваться как здания для нужд современного общества, и на памятники «мертвые», не способные удовлетворять утилитарным потребностям человека, все значение которых сводится исключительно к их роли памятников культуры. Такими «мертвыми» памятниками в наше время служат античные и средневековые руины, крепостные сооружения, триумфальные арки и колонны и т. п. Благодаря исключению стилистического критерия новым принципам реставрации придавался более универсальный характер. Джованнони предложил классифицировать виды реставрации исходя не из особенностей па

1 Современная архитектура.—1971.—N9 6.—

С. 69.

28 Г шва I. Формирование принципов современной реставрации

мятника, а из типа проводимых работ. Всего он насчитывал пять видов реставрации: укрепление, анастилоз, раскрытие, дополнение, обновление. Укрепление, или консервация, единодушно было признано главной целью работ на памятнике. В отличие от пред-ставлений Виолле-ле-Дюка в начале XX в. было принято возлагать особые надежды не только на восстановление несущей способности конструкций здания традиционными строительными методами, но и на применение для решения этой задачи новейших научных достижений и технических средств.

Под термином «анастилоз» понимается установка на свое изначальное место подлинных блоков и деталей памятника, перемещенных в результате разрушения или перестроек. Анастилоз применим в основном к сооружениям, сложенным из крупных ква- дров камня, и более всего практикуется по отношению к античным постройкам. Дополнения нового материала допускаются при этом в минимальных размерах, только в той мере, в какой это необходимо для поддержания возвращаемых на место подлинных элементов. Поскольку полнота восстановления ограничивается в этом случае наличием старых блоков кладки, анастилоз почти всегда фрагментарен, и в сравнительно редких случаях удается собрать из рассыпанных остатков значительные части сооружения.

Наиболее полно метод анастилоза был разработан при реставрации сооружений Афинского акрополя, проводившейся в начале XX в. под руководством Николая Баланоса, которому принадлежит и сам этот термин (рис. 13, 14). Подобно укреплению памятника, Джованнони (в согласии с другими теоретиками реставрации) признавал анастилоз безусловно правомерным. В отличие от этого, два других тесно связанных между собой вида реставрации: раскрытие и допол-нение — принимались им лишь с очень существенными оговорками. Так, один

из пунктов «Хартии реставрации» гласит, что «должны сохраняться все элементы, имеющие художественное или историческое значение, независимо от времени, к которому они относятся. Стремление к стилистическому единству и восстановлению первоначальной формы не может осуществляться за счет каких-то других элементов. Могут быть удалены только такие части, как закладка оконных проемов и интер- колумниев в портиках, которые представляют собой бесполезные искажения, лишенные значения и смысла. Но суждение о таких относительных ценностях и соответствующих мерах должно быть тщательно взвешено и не оставляться на личное усмотрение автора проекта реставрации» [28, р. 78— 80]. Не менее значительны и ограничения для восстановительной деятельности реставратора: «Проблема восстановления, выдвигаемая по соображениям архитектурного единства и художественным, тесно связанным с историческим критерием, может быть поставлена только в том случае, если она основана на абсолютно достоверных данных, предоставленных самим памятником, а не на гипотезах; на элементах, которые в преобладающей части существуют, а не на новых элементах». Но и в этом случае для обозначения новых дополнений им должен придаваться характер «голой простоты» и соответствия конструктивной схеме сооружения, а использование стиля подлинного памятника допустимо лишь «для продолжения существующих линий в случаях, когда речь идет о геометрических формах, лишенных декоративной индивидуальности». Кроме того, дополнения должны обозначаться применением иного материала, упрощением профилировки, специальными марками, надписями и т. д. с тем, «чтобы никогда произ-веденная реставрация не могла ввести

13. Пропилеи в Афинах. 14. Пропилеи в Афинах

Фотография конца XIX в- после проведения

Н. Баланосом работ по анастилозу

3. «Археологическая реставрация» и реставрационные теории 29

30 Г. шва I. Фирма рении/не принципов современной реставрации

в обман ученых и предстаалять фаль-сификацию исторического документа». Наименее разработанным и наиболее спорным остался вопрос об «обновлениях», под которыми Джованнони понимал такие новые дополнения к памятнику, которые обусловливаются не реставрационными соображениями, а утилитарными требованиями, изменениями градостроительной ситуации (например, достройка новых фасадов в местах примыкания отломанных соседних зданий) и т. п. Допуская в принципе правомерность проведения таких работ в особых ситуациях, Джованнони не выразил достаточно ясно своего отношения к путям решения подобных задач. Теоретически он осознавал, что в этих случаях должны быть использованы формы современной архитектуры, но, принадлежа к старшему поколению, он негативно воспринимал поиски новых архитектурных форм и всю архитектурную практику XX в., относясь со скептицизмом и к возможностям художест-венно полноценных решений такого рода.

«Хартия реставрации»—документ исключительный по детальности проработки вопросов реставрационной методики, но в нем воплощены тенденции, свойственные не только Италии, но я другим европейским странам. В том же 1931 г., когда была принята Хартия, в Афинах впервые состоялась Международная конференция реставраторов. В решениях конференции есть ряд формулировок, тесно перекликающихся с основными положениями итальянской «Хартии реставрации». Так, констатируется, что «при всем многообразии специфических случаев, для которых требуются особые решения, в отдельных представленных на конференции государствах доминирует общая тенденция — не проводить полное восстановление». Далее говорится, что «в тех случаях, когда реставрация представляется не-избежной по причине обветшания или разрушения, рекомендуется от

носиться с уважением к историческому и художественному произведению прошлого, не искоренять стиль никакой из эпох». В решения конференции включены главные тезисы, выработанные археологической реставрацией, что знаменует окончательное торжество новых реставрационных принципов.

Вместе с тем в решениях Афинской конференции можно увидеть первую попытку преодолеть узость чисто археологического подхода к реставрации памятников зодчества. Взгляд на реставрируемое сооружение как на археологический объект способствовал формированию отношения к нему как к самодовлеющему и изолированному явлению, отчужденному от современной жизни, подобно тому, как изолированы от жизни хранящиеся в музее камни или черепки. При господстве такого рода тенденций реставрация и вообще охрана памятников при всем совершенстве их методов грозили превратиться в деятельность небольшой кучки профессионалов ради интересов узкого круга ценителей. Такое положение не удовлетворяло само по себе и не обеспечивало возможности эффективной охраны наследия.

В решениях конференции обозначены пути преодоления этой узости. В них, пока еще в самой общей форме, высказывается положение о желательности использования памятников для обеспечения их жизнеспособности. Есть в них и призыв относиться с уважением к облику городов и особенно к окружению памятников. Наконец, в них содержится тезис о не-обходимости включения пропаганды памятников в образовательные программы.

Практическое значение решений Афинской конференции было ограничено исторической ситуацией предвоенного времени, но они во многом предвосхищали новые тенденции, по-лучившие развитие уже после второй мировой войны.

4. Реставрация в дореволюционной России и в первые десятилетия Советской власти 31

1.4. Реставрация в дореволюционной России и в первые десятилетия Советской власти

Для средневековой России характерен тот же тип отношения к постройкам прошедших эпох, что и для Западной Европы соответствующего периода. Старые здания сохраняли, пока они удовлетворяли потребно-стям жизни, перестраивали, иногда восстанавливали. Особо характерный пример такого восстановления — работы по возобновлению Георгиевского храма в Юрьеве-Польском, проведенные в 1471 г. под руководством Василия Дмитриевича Ермолина. В глазах современников это было именно восстановление: по словам летописи, Ермолин «собрал вси изнова и поставил, как и прежде». В действительности, однако, ермолинский храм оказался очень далеким от здания XIII в., отличавшегося не только исключительным богатством фасадной резьбы, но, как полагают исследователи, и необычной системой завершения. Разобрав поврежденную кладку верхних частей церкви, Ермолин доложил стены и свел своды более низкими, чем это было прежде, увенчав постройку очень приземистым барабаном. Старые резные блоки, составлявшие в здании XIII в. сложную и тщательно продуманную композицию, были собраны в случайном порядке, а сверху дополнены новыми блоками уже без резьбы. Таким образом, была решена задача восстанозления Георгиевского храма как здания, пригодного для совершения богослужения, но не как архитектурного произведения, наделенного индивидуальными художественными чертами. Ермолинский Георгиевский собор — это не восстановленный памятник XIII в., а новое здание, в которое включены сохранившиеся части более древнего сооружения.

Особенности исторического развития России, которая не была вовлечена в культурное течение Возрожде

ния, привели к тому, что интерес к памятникам прошлого начал проявляться в ней значительно позднее, чем в других европейских странах. Черты гуманизма и развития свет-ского мировоззрения вполне четко обо-значились в начале XVIII в. с приобщением России к западно-европейской культуре. Интерес к прошлому поначалу принял форму коллекционирования предметов древности и лишь понемногу распространился на старин-ные постройки. Ряд указов Петра I, относящихся к 1718—1722 гг., говорит о необходимости собирания разного рода старинных и «куриозных» вещей, древних документов, летописей, старых книг, о запрещении переплавлять найденные в могильниках золотые изделия. В Петербурге по распоряжению Петра была организована "Кунстка- мера“, ставшая первым в России музеем, объединившим как исторические редкости, так и всевозможные иные раритеты. Подобного рода распоряжения характерны и для последующих десятилетий.

В 1759 г. канцелярия Академии наук затребовала от Синода для исправления Российского атласа сведения о всех церквах, а также планы и исторические описания монастырей. Примечательно, что речь при этом шла не о классических древностях, кото рых в России не было, а о памятниках средневековья, которые как раз в этот же период начали привлекать к себе внимание и в других европейских странах.

Древние сооружения начали интересовать историков раньше, чем архитекторов. Профессиональная архитектура России на протяжении XVIII в. развивалась в основном по пути освоения классических форм. Средневеко- вые постройки во множестве перестраивались согласно изменившимся вку-сам, заменялись новыми. Наиболее крупной перепланировке должен был подвергнуться Московский Кремль в соответствии с грандиозным проектом Баженова. При подготовке к строитель

32 Г лава 1. Формирование принципов современной реставрации

ству нового баженовского дворца были разобраны три береговые башни Кремля с соответствующими участками стен, многие другие сооружения. В «Кратком рассуждении о Кремлевском строении» Баженов следующим образом определил свою задачу: «обновить вид сего древностью обветшавшего и нестройного града»1. Нестройным представлялся архитектору-классику средневековый город. Некоторые новые черты содержала торжественная речь, произнесенная Баженовым при закладке Кремлевского дворца в 1773 г. В ней воздавалась хвала отдельным старым русским постройкам, среди которых названы главным образом соору-жения «нарышкинского барокко». Очевидно, уже в этот период происходило переосмысление отношения к архитектуре допетровского времени, носившее тогда еще чисто теоретический характер и не выливавшееся в представление о необходимости сохранения древних памятников.

Распространение в русской архитектуре второй половины XVIII в. форм так называемой «ложной готики» также способствовало более внимательному отношению к сооружениям древнерусского зодчества. Строившие в России архитекторы в большинстве не были знакомы с подлинной европейской готикой. Они пользовались английскими увражами, представлявшими средневековую архитектуру в препарированном и «усовершенствованном» виде. Дополнительным источником служило для них обращение к старинным русским постройкам, которые подчас воспринимались ар- хите кторами-классиками как «готические». В отдельных произведениях

XVIII в. этот русский источник проглядывает со всей отчетливостью. Таков, например, Петровский путевой дворец, возведенный в 1776—1786 гг. М. Ф. Казаковым, «кубчатые» столбы

Цит. по кн.: Снегирев В. Л. Знаменитый зодчий Василий Баженов.— М., 1950.—С. 79.

которого восходят к образцам русского зодчества XVII в. Таким образом, к концу XVIII ст. в сознании архитекторов стал заметно преодолеваться, казалось бы, непримиримый разрыв между доклассической, в том числе древнерусской, и классической архитектурой.

К этому же периоду относятся и первые важные мероприятия, приближающиеся по своему характеру к реставрации. После отказа Екатерины от идеи строительства нового Кремлевского дворца по проекту Баженова разобранные башни и участки стен были в 1783 г. вновь возведены в старых формах (конечно, с относительной точностью). Воссоздание стен и башен несомненно диктовалось желанием возвратить целостность Кремлю, который был осознан современниками как важный исторический и архитектурный памятник.

Особое отношение к кремлевским памятникам сыграло важную роль при восстановлении Москвы после пожара 1812 г. Как правило, московские постройки, даже недавно возведенные, возобновлялись после пожара в совершенно новых формах, отражающих архитектурные вкусы начала XIX в. Облик города подвергся резкому об-новлению. Однако для сооружений Кремля был принят другой подход. Их стремились прежде всего починить, а те из них, которые были взорваны при отступлении наполеоновских войск, пытались воссоздать в формах, приближенных к древним. К этой ра-боте были привлечены лучшие архитекторы — О. И. Бове, И. В. Еготов, Л. Руска, И. Д. Жилярди, И. Т. Таманский. Воссозданные заново здания (звонница, Водовзводная башня) довольно верно повторяют общую композицию, размеры, характер силуэта своих предшественников. Что же касается деталей, то они были воспроизведены достаточно вольно, иногда со стилистическим налетом псевдоготики, а иногда откровенно следуя нормам позднеклассической архитектуры нача

4. Реставрация а дореволюционной России и в первые десятилетия Советской власти 33

ла XIX в. Таковы, например, характерно ампирные элементы убранства фасадов звонницы. Отсутствие попыток прямой имитации при восстановлении разрушенных кремлевских памятников принципиально отличает работы, проводившиеся в Кремле в 1810-е годы, от позднейших стилистических реставраций.

В первой половине XIX в. все более утверждался интерес к отечественной истории, к памятникам средневекового зодчества как к выражению русской национальной культуры. Этот процесс был вполне созвучен анало-гичным тенденциям, имевшим место в культуре других европейских стран, и был вызван к жизни теми же историко-культурными причинами: развитием научных, в частности исторических, знаний, влиянием романтизма. Он был ускорен также подъемом на-ционального самосознания в период после победы России над наполеоновской Францией, а позднее — широким славянофильским движением.

В сооружениях этого времени обращение к формам старой русской архитектуры уже не смешивалось с псевдоготикой, а приобретало вполне самостоятельные рамки. Влияние готи-ческих форм еще ощутимо в фасаде Печатного двора в Москве (архит. И. Л. Мироновский) или в «русских» проектах Рос^и. С 1830-х годов новое архитектурное направление, ориенти-рованное на воспроизведение форм древнерусской и византийской архитектуры, получило ведущее значение. Трансформируясь во времени, отражая различные культурные течения, приобретая разнообразные стилистические оттенки, оно вплоть до начала XX ст. определяло основной характер твор-чества русских архитекторов.

Обращение к формам средневековой русской архитектуры обусловило начало изучения и публикации сохранившихся памятников. В печати стали появляться работы, посвященные описанию старинных сооружений. Среди них видное место принадлежит тру-

2 За к. 839

дам виднейшего историка Н. М. Карамзина, ряду изданий, подготовленных А. А. Мартыновым и И. М. Снегиревым. Ряд административных мер был направлен на предотвращение сломки и перестройки древних памятников, в первую очередь старинных крепостей [21, с. 34—37, 39—41, 49—50, 53]. С середины XIX в. важную роль в решении вопросов сохранения памятников и их реставрации играли археологические общества и комиссии, среди которых особенно значительна деятельность Императорского русского археологического общества ' (основано в 1846 г., ведало изучением и реставрацией памятников до 1889 г.), Императорской археологической комиссии (основана в 1859 г., с 1889 г. была главнейшим научным органом, занимавшимся памятниками зодчества) и Московского археологического общества (основано в 1864 г.).

Однако единой законодательной системы по вопросам охраны памятников в дореволюционной России не было.

Становление интереса к памятникам способствовало развитию реставрационной деятельности. Уже в ранний период она тяготела к нормам стилистической реставрации, сформулированным лишь позднее Виолле-ле-Дю- ком. Одна из особенностей этого времени — отсутствие либо очень по-верхностный уровень предшествующих реставрации исследований. Так, например, в 1834—1843 гг. по распоряжению Николая I был приведен в так называемый первобытный вид один из известнейших памятников русского зодчества — Дмитриевский собор во Владимире (1193—1197). При этом руководивший реставрацией архит. Е. Я. Петров по незнанию удалил обстройки собора, которые, как теперь установлено, в действительности относились, как и основной его объем, к домонгольскому периоду (рис. 15, 16). Уникальное скульптурное убранство фасадов было частично заменено новой резьбой, частично дополнено в

34 Глава I. Формирование принципов современной реставрации

местах утрат. Этот пример ясно показывает, что реставраторы первой половины XIX в. не обладали еще ни серьезной исследовательской базой, ни представлением о ценности поздних наслоений, ни пониманием принципиального различия между подлинником и реставрационным дополнением.

Среди реставрационной практики первой половины XIX в. особняком стоит проведенная в 1849 г. работа по укреплению раскопанных перед этим Золотых ворот в Киеве. Это — очень бережная и тактичная консервация, скорее приближающаяся к работам по реставрации античных построек, осуществленных в начале века в Риме. Видимо, подобный подход был обусловлен особой древностью киевского памятника и его фрагментарной сохранностью.

В первой половине XIX в. реставрация еще не была выделена как особая специализация архитектора и поручалась обычным строящим архитекторам. Так, например, укреплением Золотых ворот руководил киевский губернский архитектор А. В. Беретти, построивший там* много зданий. С середины века наиболее значительные реставрационные работы стали поручать архитекторам, специально изу-

15. Дмитриевский собор во 16. Дмитриевский собор Владимире до реставрации. во Владимире. Современное Чертеж Ф. Рихтера состояние

чавшим памятники древнерусской ар-хитектуры и считавшимся знатоками в этой области. Особую известность получила реставрация так называемых палат Романовых в Москве, проведенная в 1858 г. Ф. Ф. Рихтером (рис. 17). Рихтер был для своего времени хорошо знаком с русской архи-тектурой: в 1850-е годы им были изданы увражи, посвященные наиболее прославленным памятникам русского зодчества.

Реставрация палат была довольно сложным делом, поскольку здание до середины XIX в. неоднократно перестраивалось и его архитектура была сильно искажена: растесаны окна, сломано крыльцо, утрачен верхний деревянный этаж. Для русской практики новшеством было проведенное Рихтером до реставрации тщательное иссле-дование памятника с составлением под-

4. Реставрация в дореволюционной России и в первые десятилетия Советской власти 35

17. Палаты Романовых в Москве. Реставрация Ф. Рихтера

робных чертежей. Вместе с тем, поставив своей целью непременное восстановление памятника в целостном первоначальном виде, Рихтер не ограничился данными исследований, широко применив там, где подлинных сведений недоставало, использование аналогий.

Поиски аналогий были ограничены хронологическими рамками XVII ст., но в его пределах выбор архитектора падал на достаточно разнородные, как теперь очевидно, элементы, восходящие к образцам и середины, и конца века. Более того, в ряде случаев была допущена авторская фантазия, иной раз даже идущая вразрез с прямыми свидетельствами самого памятника. Так, не ограничившись росписью под брильянтовый руст основного этажа (прием конца XVII в.), Рихтер за счет штукатурного намета воспроизвел такой же руст в 2*

рельефе в пределах нижнего этажа, где его заведомо не могло существовать. Такую же фантазию представляет и висячий балкон на восточном фасаде здания. Верхний, первоначально деревянный этаж был возведен из кирпича с имитацией тесовой обшивки в штукатурке. Подобной же стилиза-торской имитацией стало и убранство интерьеров памятника. В целом эта работа вполне отвечала критериям стилистической реставрации, применявшимся в тот же период в странах Западной Европы, несколько выделяясь среди других подобных работ высоким профессиональным уровнем.

Сходный характер имела выполненная Н. А. Артлебеном реставрация так называемого «теремка» Печатного двора в Москве (1872—1875) и многие другие стилистические реставрации памятников древнерусского зод-чества.

К концу XIX в. постепенно созревали представления о необходимости большей строгости при проведении реставрации. В частности, возникло новое отношение к позднейшим наслоениям древнего памятника, за которыми, во всяком случае теоретически, стали признавать собственную историческую и художественную ценность. Стали углубляться исследования реставрируемых памятников, повышаться требования к достоверности. Для 1890-х годов показательны работы, еще сохраняющие многие черты стилистической реставрации, но уже базирующиеся на серьезном археологическом изучении памятника. Такой характер носила реставрация княжеской палаты конца XV в. в Угличе, достоверная в пределах основного объема здания, но сопровождавшаяся неоправданно большими перелицовками древни^ стен и пристройкой произвольно добавленного и малоудачного по архитектуре крыльца, выдержанного якобы в русских формах (архит. Н. В. Султанов). Ближе к археологической реставрации, но также не ли-шена домыслов работа по частичному

36 Г лаг-а I Ф/р'чт'ьл.'.иш" прнпцитк ашрггмспчпй реставрации

восстановлению крепостных стен и башен в Коломне, возглавлявшаяся выдающимся историком русской архитектуры А. М. Павлиновым.

Большое внимание привлекла к себе реставрация Успенского собора во Владимире, которую возглавлял инж. И. О. Карабутов (рис. 18, 19). Московское археологическое общество поручило наблюдение за работами известному историку и археологу И. Е. Забелину и архит. Н. В. Никитину. Материалы исследования и отчет о реставрации памятника были изданы в трудах Общества, что стало первой публикацией подобного рода в России и привлекло широкое внимание к вопросам реставрационной методики. Отчет, сопровожденный фиксационными чертежами, отмечающими все реставрационные дополнения, свидетельствует о серьезном профессиональном уровне этой работы. Вопросы, связанные с укреплением здания, восстановлением цоколя, удалением поздней четырехскатной кровли, не вызвали сомнения при обсуждении проекта. Основной дискуссионный момент касался треугольных накладок над закомарами, остатки которых были найдены под кровлей. Различные ученые трактовали их либо как свидетельство первоначального пощипцового покрытия, либо как позднейшую переделку, усматривая в этом, в зависимости от историко-архитектурных взглядов, проявление или романских, или ви-зантийских черт в архитектуре собора. Очень важным для совершенствования не только методов, но и принципов реставрационного исследования было предложение И. О. Карабутова сопоставить для решения возникшей проблемы данные химического анализа растворов основной части закомар и треугольных наверший. Впервые в русской практике для исследования памятника зодчества были привлечены методы точных наук. Характерно, что вопрос о возможной ценности щипцов над закомарами как позднейших наслоений не был поднят.

Другим выдающимся событием конца столетия была проведенная В. В. Сусловым реставрация храма Софии в Новгороде, продолжавшаяся с 1893 по 1900 г. (рис. 20, 21). Исследование Софийского храма, сопровож-давшееся археологическими раскрытиями и закладкой большого числа зондажей, для своего времени было образцовым. Оно в значительной мере способствовало совершенствованию методики изучения памятников древнерусского зодчества. Принципиально новым в этой реставрации было отношение к позднейшим наслоениям памятника. При восстановлении по- закомарного покрытия были сохранены бсшее поздние главы, портал и большое окно с наличником на южном фасаде. Хотя, по сравнению с предшествовавшими реставрациями, в работе В. В. Суслова явно видно стремление избежать каких-либо домыслов, не вытекающих непосредственно из исследования памятника, все же некоторые его решения оказались спорными. Так, без достаточного обоснования (в силу значительных переделок этой части памятника) были введены позакомарные завершения галерей.

4. Реставрация в дореволюционной России и в первые десятилетия Советской власти 37

18. Успенский собор во Владимире до реставрации

19. Успенский собор во Владимире. Южный фасад. Картограмма

реетаврационых включений. Чертеж Н. Карабутова

20. Собор Софии в Новгороде. Южный фасад. Обмер В. В. Суслова

(по материалам ГНИМА нм. Щусева)

21. Собор Софии

в Новгороде. Южный фасад. Проект реставрации В. В. Суслова (по материалам ГНИМА им. Щусева)

38 Глава I. Формирование принципов современной рее гав рации

Уже на стадии осуществления реставрации неровности древней кладки были частично «исправлены» за счет штукатурки, что придало зданию неприятную сухость форм. Особо существенным недостатком была замена значительного числа поврежденных древних стенописей новой ремесленной живописью, что в основном было сделано помимо воли Суслова. Несмотря на эти, порой достаточно важные недочеты, реставрация новгородской Софии уже во многом носила характер архео-логической реставрации.

Окончательное становление новых методов реставрации в русской практике относится к первому десятилетию

XX в. и во многом связано с именем П. П. Покрышкина, архитектора и археолога, одного из самых активных членов археологической комиссии. Особую известность получила проведенная им в 1902—1908 гг. реставрация церкви Спаса на Нередице в Новгороде. По тщательности исследования памятника, его фиксации, выполнения строительных работ эта реставрация не имела прецедентов. Реставрационные добавления, связанные с восстановлением позакомарного покрытия, были сведены к минимуму, сохранена живость и неровность поверхностей, отражающая характерную фактуру кладки этого сооружения. Покрышкин оставил на церкви луковичную главу более позднего периода, неправильностью своего рисунка уси-ливающую впечатление живописности (рис. 22, 23). Наиболее существенная ошибка Покрышкина носила технический характер: для фасадной штукатурки он применил сравнительно новый в то время и по-своему совершенный материал — портландский цемент, что благодаря созданию паронепрони-цаемой корки снаружи здания резко ухудшило состояние древних стенописей. Эта ошибка вскоре же была исправлена самим Покрышкиным.

Оценка современниками реставрации Нередицкой церкви характеризует больщие изменения, произошедшие в

22. Церковь Спаса на 23. Церковь Спаса на

Нередице до реставрации Нередице. Реставрация П. П. Покрышкина

общественном сознании в отношении к памятникам и их реставрации. Признавая исключительно высокий профессиональный уровень проделанной Покрышкиным работы, критики, и в первую очередь художники Н. К. Рерих и И. Э. Грабарь, высказали сомнения в правомерности самой идеи реставрации древнего сооружения. «Что-то неуловимое и вместе с тем особенно нам близкое,— писал Грабарь,— после реставрации исчезло, и наоборот, выступили черты как будто чуждые Новгороду: появилось холод

4. реставрация * дореволюционной России и в первые десятилетии Советской власти 39

ное и мудрое ремесло, слишком еще византийское, и только нетронутая глава говорит еще сердцу о Новгороде. Реставрация эта, которой предшествовали обмеры и исследования, своей точностью и строгой научностью далеко опередившая все предыдущие, еще раз показала, как в сущности мало у нас данных для реставраций безусловно неоспоримых»1. Подобная оценка реставрации исходила из совершенно нового понимания памятника. В нем представлялось ценным не единство стиля, как это понималось в середине XIX в., а тонкое равновесие изначальных подлинных частей и позднейших добавлений, достигнутое в течение столетий существования древнего здания, особая гармония, которую реставрационное вторжение неминуемо угрожает нарушить.

В письме-протесте против предпо-лагавшейся реставрации собора Ферапонтова монастыря, направленном в

1915 г. в археологическую комиссию, А. В. Щусев писал: «Нарушение ансамбля группы монастырских зданий с позднейшими наслоениями — это равносильно опыту приделки рук Венере Милосской»2. С предостережением против «реставрирования» выступил и Покрышкин, выпустивший в

1916 г. «Краткие советы по вопросу ремонта памятников старины и искусства».

В этой небольшой брошюре, единственной в дореволюционной России работе, посвященной общим проблемам реставрации, он отмечает необходимость самого тщательного исследования как основы всех работ на памятнике, бережного отношения к наслоениям, предпочтительности во всех случаях «простого осторожного ремонта». Реставрация допускается им только частичная, «когда все данные для нее налицо или же когда

1 Грабарь И. История русского искусства.— Т. 1.— М., б. г.— С. 193.

2 Известия императорской археологической комиссии.— Вып. 59.—Пг., 1915.— С. 72.

ею ничего интересного не уничтожается».

Как бы ни были решительны вы-сказывания критики и по поводу отдельных реставраций, и по поводу реставрации вообще, реставрационная деятельность практически не прекращалась, хотя нормы ее проведения становились все более и более строгими. В порядке исключения допускались и даже получали одобрение очень решительные реставрационные действия, вроде воссоздания из руин памятника рубежа XII и XIII вв.— церкви Василия в Овруче. Работами по реставрации руководил А. В. Щусев, разработавший два варианта проекта. После рассмотрения первого варианта, составленного в 1905 г., Покрышки- ным были проведены исчерпывающие археологические исследования сооружения, обнаружены остатки башен, значительные участки упавших стен, сохранивших декоративную обработку. По уточненному проекту Щусевым в 1908—1910 гг. была проведена реставрация, обладавшая намного большей степенью достоверности, чем это можно было бы предположить исходя из фрагментарной сохранности памятника. Лишь отдельные элементы, в первую очередь венчающий барабан с главой, стали предметом стилисти-ческой докомпоновки, причем авторство такого крупного художника, как Щусев, обеспечило реставрации, во всяком случае в глазах современников, достижение художественного единства. Только в самое последнее время были высказаны сомнения в правильности трактовки Щусевым характера архитектуры памятника, который, как показывают аналогии с другими, исследованными лишь позднее храмами рубежа XII—XIII вв., мог иметь значительно более сложную систему завершения.

В 1909—1913 гг. П. П. Покрышкин провел очень осторожную и тонкую реставрацию церкви Спаса на Берестове в Киеве, раскрыв от поздней штукатурки, с небольшими дополнениями

■" > 1 " 1 !■/■<■! >1

40 /лй.-ад г. Ф*флт1>'>««'.т

фрагментарного порядка, древнейшие части памятника, относящиеся к концу XI :— началу XII в. В этой работе с наибольшей полнотой были отражены новые принципы реставрации.

В начале XX в. насчитывалось уже довольно значительное число серьезных исследователей русского зодчества, многие из которых занимались реставрацией или же участвовали в обсуждении реставрационных проектов. Среди них в первую очередь следует назвать Ф. Ф. Горностаева, Д. В. Милеева, И. П. Машкова, И. В. Рыльского, Д. П. Сухова. К этому времени в России сложилась реставрационная школа, система взглядов и практика которой вполне соответствовала европейскому уровню.

Работы этой школы послужили отправной базой, с которой началась реставрационная деятельность в советский период. Несмотря на тяжелое военное положение и огромные эконо-мические трудности, Советское правительство с первых лет уделяло большое внимание вопросам сохранения памятников культуры, что нашло отражение в декретах этого периода и в практических мерах по ремонту и ре-ставрации наиболее ценных сооружений. Первой важной работой была ликвидация повреждений, нанесенных памятникам Кремля во время революционных боев. В 20-е годы реставрационные работы приобрели уже довольно значительные масштабы. Реставрации подверглись памятники Московского Кремля (И. В. Рыльский, Д. П. Сухов, Н. Д. Виноградов,

Н. Н. Померанцев и др.), собор Покрова на Рву (Д. П. Сухов), стены и башни Китай-города (Н. Д. Виноградов и др.). Очень большие работы были проведены П. Д. Барановским (реставрация палат Голицына в Охотном ряду, Казанского собора на Красной площади, ансамбля Болдина монастыря под Дорогобужем и некоторых других сооружений). В этот же период началась плодотворная деятельность по реставрации памятников Сред

ней Азии, которую возглавил один из наиболее выдающихся советских реставраторов Б. Н. Засыпкин. Эти работы свидетельствуют о полном торжестве принципов археологической реставрации. Их отличает полнота и скрупулезность исследования, обоснованность реставрационных решений, часто сводящихся к реставрации фрагментарной (реставрация церкви Двенадцати апостолов в Кремле, собора Покрова на Рву, среднеазиатских памятников).

Сравнительно большой масштаб реставрационных добавлений характеризует работы, выполненные в этот период П. Д. Барановским. В некоторых случаях, как это было с палатами Голицына, была полностью воссоздана фасадная декорация, уничтоженная при прошлых перестройках памятника (рис. 24). Воссоздание было осу-ществлено с редкой точностью и до- кументированностью благодаря новому методу разверстовки кирпичной кладки по хвостовым частям кирпичей, оставшимся в стене, который впервые был предложен Барановским. Использование этого метода позволило опираться исключительно на неоспоримые свидетельства существования восстанавливаемых архитектурных форм, пре-доставляемые самим памятником, исключив стилистическую докомпоновку.

Очень большую роль в становлении строгих научных принципов реставрации сыграла организация Центральных государственных реставрационных мастерских, которые возглавил выдающийся ученый, художник и общественный деятель И. Э. Гра- барь. Мастерские объединяли в одном учреждении реставрацию архитектуры, живописи и прикладного искусства. Это соответствовало представлениям И. Э. Грабаря о единстве принципов реставрации всех категорий памятников. Взгляды Грабаря были четко сформулированы им в лекциях по реставрации, прочитанных в 1927 г. в Московском университете. В них также в принципе не разделяются

24. Палаты Голицына реставрации, выполненной в Охотном ряду под руководством

в Москве в процессе П. Д. Барановского

реставрация архитектуры и других видов искусств, а специфика работ по разным типам объектов устанавливается на стадии описания технических приемов. Реставрация, по Грабарю, входит в более широкое понятие консервации, под которой он понимал совокупность мер, направленных на улучшение условий сохранения памятника. В реставрации присутствуют два основных момента: раскрытие и восстановление, причем первое — действие более предпочтительное при условии, что при этом не уничтожается ничего художественно или исторически ценного. Любая реставрация «должна вызываться необходимостью, и нельзя производить реставрации ради самой реставрации» [13, с. 298]. Особо предостерегал Грабарь против «застарелой привычки не ограничиваться одним только раскрытием, а непре

менно вносить в памятник под видом восполнения утраченных частей новые дополнения и собственные домыслы» [13, с. 358—359]. Тем не менее «в целом ряде случаев реставрация есть единственно верное и надежное средство для спасения памятников искусства, близких к гибели». Помимо технических причин необходимость реставрации возникает и тогда, когда памятник приобрел «безобразный вид, оскорбляющий наши эстетические чувства». Грабарь отмечал необходимость обозначения новых включений в памятник (даты, оттиснутые на кирпичах) и подчеркивал необходимость применения при реставрации материалов, тождественных материалу памятника, во избежание эффекта несов-местимости материалов.

Важные высказывания по вопросам методики реставрации принадлежат также Б. Н. Засыпкину, посвятившему им вводную часть статьи о реставрации памятников Средней Азии (1928). Особое внимание Засыпкин уделил вопросам архитектурно-архео- логических методов изучения памятни-ков. Программа такого изучения должна быть очень широка: помимо фиксации сюда входят технологическое и техническое исследование, изучение конструкций, архитектурных форм, декора, выявление первоначального облика или древнейших частей, раскрытия, анализ полученного материала. Синтезом служат реконструкция памятника и его реставрация (под реконструкцией Засыпкин в данном слу-чае понимал частичную, или фрагментарную, реставрацию). «Сложность этих методов,— писал Засыпкин,— требующих строгой научной постановки и значительных материальных средств, сильные разрушения памятника, часто фрагментарного, и не-возвратимые утраты очень редко допускают какую-либо реконструкцию, а тем более полную реставрацию, и обычно приходится ограничиваться выяснением и необходимым укреплением уцелевших частей, а в некоторых

42 Глава I. Формирование принципов современной реставрации

случаях простым раскрытием, т. е. освобождением от позднейших наслоений. Считая, что реконструкцию и реставрацию в полном смысле этого слова нужно проводить тогда, когда помимо чисто научных запросов этого требуют весь ансамбль, завершение архитектурных форм и целостность памятника, необходимо во всех других случаях иметь ее в виду как конечную цель архитектурно-археологических исследований и как результат, необходимый для дальнейших исследований и умозаключений искусствоведческого или историко-культурного порядка» [15, с. 207].

Позиция Грабаря и Засыпкина основывалась на последовательном проведении принципов археологической реставрации. Реставрация памятников/ в Советском Союзе находилась в этот период на одном уровне с реставрацией в передовых европейских странах, что, в частности, под-черкивал сам Грабарь в статье «Реставрация у нас и на Западе» (1926 г.).

1.5. Реставрация

в послевоенный период в СССР

и за рубежом

Вторая мировая война оказалась важной вехой в развитии представлений о задачах сохранения памятников и их реставрации. Такие существенные факторы, как массовое разрушение памятников во время военных действий и наметившиеся в послевоенный период резкие изменения социального уклада, в частности бурное развитие урбанизации, привели к сложению новой во многих отношениях ситуации.

Представления о методике реставрации, сколь бы различными они до этого ни были, традиционно складывались исходя из положения, что разрушения памятника и изменения его архитектуры, которые реставратору предстоит тем или иным способом исправить, сложились уже в давнее время, и данные для реставрации

предстоит добывать путем прочтения остатков старых форм на самом объекте, сбора исторических свидетельств и изучения архитектуры соответствующего времени. Относительность и неполнота собранных таким образом свидетельств были одной из причин часто проявлявшегося недоверия к реставрации вообще, что особенно сказалось при формулировании принципов археологической реставрации. Кроме того, в обычной, традиционной ситуации памятник не реставрированный, как бы сильно искажен он ни был, предстоял как историческая ре-альность, в то время как его целостный облик, восстановление которого входило в задачу реставрации, воспринимался как нечто не только идеальное, но и одновременно искусст-венное. Восстановленное в изначальных формах античное или средневековое сооружение неизбежно должно было казаться в каком-то смысле фальшивым уже потому, что его полное обновление как бы перечеркивало существование огромного исторического пласта, отделяющего его возве-дение от современности.

В этом отношении ситуация с па-мятниками, разрушенными во время войны, оказывалась принципиально иной. О прежнем виде таких сооружений не приходилось строить догадки: он был точно зафиксирован в обмерах, фотографиях, подробных опи-саниях. Целостный облик памятника (в данном случае —^сложившийся ко времени разрушения) был жив в сознании людей; ненормальным воспринимался не он, а вид лежащих на месте памятника руин. Эта ненормальность оказывалась особенно разительной, когда утрачены были часть цело-го здания или важный компонент ар-хитектурного ансамбля.

Существование подобной проблемы обнаружилось задолго до второй мировой войны, когда в 1902 г. внезапно обрушилась колокольня св. Марка в Венеции, служившая главной доминантой не только группы центральных

5. Реставрация в послевоенный период в СССР и :ш рубежом 43

площадей, но и всей городской пано- рамы. Уже тогда возникла оживленная полемика между сторонниками ее воссоздания и противниками, настаивавшими, во имя избежания фаль-сификации памятника, на том, чтобы новая колокольня была возведена в новых формах и на новом месте. Решение о воссоздании колокольни по-старому было воспринято как спорное, но частное, как бы не затрагивающее кардинальных проблем реставрации.

Более остро проявилась подобная же ситуация после первой мировой войны, когда памятники ряда стран, особенно Франции и Бельгии, оказались серьезно поврежденными. При этом вновь возникла полемика по поводу правомерности воссоздания утраченного. Многие деятели культуры, в частности скульптор Роден, поэт Ростан, возражали против попыток повторить древний подлинник, настаивая на сохранении руин как свиде-тельства человеческого варварства («позор для них, Парфенон для нас»). Очень скоро, однако, обнаружилось, что руины поврежденных артиллерией сооружений быстро разрушались от воздействия атмосферы, и необходимы были специальные меры по их защите. Кроме того, в некоторых случаях технические возможности реставраторов оказались более совершенными, чем принято было считать. Например, разбитые скульптуры Реймского собора были не заменены новыми копиями, против чего возражали художники, а тщательно и аккуратно склеены из обломков. Все это привело к тому, что на практике почти все поврежденное было восстановлено.

Размеры разрушений, которые принесла с собой вторая мировая война, оставили далеко позади масштабы предшествующих военных катастроф. Особо большой ущерб был нанесен памятникам в Советском Союзе и в Польше. Разрушены были не только отдельные сооружения, но и целые города с большими архитектурными

комплексами. Речь шла уже не о потере отдельных ценных произведений, а о возможности утраты следов существования национальной культуры (как это имело место в случае с разрушенной Варшавой). Принципы отношения к архитектурному наследию, выработанные на практике реставрации от-дельных сооружений, пришлось соотносить с новой ситуацией, при которой решались более широкие проблемы, чем методы восстановления отдельного сооружения.

И практика, и теоретические вы-сказывания по поводу принципов вос-становления разрушенного были весьма различны. Наиболее близко к рекомендациям теории археологической реставрации было решение, принятое по отношению к собору в Ковентри (Англия), почти полностью уничто-женному при бомбардировке города немецкой авиацией. Остатки средневекового здания были законсервированы с минимальными докладками, необходимыми для сохранения подлинника, а новое здание городского собора возведено рядом в современных формах. Развалины собора приобрели значение не только руинированного памятника древнего зодчества, но и исторического памятника, связанного с трагическими событиями нашей эпохи.

Пример собора в Ковентри остался, однако, исключительным, и это не случайно. Жизнь настоятельно требовала возрождения разрушенных городов, а сохраняться как руины могли лишь очень немногие сооружения. На практике необходимо было тем или иным путем восстанавливать здания для жилья или иных жизненных функций. Поэтому в основном существовала альтернатива — смириться с потерей и возводить на месте исторических зданий, разобрав их остатки, совершенно новые сооружения • либо пытаться восстановить целостность разрушенных памятников. Примеров и того, и другого решения существует достаточно много.

44 Глава I. Формирование принципов современной реставрации

Наиболее авторитетные теоретики реставрации высказались в пользу дифференцированного подхода к проблеме. Небольшие, частные повреждения, по общему убеждению, предстояло безусловно устранить. В случае разрушений более значительных, когда утрачены существенные части памятни-ка, была признана возможность различных решений в зависимости от степени документированности предполагаемого восстановления, композиционной роли утраченного элемента, функциональных требований и иных факторов. На практике преобладающей тенденцией оказалось стремление восстановить памятники и при значительных утратах, иногда полностью или почти полностью разрушенные. Так, например, в Северной Италии были восстановлены многие мосты, взорванные немецкими войсками во время отступления, среди них мост Санта-Тринита во Флоренции, Ка- стельвеккьо и де ла Пьетра в Вероне.

25. Руины Петродворца 26. Петродворец. после освобождения от Восстановленные дворец немецко-фашистских и Большой каскад

захватчиков

Мотивировка их воссоздания в старых формах была различной, но в целом преобладали соображения градострои-тельного порядка. Так, средневековый мост Кастельвеккьо составлял единый комплекс с замком, который полностью уцелел, и речь, по мнению руководителя работ архит. Пьеро Гаццола, шла о воссоздании не целого памят-ника, а его важной составной части. Реставрация моста де ла Пьетра, со-хранявшего в опорах и арках позднеантичную кладку из массивных мраморных блоков и относившегося в верхних частях к XVI в., облегчалась тем, что многие блоки были целы, и оказался возможным фрагментарный анастилоз. Новым материалом была дополнена главным образом кирпичная кладка. Однако и в этом случае одним из главных аргументов в поль

зу восстановления моста в прежних формах была его градостроительная роль. По словам Гаццола, «в течение более пяти веков облик довоенного моста способствовал созданию особой атмосферы квартала: неповторимое слияние форм, различных материалов и красок» [7, с. 243].

В Советском Союзе восстановление разрушенных во время фашистского нашествия памятников приняло очень значительные размеры. Наиболее широко развернулись работы по дворцово-парковым комплексам в пригородах Ленинграда (рис. 25, 26). В них, как правило, уцелели парки и остовы каменных сооружений, при этом почти полностью было утрачено богатое внутреннее декоративное убранство. Воссоздание пригородных дворцов в прежнем виде требовало,

таким образом, воспроизведения заново элементов не только рядовых, но и сложных, подчас уникальных, являвшихся самостоятельными произведениями декоративно-прикладного или изобразительного искусства. Традиционные положения археологической реставрации исключали возможность воспроизведения заново таких элементов. Вместе с тем отказаться от их восстановления означало бы в данном случае примириться с утратой напоминаний о большом и чрезвычайно важном явлении в развитии русского искусства. Исключительность создавшейся ситуации привела к принятию решения, которое в обычных условиях вряд ли было бы возможным. Осуществление задачи возрожде-ния ленинградских пригородов потребовало огромных материальных и

46 Глава I. Формирование принципов современной реставрации

творческих усилии, организации спе-циализированной строительной базы, возрождения утраченных художественных промыслов. Восстановление памятников из руин имело место не только под Ленинградом. Так, в Новгороде была воссоздана почти полностью заново церковь Спаса на Нередице, от которой уцелели лишь нижние части стен. В данном случае воссоздание было продиктовано требованиями сохранения исторического пейзажа Новгорода и необходимостью защиты оставшихся фрагментов стенописей. Оно стало возможным благодаря наличию исчерпывающей фиксации, произведенной при первой реставрации памятника.

Наиболее крупным комплексом, восстановленным из руин практически заново, был центральный район Варшавы — Старо Място. Здания старого города воссоздавались по материалам фиксации, проведенной нака-нуне войны. При точном повторении старых фасадов они оборудовались внутри в соответствии с современными требованиями комфорта. Решающими в данном случае оказались не теоретические положения реставрационной методики, а национальные чувства народа, отстоявшего в ходе войны свое право на существование,— восстанов-ление старого центра столицы приобрело значение символического акта.

Значительные споры вызвали попытки воссоздания памятников не в той редакции, которую они имели в момент разрушения, а с воссозданием только наиболее древних и наиболее интересных в художественном отно-шении частей. С одной стороны, такой подход к восстановлению памятников со сложной строительной историей позволял раскрыть в них наиболее древний и ценный исторический пласт, не уничтожая позднейших наслоений, поскольку они ко времени вмешательства реставратора уже практически перестали существовать. Так были реставрированы готические церкви Санта-Кьяра и Сан-Лоренцо в Неаполе, барочное внутреннее убранство которых погибло при бомбардировке города. Наиболее известный пример такого решения в отечественной практике — восстановление церкви Пятницы в Чернигове (архитекторы П. Д. Барановский и Н. В. Холостенко (рис. 27—29). Пятницкая церковь, конструктивная система которой казалось бы не позволяла датировать ее ранее XV в., а внешняя декорация имела барочный характер, считалась памятником относительно поздним. Только в результате военных разрушений, когда обнажилась основная структура здания, стало очевидным, что памятник в действительности датируется рубежом XII и XIII вв. и представляет исключительный интерес для истории русского зодчества. Обме-ры руин и тщательная разборка завалов дали возможность с большой достоверностью реконструировать первоначальный облик здания. Однако подобный подход к восстановлению разрушенных памятников лишал сто

ронников восстановления важного аргумента в пользу отхода от строгих норм обычной реставрационной практики, поскольку восстанавливался уже не привычный облик памятника, живой в сознании современников. Поэтому реставрации такого типа далеко не всеми признаны правомерными. В частности, восстановление церкви Сан- та-Кьяра в готической редакции вызвало в свое время очень резкую полемику.

Мотивировка правомерности воссоздания утраченных сооружений градостроительными соображениями отражает значительные изменения, происшедшие к этому времени в оценке произведений зодчества прошедших эпох. Была окончательно отвергнута восходящая к XVIII—XIX вв. традиция рассматривать памятник как «сущность, изолированную от своего контекста и единственно ценную своими внутренними стилистическими особенностями» (характеристика П. Гац- цола) [7, с. 302]. В некоторых странах, в первую очередь в Италии, понимание нерасторжимой связи каждого древнего сооружения с его окружени-ем и значения самой городской среды как самостоятельного и полноценного памятника определилось уже в 30-е годы, но всеобщее признание этот принцип получил в послевоенный период. Перенесение акцента с отдельного сооружения на среду, частью ко-торой служит это сооружение, не могло не сказаться, в разных случаях по-разному, на подходе к решению собственно реставрационных задач. Кроме того, в послевоенные десятилетия окончательно созрело представление о необходимости активного включения здания в современную жизнь, непременного наделения его важной для общества практической функцией. Приспособление памятников для современного использования стало рассматриваться не как неизбежно зло, а как необходимое условие их сохранения. Это обстоятельство также наложило отпечаток на современную реставрационную практику.

Новая ситуация вызвала к жизни, с одной стороны, значительное оживление реставрационной деятельности (особенно ощутимое в странах, наиболее пострадавших в ходе войны), с другой стороны — очень большую пестроту принимаемых решений. Не-обычные масштабы воссоздания заново отсутствующих частей, частые при ликвидации военных разрушений, способствовали проявлению подобных же тенденций при реставрации памятников, просто обветшавших либо же перестроенных или разрушенных в давнее время. Отдельные работы приближались по своему характеру к нормам, казалось бы, навсегда отвергнутой стилистической реставрации. Особенно резкую полемику вызвало сооружение заново по очень незначительным остаткам стой Аттала в Афинах. Столь значительное по масштабам воссоздание античного сооружения было бы редкостью даже для

XIX ст. В Советском Союзе сходные тенденции тоже имели место. Сравнительно недавний и особенно наглядный пример — неоправданное и недокументированное воссоздание Золотых ворот в Киеве.

Спорность многих реставраций, разнообразие индивидуального подхода отдельных архитекторов стимулировали оживление интереса к вопросам реставрационной теории. Наиболее актуальным при этом был вопрос об отношении к положениям археологической реставрации. В этом плане подавляющее большинство высказавшихся были вполне солидарны: основные принципы, сформулированные в первой половине нашего столетия, несмотря на новые оттенки, которые внесла жизнь в послевоенный период, остаются незыблемыми. Если не принимать во внимание восстановление разрушенных во время войны памятников, то наблюдавшиеся в послево-енные годы попытки вернуться к старым методам реставрации, допускавшим попытки стилизаторского домыс

ливания, представляют собой, по определению одного из теоретиков реставрации Роберто Пане, «забвение культурного опыта». Воссоздание стой Аттала Пане охарактеризовал как проявление подхода к памятнику не как к исторической индивидуальности, а как к предмету потребления, «потребительская стоимость» которого возрастает в зависимости от степени его занимательности для неподготовленного, «уставшего от развалин» туриста. Подобным же образом в Советском Союзе в 60-е годы в печати неоднократно высказывался призыв перейти от реставрации памятников к их консервации.

Вместе с тем в высказываниях многих авторов проявилась тенденция к более гибкому применению сформулированных до этого правил реставрации. Так, П. Гаццола и Р. Пане выступали с предложением частичных изменений в тексте Хартии реставрации 1931 г., дающих несколько большую свободу реставраторам в выборе приемов, например в методах обозначения реставрационных добавлений. Эти предложения отразили еще одну новую тенденцию — перейти к более многосторонней оценке памятника. Стилистическая реставрация опиралась на представление о памятнике как о произведении искусства, которое реставратор волен дополнять, коль скоро он проникся закономерностью его построения. В противоположность этому археологическая реставрация исходила из оценки памятника преимущественно как исторического источника, чем и мотивировалась строгость научного подхода. Согласно точке зрения ряда современных теоретиков, памятник, являясь историческим источником, в той же мере должен рассматриваться как произведе-ние искусства. Не претендуя на возможность подменить собой древнего зодчего, современный реставратор не может тем не менее отвлечься от художественной оценки, и реставрация представляет собой не только область

5. Реставрация в послевоенный период в СССР и за рубежом 49

научного исследования, но и область творчества, хотя и ограниченного жесткими рамками. Архитектор, производящий реставрацию, должен заботиться не только об исторической верности и соблюдении установленных норм, но и о гармонии целого, достигаемой, однако, не методами стили-заторского дополнения, а исходя из современной системы художественного мышления.

Незыблемость основных принципов археологической реставрации была подтверждена решением II Международного конгресса архитекторов и технических специалистов по историческим памятникам, состоявшегося в 1964 г. в Венеции. Это решение получило название Венецианской хартии.

Венецианская хартия ставит на первое место консервацию памятников, ограничивая область реставрации: «реставрация должна производиться в исключительных случаях». Мотивировка реставрации — требования со-хранности памятника, а также стремление подчеркнуть его эстетическую или историческую ценность. Методы такого выявления ценности строго ограничены. Прежде всего необходима безусловная документированность: «реставрация должна прекращаться там, где начинается гипотеза». При этом следует сохранять наслоения разных эпох, «поскольку единство стиля не является конечной задачей реставрации». Возможно удаление лишь не

имеющих ценности наслоений, если этим раскроется нечто ценное в композиции самого памятника.

Венецианская хартия в значительной степени, чем более ранние документы, уделяет внимание вопросам градостроительной роли памятников и окружающей их среды. Это новое отношение отражено в официальном названии документа: «Международная хартия по консервации и реставрации исторических памятников и достопримечательных мест» (не вполне адекватный перевод английского «топи- теп^з апс! зПез», более явно подчер-кивающего градостроительный аспект понимания памятника). В тексте говорится о том, что городские и сельские комплексы также должны рассматриваться как памятники архитектуры. Они «должны быть окружены особой опекой». Более широкое представление о том, чем является памятник архитектуры, отражено и в положении, что «это понятие охватывает не только выдающиеся памятники, но и более скромные, приобретающие со временем значительную культурную ценность».

Таким образом, общая современная тенденция в области реставрационной методики — подтверждение принципов археологической реставрации с одновременным признанием возможности гибкого подхода, основанного на более широкой трактовке памятника.

Глава 2.

ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ СОВРЕМЕННОЙ РЕСТАВРАЦИИ

2.1. Основы современных понятий «памятник архитектуры» и «реставрация»

Как видно из предшествующего изложения, содержание понятий «памятник архитектуры» и «реставрация» менялось во времени. Понятия эти, возникнув сравнительно поздно, трактовались по-разному в зависимости от философских, художественных и иных представлений каждого отдельного периода. При этом они имели тенденцию становиться более сложными, обогащаться за счет все более и более многостороннего учета связей, возникающих между архитектурным произведением прошлого и миром человека нового времени.

В разных европейских странах для обозначения того, что мы называем памятником архитектуры, применяются термины «памятник», «исторический памятник», «архитектурный памятник». В первых декретах Советской власти применялся термин «памятники старины и искусства», а в настоящее время понятие памятника архитектуры включено в более широкое понятие памятников истории и культуры. Эти термины прежде всего отражают двоякую цен-ность сооружений, относимых нами к разряду памятников,— историческую и художественную. Чтобы представить себе всю полноту значения памятников для современного человека, такого разделения еще недостаточно, поскольку каждая из этих двух основных сторон ценности памятников далеко не элементарна, представляя весьма сложное сочетание различных аспектов.

Так, историческая ценность проявляется не только в познавательном пла

не, но и в плане эмоциональном. То, что данная постройка — свидетель событий либо очень отдаленных, либо значительных для истории и культуры данной местности, страны или человечества в целом, придает ей особое зна-чение в глазах современников. Эта сторона ценности старых сооружений отражена в признании Законом СССР об охране и использовании памятников истории и культуры особой категории памятников — так называемых «памятников истории». К «памятникам истории» могут относиться сооружения, не имеющие архитектурно-художественной ценности и представляющие интерес только как напоминание об опре-деленных исторических событиях или лицах. Однако эта особая ценность не менее часто распространяется и на художественно ценные здания, внесенные в государственные списки под рубрикой «памятников архитектуры». Так, например, Успенский собор Московского Кремля, построенный Аристотелем Фьораванти в период сложения русского национального государства, является не только выдающимся памятником зодчества, но и важнейшим памятником становления русской государственности. Ансамбль Царского Села неразрывно связан с именами Пушкина и многих других деятелей русской культуры и ценен для современных людей этой памятью не меньше, чем высокими художественный достоинствами. Особую категорию представляют сооружения, возведенные в память определенного события (триумфальные арки, обелиски, храмы- памятники и т. п.).

В познавательном плане историческая ценность памятника выражается прежде всего в том, что он служит но

сителем информации о прошлом, т. е. историческим источником. Эта инфор-мация обладает многосторонностью и проявляется в весьма различных сферах, что позволяет рассматривать памятник как специфический и комплексный исторический источник. С точки зрения историков, первостепенный интерес представляет прямое свидетельство памятников о социальной структуре общества. Так, в огромном масштабе южнорусских храмов X—IX вв., возвышавшихся среди мелкой деревянной и деревоземляной застройки, ярко проявились существенные черты социального уклада Киевской Руси.

Специфика архитектуры как искус-ства, включающего в себя инженерно- технические моменты, позволяет видеть в произведениях зодчества непосредственное отражение уровня развития производительных сил: воплощение инженерных знаний, продукт матери-ального производства. Типологические особенности сохранившихся построек прошлого несут в себе драгоценную информацию о бытовом укладе отда-ленных эпох. С этой точки зрения древнее сооружение рассматривается как памятник материальной культуры. Но, поскольку архитектура является в той же мере искусством, оперирующим идейно-образным языком, памятники служат важнейшими историческими свидетельствами идеологии и духовной культуры различных эпох.

Не будучи искусством изобрази-тельным, архитектура выражает идейное содержание не в столь непосредственной форме, как живопись или скульптура, поэтому в памятниках зодчества по большей части можно найти отражение наиболее общих черт мировоззрения какого-либо исторического периода. Информация, доставляемая памятниками как произведениями искусства, также весьма многообразна. Так, например, романская строительная техника построек Владимиро-Суздальской Руси XII в. и сходство их скульптурного убранства с западными

памятниками дают важное историчес-кое свидетельство о культурных связях этой эпохи и о характерной для средне-вековья миграции артелей строителей и скульпторов.

Достаточно ясно, что все перечис-ленные стороны значения памятника как исторического источника действительны при рассмотрении не только частей памятника, относящихся ко времени его возникновения, но и ко всем позднейшим наслоениям, каждое из которых многосторонне отражает особенности своей исторической эпохи.

Не менее очевидно присутствие в памятниках архитектуры художественной ценности. Произведения архитекторов прошлого, будь то постройки античного, средневекового периода или же нового времени, способны вызывать острое эстетическое переживание у современного нам человека. Прежде в оценке древних сооружений как памятников превалировала именно эта сторона, хотя понятие художественного и, соответственно, критерии, применяемые к отдельным постройкам, существенно менялись. Классицизм исходил из представлений о существовании не-зыблемых вневременных законов пре-красного, постигаемых разумом и во-площенных в образцах античного ис-кусства. В приложении к конкретным памятникам это означало признание права на такое звание лишь за по-стройками классической древности и снимало вопрос о значении наслоений последующих пох. Романтизм был более гибок в оценке произведений прошлого как памятников, перенося это понятие на более поздние эпохи и на проявления национальных стилевых особенностей. При этом, однако, свойственное романтизму поэтизирование индивидуализма, и в особенности ху-дожестве нно-творческой личности, по-рождало тенденцию видеть в памятнике не столько данную историческую кон-кретность, сколько стоящий за ним ис-каженный временем и даже возможно еще не воплощенный авторский замысел. Полемизируя с романтиками, сто

ронники археологической реставрации, не отрицая художественной ценности памятника, все же выдвигали на первый план историческую ценность, значение памятника как документа. В настоящее время преобладает стремление видеть в памятнике единство художественного и исторического, что в действительности далеко не всегда может быть вполне четко расчленено.

Современный подход к рассмотрению художественного значения памятника базируется на положении, что памятник всегда осуществляет свое эмоционально-эстетическое воздействие в определенном контексте. Прежде всего, это контекст современной культуры, в который входит выработанное отношение к искусству вообще и к искусству прошлого в частности. Свойственный сознанию людей нашего века историзм мышления позволяет нам гораздо более широко и гибко, чем это было в прошлом, воспринимать явления, относящиеся к весьма различным художественным системам. Мир современного культурного человека включает в себя обязательное знание образцов искусства разных стран и эпох, с которыми он невольно сопоставляет оцениваемое произведение. В оценку памятника архитектуры неизбежно включаются ассоциации, связанные с учетом знакомых нам явлений, относящихся к сфере не только зодчества, но также литературы, живописи, музыки и других видов искусства. Это обусловливает сложность эстетического восприятия памятника как произведения зодчества, причем наше восприятие не может претендовать на адекватность восприятию современников его создания, которое происходило в ином контексте и включало иной круг ассоциаций.

Но памятник не только входит в контекст современной культуры. Реально существующий ныне памятник, со всеми изменениями и дополнениями, накопленными в течение его многове-ковой жизни, сам может рассматриваться как контекст, в котором сочетаются разновременные художествен

ные элементы. Перестройки, достройки и даже утраты далеко не всегда приводят к разрушению памятника как художественного целого, порой видоизме-няя его, создавая новое целое, обладающее новыми эстетическими качествами. Московский Кремль с башнями, увен-чанными через 200 лет после их возве-дения высокими каменными шатрами,—это уже не произведение зодчества XV в., равно как и не произведение зодчества XVII в., а неповторимый сплав художественных элементов того и другого столетий, а в отдельных частях и более позднего времени. Зимний дворец Растрелли с позднейшими интерьерами эпохи классицизма несмотря на утрату авторской внутренней отделки, несмотря на разницу стилей представляет собой художественно цельное сооружение, образ которого строится на сложной системе взаимодействия разновременных элементов.

Приведенные примеры — наиболее очевидные, но и во множестве других зданий, подвергшихся тем или иным изменениям в позднейшие годы своего существования, разновременные и раз-ностильные части вступают между собой в те или иные соотношения, определяющие в конечном счете неповторимую индивидуальность каждого памятника. Это относится и к выдающимся сооружениям, и к так называемым ря-довым постройкам. Позднейшие насло-ения должны оцениваться не только как имеющие или не имеющие худо-жественного значения сами по себе, но и как элементы, входящие в общую художественную систему памятника. В этом плане оказываются значащими не только изменения, внесенные рукой человека, но и те, которые несут на себе следы разрушающего действия времени. Так, руины античного сооружения обладают огромной эстетической выразительностью, отличной от той, которую это сооружение имело многие столетия назад. Следы длительного существования памятника, так на-зываемая патина времени, не только затемняют и искажают информацию о

/. Основы современных понятий «памятник архшектуры» и «реставрация» 53

художественном произведении далекого прошлого, но и несут свою эмоциональную информацию о жизни памятника во времени, которая является важной составной частью его сегодняшнего эстетического восприятия.

Для памятника архитектуры как произведения искусства существует еще один контекст, вне которого рас-сматривать его, по современным поня-тиям, недопустимо. Это — контекст его архитектурного и природного окружения, той среды, которую памятник формирует и от которой, в свою очередь, в большой степени зависит его художественное восприятие. Контекст среды не менее подвержен трансформации во времени, чем контекст самого памятника. Изменения материальных условий и социального образа жизни людей неизбежным образом отражаются на облике среды их обитания. Чем старше памятник, тем, как правило, менее отвечает характер его современного окружения существовавшему в период его создания. Это особенно ярко проявляется в больших городах, вовлеченных в процесс урбанизации. Необратимые изменения имеют место даже там, где, казалось бы, не происходит кардинальных перепланировок и перестроек. Появление асфальта вместо деревянного или каменного мощения, устройство современного уличного освещения, вне-дрение городского автотранспорта активно влияют на восприятие и среды, и отдельного памятника. Отнюдь не ста-бильно и природное окружение памят-ников: деревья растут, непрерывно ме-няется ландшафт.

Изменения архитектуры отдельного сооружения происходили параллельно с изменениями его окружения. Поздние наслоения памятника различно отражают эту связь. Прежде всего многие переделки древних построек были продиктованы композиционными соображениями, вызванными изменением характера взаимоотношений памятника и его окружения. Так, появление высоких луковичных глав на кремлевских соборах безусловно связано с общим

изменением силуэта Кремля, в частности, с надстройкой башен. В свою очередь, появление высоких шатровых завершений на башнях было в значительной мере обусловлено изменением градостроительной ситуации, превра-щением Кремля из укрепленного центра Москвы, окруженного сравнительно небольшим посадом с низкой застройкой, в центральный ансамбль большого и плотно застроенного города. Изменилось и цветовое решение Кремлевского ансамбля: пестрое сочетание красно-кирпичной и белой окраски центральной соборной группы с включением полихромии уступило место преобла-данию однотонного белого цвета, что соответствовало более крупному градо-строительному масштабу. Такого рода композиционные связи обязательно должны учитываться при художественной оценке памятника.

Помимо композиционных связей между наслоениями памятника и эле-ментами его окружения существуют связи стилистического пЪрядка. И переделки памятника, и смена застройки вокруг него, не всегда будучи связаны между собой очевидной композиционной зависимостью, производились до известной степени синхронно, благодаря чему памятник получал наслоения, в той или иной мере отвечающие стилистике новых элементов его окружения. Иногда при этом архитектурный язык памятника пытались полностью привести к характеру архитектуры нового периода, иногда ограничивались отдельными добавлениями, вносящими в архитектуру здания новые стилистические черты. В результате возникали очень сложные сочетания стилистического порядка между памятником и его архитектурной средой, далекие от воплощения какого-либо одного стиля. Сложность таких взаимосвязей не означает отсутствия художественного единства. В ходе длительной жизни памятника и его окружения порой создается гармония более высокого порядка. Конечно, возможны и реально встречаются совершенно иные ситуа

54 Г.шва 2. Оснтные пришиты (переменной реставрации

ции, когда возникает не художественная связь, а непримиримый диссонанс. В этой области, как и в других, требуется индивидуальная оценка на основе всестороннего рассмотрения различных аспектов.

Такое сложное понимание эстетической природы памятника в значительной мере обусловлено свойственным современному мировоззрению историзмом сознания, проявляющимся не только в сфере теоретического мышления, но и в сфере художественноэмоциональной.

Основной целью проведения любых работ на памятнике архитектуры является продление его жизни как сооружения, обладающего многосторонней ценностью. Наиболее непосредственно эта задача сводится к консервации, т. е. к совокупности мер, направленных на защиту или укрепление сооружения в его существующем виде. Консервация единодушно признается основным видом работ, которые должны производиться на памятниках.

Важное условие продления жизни памятника — активное включение его в жизнь современного общества. Эта цель достигается двумя путями: благодаря подчеркнутому выявлению худо-жественной и исторической ценности памятника (реставрация) и благодаря наделению его практической функцией (приспособление).

В отличие от консервации реставрация (буквальный перевод термина на русский язык означает «восстановление») предусматривает внесение в сооружение тех или иных изменений, продиктованных осознанием его особого значения как памятника. В силу этого реставрация всегда есть нарушение сложившейся системы взаимосвязей. Поэтому ее принято рассматривать как исключение, обусловленное целым рядом ограничений.

Одна из главных теоретических предпосылок, на которых базируются современные представления о рестав-рации,— признание того, что художе-ственно ценным объектом, определяю

щим ее направленность, становится не творческий замысел древнего мастера, а существующий в наше время памятник с его утратами, позднейшими наслоениями и установившимися связями с архитектурно-пространственной средой. Старая система представлений, согласно которой реставрация понималась как новое адекватное воплощение замысла, полностью отвергается. Идея повторного творческого акта, в котором реставратор отождествляется с создателем реставрируемого произведения, есть иллюзия, не учитывающая огромной разницы в художественном мироощущении мастеров прошлых эпох и современного человека. Реставратор воздействует не на идеальный художественный образ памятника, а на его материальную структуру. Памятник в его реальности предстает как хранитель художественной и исторической информации, которая может, однако, присутствовать в нем не только явно, но и в скрытом виде, как бы потенциально. Вмешательство реставратора способно выявить скрытую часть этой информации, в лучшем случае — с более или менее исчерпывающей полнотой. Обращаясь к примеру из смежной области, можно вспомнить старинную икону, сохраняющую под поздней записью остатки древней живописи. Ценностью памятника обладает именно этот раскрываемый реставратором живописный слой, а не авторский замысел иконописца.

Из положения о том, что реставрация ориентирована на данное существующее сооружение, а не на замысел, вытекает, что ее целью не должны быть ни возврат к первоначальному облику, ни воссоздание сформировавшегося позднее, но также утраченного облика (так называемая «реставрация на оптимальную дату»), а максимальное раскрытие художественных качеств дошедшего до нас памятника и его исторически ценных особенностей. Художе-ственные качества понимаются при этом в том смысле, о котором говорилось выше, т. е. они включают в себя

1. Ото,и,1 современных понятий 'памятник архитектуры* и “ реставрации». 55

весь контекст художественных взаимо-связей, возникших между первоначаль-ными частями сооружения и позднейшими наслоениями, а также между памятником и исторически сложившейся архитектурно-пространственной средой.

По этой же причине принципиально не допускается возведение частей сооружения, которые не были в свое время осуществлены, хотя бы они входили в вероятный авторский замысел. Это по-ложение сохраняет силу не только тогда, когда изначальный замысел рекон-струируется по догадке (как это часто имело место в реставрационной практике XIX в.), но и тогда, когда мы располагаем, казалось бы, бесспорными материалами в виде авторских чертежей. Известно много примеров того, как окончательное формирование архитектурного облика сооружений прошлого происходило в процессе строительства, когда сам архитектор уточнял и перерабатывал ранее составленный проект. В этом убеждает, в частности, сличение проектных чертежей Баженова и Казакова с возведенными под их руководством постройками Царицынского дворцового комплекса. Неосуществленный вариант проекта сохраняет для нас самостоятельное значение как памятник художественной мысли своей эпохи, но только реально воплощенное произведение может рас-сматриваться как памятник архитектуры и как объект реставрации.

Современная теория устанавливает принципиально иное отношение к на-слоениям, чем то, которое имело место в период господства стилистической реставрации. За ними признается не только собственная историческая и ху-дожественная ценность как самостоя-тельных произведений, отражающих особенности культуры своего времени, но и роль их как составных частей памятника в целом. Они не просто затемняют , искажают изначальный художественный замысел сооружения (по прежним представленим, преимущественно, если не единственно ценный),

но и способны усложнять, обогащать художественную структуру памятника. Венецианская хартия ясно указывает, что очищение памятника от усложняющих наслоений, единство стиля отвергаются как конечная цель реставрации.

Признание в теории ценности поздних наслоений не должно догматически восприниматься как необходимость со-хранения любых дополнений к памят-нику. Поздняя штукатурка, закрывающая древнюю роспись, безликая утилитарная пристройка к фасаду, новейшая закладка арочного проезда не только не являются носителями художественной информации, но и в самом прямом смысле заслоняют, искажают то ценное, что в памятнике реально присутствует. Такого рода наслоения Итальянская хартия 1931 г. охарактеризовала как «лишенные значения и смысла». Не всегда, конечно, различия между ценными и не имеющими ценности наслоениями вполне очевидны, и необходима бывает тщательно взвешенная дифференцированная оценка каждого отдельного случая.

Другое общее требование, предъяв-ляемое к реставрации,— максимальное сохранение подлинности. Подлинность важна со многих точек зрения. Древнее сооружение, замененное новой копией, теряет свою ценность как исторического свидетеля прошлого, сохраняя лишь значение наглядной иллюстрации. Как памятник материальной культуры оно уже не существует. Но и как художе-ственное произведение копия не может претендовать на адекватность оригиналу, сколь бы совершенно она ни была исполнена. Более того, непременным условием полноценного восприятия ху-дожественного произведения становится осознание зрителем его подлинности. Чувствительной оказывается и частичная утрата подлинности, в той или иной мере почти неизбежная при реставрации. Отсюда, прежде всего, вытекает особое отношение к замене поврежденных элементов здания. В отличие от обычной ремонтно-строи

тельной практики, преимущество должно отдаваться специальным методам укрепления, и лишь в крайних случаях допускается замена подлинного материала, которая должна рассматриваться как неизбежное зло. Это общее положение в разной степени справедливо для разных случаев. Небезразлично, идет ли речь о сооружении многовековой древности или о сравнительно недавней постройке, о наиболее художественно активных элементах памятника — резных деталях, росписях, о рядовой кладке стен или же о скрытых конструкциях. Чем большую историческую или художествнную инфор-мацию несет в себе тот или иной элемент памятника, тем обязательнее становится требование сохранения подлинности.

Признание значения подлинности налагает ограничения не только на замену обветшавших элементов, но и на вносимые в памятник при реставрации новые дополнения, которые не должны иметь характера фальсификации. Принципальное решение проблемы было подсказано теоретиками археологической реставрации конца XIX — начала XX в.: использование системы приемов искусственного выделения новых включений, так называемой сигнации. Но, поскольку разграничение подлинных частей памятника и реставрационных добавлений осуществляется за счет той или иной степени нарушения цельности его восприятия, определение способов и меры сигнации представляет собой далеко не простую проблему. В каждом отдельном случае следует вырабатывать индивидуальный подход к системе выявления реставрационных добавлений исходя из конкретной ситуации.

Даже при условии добросовестно осуществленной сигнации новые допол-нения, сделанные при реставрации, в зависимости от их количественного со-отношения с сохранившимися древними элементами могут оказать отрицательное влияние на восприятие памятника в целом, «скомпрометировать» его

к ах подлинное произведение древности. Чтобы этот нежелательный эффект не возникал, необходимо, чтобы в памят-нике подлинник преобладал над рес-таврацией, а не наоборот. При практи-ческой реализации этого требования важно, однако, учесть, что мы понимаем под памятником: фрагмент древнего здания, сооружение в целом, архи-тектурный ансамбль. В зависимости от этого одно и то же действие реставратора может рассматриваться как недопустимое, правомерное или даже необходимое. Так, значительное по объему восстановление одного из симметричных флигелей усадьбы, граничащее с полным его воссозданием, если рассматривать его только в отношении к данному флигелю, стало бы, вероятно, нарушением норм реставрации в ее современном понимании; вместе с тем, будучи соотнесено с реставрацией усадьбы в целом, оно окажется в той же мере правомерным как правомерным было бы восстановление утраченной колонны портика. Таким образом, включение оценки памятника в ансамблевый и градостроительный контекст может привести к расширению области возможных реставрационных решений, позволяя при этом оставаться в рамках сформулированных ранее общих принципов реставрации.

Возможность реставрационных до-полнений ограничивается также условием достоверности воссоздания, которое должно базироваться на строгом документальном основании. Согласно Венецианской хартии, реставрация дол-жна прекращаться там, где начинается гипотеза. Документированность рестав-рации имеет две стороны. Прежде всего, это доказательство принципиального порядка, подтверждающее, что данный элемент памятника действительно существовал и существовал в той именно редакции, которая предусмотрена проектом восстановления.

Однако даже при безупречном прин-ципиальном обосновании восстановления определение размеров, рисунка, фактуры утраченного элемента воз

можно лишь с той или иной степенью приближения. Для строительной культуры прошлого, базирующейся на кустарных методах производства, характерны отклонения от идеальной геометрической формы, индивидуальность трактовки каждой отдельной детали. Меньшей или большей, но в любом случае конечной степенью точности обладают и фиксационные чертежи. С этой точки зрения, документальное обоснование реставрации всегда остается относительным, и критерием до-пустимости воссоздания утраченных элементов становится не абсолютная точность, а лишь относительная, степень которой зависит от условий зрительного восприятия. Представление о памятнике как о реальном сооружении заставляет при оценке документального обоснования реставрации отдавать предпочтение непосредственным материальным остаткам над всеми остальными видами источников. Наравне с ними могут быть поставлены данные фиксации, выполненной в соответствии с современными нормами научного ис-следования. Но во всех случаях обя-зательным условием остается сопостав-ление всего комплекса материалов.

Вторгаясь в сложившуюся систему художественных взаимосвязей ради выявления тех или иных важных качеств памятника, реставратор обязан тщательно взвесить, каково будет новое художественное целое, создаваемое в результате реставрации. При этом необходимо учесть и целостность вос-приятия памятника, взятого в отдель-ности, и его связи с архитектурно-пространственной средой. В этом отно-шении реставрация включает элементы не только научного анализа, но и творчества. Средства для достижения нового художественного единства, имеющиеся в руках реставратора, относительно ограниченны, но их не следует недооце-нивать. Прежде всего, это правильно найденное соотношение меры раскрытия и воссоздания. Многое в восприятии памятника зависит также от умелого использования вносимых в памятник

современных элементов, служащих для обеспечения сохранности, заполнения лакун и т. п. Высота и вынос кровли, рисунок столярки, цветовая гамма в тех случаях, когда они не определяются однозначно собственно реставрационными требованиями, должны использоваться как средства создания художественной гармонии.

Изложенные выше положения фик-сируют лишь самые общие принципы реставрации. Почти во всех теоретических работах в этой области отмечается, что памятники и случаи реставрации обладают бесконечным многообразием, не допускающим догматического подхода. Поэтому нет и не может существовать набора жестких требований, которые реставратору надлежит механически соблюдать. Реставрацию следует рассматривать как специфический творческий процесс. При этом вынесение решения о судьбе памятника не может быть доверено суждению одного человека, какой бы высокой квалификацией он ни обладал, а подтверждается авторитетным кругом специалистов.

2.2. Основные виды работ

на памятниках архитектуры

и область их применения

Закон об охране и использовании памятников истории и культуры различает три вида работ, которые дол-жны производиться по памятникам: реставрация, консервация и ремонт. Данное разделение имеет, прежде всего, юридическое значение. Для трех названных категорий приняты несколько различный порядок рассмотрения и состав проектной документации. Вместе с тем это разделение довольно приблизительное и не претендует на детальное разграничение встречающихся на практике бесконечно разнообразных случаев. Отнесение к той или иной категории производится по преоблада-ющему характеру работ.

Для всех видов работ закон уста-навливает некоторые общие требования. Они могут выполняться только с

58 Г.пш 2. Огпиг.гилг принципы стремгшнш реставрации

ведома государственных органов охраны памятников и под их контролем. Контроль не ограничивается согласо-ванием необходимой проектной доку-ментации, но осуществляется на всем протяжении работ. Реставрация, кон-сервация и ремонт памятников должны проводиться также под наблюдением специалистов-реставраторов. Решение вопроса о проведении тех или иных работ на памятнике невозможно без предварительного его изучения. Глубина и объем исследования могут быть при этом различны и зависят от цели и характера предполагаемых работ, от того, насколько при их проведении может оказаться затронута основная структура памятника. Исследование, как правило, не завершается предварительной фазой, но продолжается на всей стадии ведения работ, поскольку только по ходу их осуществления про-исходит наиболее полное раскрытие па-мятника.

Консервация и ремонт имеют между собой много общего, поскольку в обоих случаях основной целью становится сохранение памятника архитектуры в дошедшем до нашего времени виде, с позднейшими историческими напластованиями и утратой некоторых первоначальных частей.

Ремонт памятника — это периоди-чески проводимые работы по его под-держанию, осуществляемые обычными строительными методами. При этом, как правило, основная структура памятника затрагивается в минимальной степени. Главные виды ремонтных работ — смена и окраска кровель, восполнение утрат штукатурки, возобновление покраски стен и т. д. Предварительное изучение памятника в этом случае необходимо для выявления ценных элементов, подлежащих особо бережному сохранению. Известно немало случаев, когда при ремонте, проведенном без учета значения здания как памятника архитектуры, оказались утраченными профилировка штукатурных тяг, остатки лепнины и другие детали, столь же важные в художествен

ном отношении. Кроме того, художе-ственные элементы могут сохраняться на памятнике и неявно, как, например, старые стенописи, скрытые под слоями покрасок или штукатуркой, и их легко уничтожить при неосторожном ведении работ. В ходе ремонта при смене кровли, удалении отстающей штукатурки и т. п. возможны неожиданные находки, дающие новую важную информацию о памятнике. Оценить значение найденного, зафиксировать его, во время принять меры по сохранению может лишь квалифицированный специалист, поэтому без его надзора ремонт производиться не должен. Хотя ремонт и ставит своей целью приведение па-мятника в порядок без изменения его существующих форм, но все же нередко оказывается целесообразным осуществить при ремонте в строго ограниченных масштабах некоторые меры чисто реставрационного порядка: фраг-ментарно раскрыть старые остатки, восстановить отдельные утраченные элементы. Все сказанное указывает на важные принципиальные отличия ре-монта памятников архитектуры от ре-монта других сооружений.

Под консервацией понимают работы по сохранению памятника, требующие принятия специальных мер, не входящих в обычную ремонтную практику. Необходимость в ее проведении возникает тогда, когда памятник по каким- либо причинам оказывается в неудов-летворительном состоянии. Различают два типа консервации. Один из них — мероприятия по временной защите зда-ний, которым угрожает быстрое разру-шение: установка подпорок, устройство навесов и т. п. Особенно широко практиковалась консервация этого типа в послевоенные годы, как результат массовых повреждений памятников в ходе Великой Отечественной войны. Впоследствии законсервированные таким образом памятники были включены в более широкий комплекс реставра-ционных работ. Другой тип консервации включает сложные работы по укре-плению и защите памятников, разруша

2. Основные «иды работ ни памятниках и об. тег и их применения

емых под влиянием длительно действу-ющих факторов, среди них укрепление оснований и фундаментов, усиление ос-новных несущих конструкций, установка связей, воспринимающих усилия распора, устранение деформаций, мероприятия по борьбе с влажностью, организация обеспечивающего сохранность темп ера турн о-влажности ого режима, структурное укрепление старых мате-риалов памятника, обессоливание клад-ки, биологическая защита и т. п. Все эти средства укрепления и сохранения памятника могут быть также охаракте-ризованы как инженерная реставрация. Их осуществление требует проведения порой очень сложных специализиро-ванных исследований, и выполняться они должны под соответствующим ин-женерным и технологическим надзором. При всем том консервацию нельзя рассматривать как только инженерную задачу. Объектом ее является архитек-турное произведение, причем зачастую произведение со сложной строительной историей, и особенности памятника как такого произведения во многом опре-деляют направленность консервацион- ных работ. В памятнике далеко не все равноценно, и не все в равной мере подлежит заботам о сохранении как его неотъемлемая часть. Консервация часто включает в себя отдельные элементы реставрации, хотя бы потому, что вос-становление старых конструкций, включение их в работу остается одним из наиболее действенных методов укрепления памятника. Консервация должна предусматривать возможность последующего раскрытия памятника, выявления ценных в художественном отношении элементов. Поэтому консер-вации должны предшествовать не только инженерно-технологические, но и очень серьезные архитектурные исследования. Архитектору-реставратору принадлежит основная координирующая роль как при выработке программы консервации, так и при ее практическом проведении.

Введение новых конструкций, часто необходимое при консервации, не

должно искажать облик памятника, если только речь не идет о временных мерах. Поэтому обычно рекомендуется использовать скрытые конструкции. Бережному сохранению подлежат уни-кальные старые конструкции, пред-ставляющие особый интерес благодаря своей древности, своей редкости, своему совершенству.

С точки зрения соблюдения вырабо-танных теорией принципов проведения работ на памятниках культуры, кон-сервация отличается наибольшей строгостью. Поэтому ее следует рассматривать как основной вид работ, в особенности для наиболее ценных, древних, уникальных памятников, таких, например, как сооружения античности или раннего средневековья, где требование максимального сохранения подлинности выступает с особой силой. Консервацией, по современным понятиям, должны ограничиваться работы по элементам памятника, носящим отпечаток индивидуального творчества мастера-исполнителя (так, например, скульптурное убранство фасадов Дмитриевского собора во Владимире, частично замененное и дополненное при реставрации XIX в., при современных работах подвергалось уже только профилактическому укреплению).

Специфический вид консервацион- ных работ представляет собой консер-вация руин. В данном случае под руина-ми подразумеваются не всякие соору-жения, имеющие большие разрушения, а такие, которые дошли до новейшего времени уже в разрушенном виде и в таком виде осознаны как памятники. Постройки, еще недавно существовавшие в целом виде и разрушенные уже в наше время, исторически еще не осознанные как руины, принято рассматривать как определенное исключение, о чем говорилось выше. Значительную часть памятников-руин (в этом смысле) составляют остатки древних построек, вскрытые археологическими раскопками. Венецианская хартия призывает отказаться для таких памятников от восстановления утраченного,

60 Глава 2. Основные принципы современной реставрации

ограничившись консервационными ме-рами и минимальными дополнениями кладки, необходимыми для укрепления (например, предохранительное покрытие стен по периметру) (рис. 30). Руинированное сооружение обычно не имеет законченной архитектурной композиции, причем именно фрагмен-тарность и живописность придают ему специфическую эмоциональную выра-зительность. Эти качества руин при работах по их укреплению должны быть, безусловно, сохранены. Однако часто при этом ощущается необходимость подчеркнуть признаки былой упорядоченности архитектурного соо-ружения. Эта задача решается двояким способом. Один из них — анастилоз, установка на место подлинных фраг-ментов, сохранившихся до настоящего времени, но перемещенных при разру-шении памятника со своего первона-чального места в сооружении. Право-мерность анастилоза признана всеми теоретиками реставрации. Дополнение новой кладки при анастилозе должно быть минимальным, строго ограниченным потребностью удержания на месте подлинных деталей. Кроме того, этим же целям может служить использование элементов благоустройства, при по-мощи которых чаще всего выявляют план здания. Утраченные участки стен, места столбов и колонн обозначаются до известной степени условно рисунком замощения, установкой на место от-дельных деталей или просто блоков камня. Эти приемы широко практи-куются при экспозиции раскопок ан-тичных сооружений. Один из лучших примеров выявления плана руин в нашей стране — музейная организация остатков храма Звартноц VII в. близ Эчмиадзина в Армении (рис. 31, 32).

Реставрация — наиболее сложный, комплексный вид проводящихся на па-мятниках работ. Ее основная цель — продление жизни памятника. Она обычно включает в себя элементы и ремонта, и консервации. Но наряду с этим, важным компонентом реставрации становится также изменение существующего

вида памятника для более полного рас-крытия его художественных качеств, что позволяет яснее подчеркнуть его общественную ценность и тем самым способствовать созданию условий для его длительной жизни.

Случаи реставрации столь же раз-личны, как различны и сами памятники. Однако для подавляющего большинства реставраций характерны отсутствие стремления к стилистическому единству, признание ценности многих из позднейших наслоений, ограничение восстановления элементами, форма которых может быть безупречно документирована. Реставрация такого типа, отвечающая современным теоре-тическим взглядам и, в частности, поло-жениям Венецианской хартии, получила название фрагментарной. Она прин-ципиально противопоставлена целостной реставрации, направленной на полное восстановление первоначального

30. Остия. 32. Остия. Портики форума. Консервационное покрытие Организация археологических руин археологической

территории путем 0 выявления плана зданий

31. Храм Звартноц около Эчмиадзина, Армения.

Экспозиционный показ археологических раскопок

облика памятника либо облика, сло-жившегося к некоторому предполагае-мому периоду его расцвета (так назы-ваемая реставрация «на оптимальную дату»). Фрагментарная реставрация представляет собой как бы частичное

расширение сферы консервации, и между ними не всегда легко провести четкую границу.

Реставрация (в том числе и фраг-ментарная) состоит из двух операций: раскрытия памятника путем удаления поздних, искажающих его элементов и восстановления утраченных элементов.

Раскрытие возможно тогда, когда удаляемые части не представляют инте-реса ни с художественной, ни с истори-ческой стороны либо представляют весьма ограниченный интерес, несов-

62 Г.ч.ши Оаичжые принципы стременной рестан рации

местимый с ценностью раскрываемого подлинника. Это должно быть признано при открытом коллегиальном обсуждении с участием авторитетных специалистов, и ни в коем случае решение об удалении наслоений не должно единолично приниматься автором проекта реставрации. При этом необходимо убе-диться, что удаляемые части не таят в себе в скрытом виде ценных остатков, к какому бы времени они ни относились. Поэтому объектом исследования всегда должен быть весь памятник, а не только его части, признаваемые заведомо ценными.

Удаление поздних частей имеет смысл, когда оно позволяет раскрыть сохранившиеся архитектурные формы более древней части памятника или достаточные остатки таких форм. Если же подлинник бесследно утрачен, то в целом предпочтительнее сохранение более поздних пристроек, облицовок, штукатурок и т. п., подобно тому как при реставрации древней живописи принято сохранять позднейшие записи там, где авторский живописный слой утрачен.

Раскрытие недопустимо, если оно создает угрозу устойчивости здания или иным образом ухудшает условия его сохранения. Должна быть обеспечена сохранность раскрываемых деталей или поверхностей стен, учтена степень деструкции старых материалов, новый и часто более жесткий режим, которому окажется подвержен подлинник после раскрытия. Известно, например, что поспешное освобождение от обшивок срубов памятников русского деревянного зодчества при бесспорном художественном эффекте нередко приводило к резкому ускорению процесса разрушения древесины.

В простейших случаях реставрация может вообще свестись к одному рас-крытию. Например, фрагментарное удаление штукатурки, произведенное на фасадах Софийского собора в Киеве, С п ас о- Г1 реоб ра же некого собора в Чернигове и некоторых других памятников архитектуры Киевской Руси (рис. 33),

33. Реставрационное 34. Раскрытие остатков

раскрытие поверхности готического проема на

стен Софийского собора фасаде ратуши в Каунасе в Киеве

, |Щ '.-V-

2. Основные виды работ ни памятниках и оолисгь их применения 63

35. Двор церкви Санта- _ 36. Реставрационное Марин-Маддалена во раскрытие колоннады двора

Флоренции до реставрации церкви Санта-Маддалена во Флоренции

позволило выявить первоначальную фактуру древней кладки, обладающую большой эстетической выразительностью, и одновременно как бы наглядно показать действительную древность сооружения. Подобного рода раскрытия, даже незначительные по объему, могут очень активно воздейство

вать на восприятие не только отдельных сооружений, но и городской среды в целом. Так, раскрытые в виде небольших зондажей остатки готической кладки на зданиях Львова или Каунаса способствуют созданию особой эмоцио-нальной атмосферы городского ансамб-ля, проникнутой ощущением историч-ности (рис. 34). Не вызывает каких- либо сомнений правомерность освобождения от закладок проездных арок или портиков (рис. 35, 36). Очень большой художественный эффект может дать раскрытие естественной фактуры стен в объемах всего сооружения при условии обеспечения соответствующих мер сохранности (например, удаление штукатурки со стен церкви Петра и Павла в Кожевниках в Новгороде, осво-бождение от обшивок памятников рус-ского народного деревянного зодчества). Возможны и реально существуют случаи фрагментарной реставрации, сводящейся только к дополнению. Заделка брешей, восстановление отдельных зубцов крепостных стен, восстановление на фасадах объемного декора, сбитого при перестройках, относятся именно к такого рода реставрации. Но чаще всего реставрация не сводится к одной какой-либо операции, а представляет собой сложное сочетание раскрытия и дополнений. Раскрываемый подлинник очень редко оказывается полностью сохранившимся. Почти всегда он имеет те или иные утраты, и часто требуется частичное дополнение подлинника либо в виде восстановления утраченных архитектурных элементов, либо в виде более наглядного показа их остатков. Так, довольно широко принято выявлять места примыкания утраченных стен или сводов расчисткой, а иногда и добавочной выкладкой соответствующих штраб. Мера восстановления не может быть предписана заранее для всех случаев, она определяется для каждого случая индивидуально, с учетом сочетания различных факторов.

Характерным образцом фрагмен-тарной реставрации памятника со сложной строительной историей может

64 Глава 2. Основные принципы современной реставрации

!

служить реставрация церкви Пятницы на Торгу в Новгороде (рис. 37—39). Построенная в 1207 г., церковь после «великого пожара» была возобновлена в 1345 г., подвергалась большим пере-стройкам в XVI в. и позднее. В результате перестроек здание утратило многие стилистические и композиционные особенности, и в его облике преобладали черты живописности. Исследования, проведенные Г. М. Штендером, позволили с большой убедительностью реконструировать первоначальную ком-позицию памятника, который принад-лежал к необычному для Новгорода типу трехпритворного храма со ступенчатой композицией масс, восходящему к полоцкому зодчеству XII в. Древняя форма наиболее достоверно подтверждалась в пределах сохранности массива стен первого строительного периода (северная стена почти на всю высоту, части западной и южной стен, нижняя часть алтарной апсиды, основания столбов). Именно в этих пределах и была проведена реставрация, позволившая выявить формы пучковых лопаток, оконных и дверных проемов, северного и западного притворов, основания южного притвора и следов его примыкания к четверику. Была раскрыта изначальная фактура стен, не совсем обычная для Новгорода, с более широким, чем обычно, использованием кирпича и темно-розовым цветов цемяночного рас-

37. Церковь Пятницы первоначального вида

в Новгороде до реставрации (по Г. М. Штендеру)

38. Церковь Пятницы в 39. Церковь Пятницы в

Новгороде. Реконструкция Новгороде. Реставрация Г. М. Штендера

2. Ос ночные виды работ на памятниках и область их применения 65

твора. Части памятника, относящиеся к позднейшим строительным периодам, сохранены, и по ним также проведена фрагментарная реставрация. Изначаль-ный облик сооружения лишь частично угадывается во фрагментарно отрестав-рированном памятнике. Во всей полноте он получил отражение в графической реконструкции, опубликованной в ряде изданий. В результате реставрации рас-крыты многие важные элементы архи-тектуры памятника без внесения ка- кой-либо доли домысла со стороны сов-ременного архитектора-реставратора. Сложность строительной истории Пят-ницкой церкви, неоднородность ее структуры получили значительно большее выражение, чем это было до проведения реставрации. При этом сохранены основные черты объемной композиции, сложившейся в результате многократных перестроек первоначального ядра на протяжении нескольких столетий. Сохранено и ставшее традиционным преобладание живописного начала в восприятии этого памятника. При весьма значительном объеме работ фрагментарность этой реставрации проведена как последовательный принцип.

Осуществление реставрационных дополнений связано с соблюдением не-которых специфических требований. Одно их них — знание строительной технологии прошлого и умение, при необходимости, воспроизвести ее (с той или иной степенью приближения) в новых частях.

Обращение к традиционным мате-риалам и строительной технике обеспе-чивает гармоничное зрительное сочетание старых и новых частей, что часто оказывается совершенно необходимым. Вместе с тем использование традиционных строительных методов повышает значение мер специального зрительного выявления — сигнации новых включений. До сего времени не выработано унифицированной условной системы обозначения реставрационных дополнений. Опыт показывает, что методы и мера сигнации должны зависеть от

характера памятника. Подчеркнутое отличие цвета и фактуры новых частей от подлинных более уместно для архео-логических объектов, не обладающих композиционной цельностью; в иных случаях более пригодны нюансные средства. Сигнация вообще принята в основном для основного материала стен. В тех случаях, когда поверхность стен оштукатурена, окрашена или скрыта обшивкой, к сигнации этой поверхности обычно не прибегают во избежание неблагоприятного зрительного эффекта. Подчеркнуто обозначаются, как правило, не все включения, а наиболее значительные как по размерам, так и в смысловом отношении. Распространенные средства обозначения — окон- туривание новых включений цветным или заглубленным швом, использование кирпича со специальной маркировкой (рис. 40—44). Применение контрастных по цвету и фактуре материалов встречается очень редко. Во многих случаях даже при воспроизведении в новых частях традиционной для памятника технологии сигнация не требуется, поскольку древние части резко выделяются за счет естественной патины. В этих случаях контраст между подлинными частями и реставрационными добавлениями имеет тенденцию со временем сглаживаться, и реставратору необходимо иметь в виду не только непосредственно достигаемый зрительный эффект, но и ситуацию, которая должна сложиться в более отдаленной перспективе.

Целостная реставрация отличается от фрагментарной прежде всего не мас-штабами работ, а основной целью — обязательным возвратом к прежнему состоянию памятника во всей полноте. Вопрос о сохранении наслоений и до-пустимости воссоздания решается при этом совсем не так, как при фрагментарной реставрации. Сохранение наслоений зависит уже не столько от их художественной и исторической ценности, сколько от датировки. Необходимость воссоздания утраченного оказывается как бы определенной апри-

3 Зак. 839

Ю. Рим. Оконтуривание гаглубленным швом как метод обозначения нового включения

41. Форум Траяна в Риме. Применение контрастного материала дли обозначения новых включений

42. Храм в Гарни, Армения. Различие между подлинным древним и новым материалом, обусловленное естественной разницей

фактуры поврежденного древнего и вновь обработанного нового камня

43. Сохранение поврежденных блоков при восстановлении портала церкви Анны в Зарядье, Москва

44. Базилика Улъпия в Риме. Использование современного материала при фрагментарном анас- тилозе

ори. Такой подход к реставрации не соответствует общей системе современных взглядов, и целостная реставрация может быть допущена лишь как редкое исключение. Наиболее бесспорна правомерность целостной реставрации для памятников, получивших разрушения и утраты уже в наше время. В этом случае реставрация ориентируется на воссоздание не предполагаемого первоначального вида, а того композици

онно завершенного архитектурного об-лика, который существовал ко времени разрушения и мог включать целый ряд позднейших наслоений.

Целостная реставрация произведения, в тех немногих случаях, когда она может быть признана правомерной, мотивируется преимущественно не необходимостью воссоздания дре,внего облика памятника как такового, а решением более широкой за-

дачи, будучи подчинена реставрации или реконструкции архитектурного комплекса, либо градостроительного образования, в которое входит памятник.

Целостная реставрация, определяемая таким образом, не всегда может претендовать на исчерпывающую доку- ментированность. В основном это условие может быть соблюдено при восстановлении недавно разрушенных памятников, по которым имеется необходимая документальная фиксация. В остальных случаях, как правило, задача целостного восстановления может быть достигнута за счет привлечения как прямых, так и косвенных данных. Обязательным условием при этом должны быть наличие подавляющего большинства необходимых обоснований, сведение домысла к минимуму. Пользование аналогиями должно быть по возможности ограничено. Обращение к ним допустимо, прежде всего, для рекон

струкции тех отсутствующих элементов, форма которых определяется не соображениями художественного порядка, создающими индивидуальность памятника, а устойчивыми строитель-ными приемами.

Особенно неприемлемы как приме-нение аналогий, так и докомпоновки для памятников, архитектура которых носит резко индивидуальный характер.

Меньше возражений может встретить восстановление элементов, имеющих ясные геометрические очертания, таких как ограждающие поверхности, гладко профилированные детали, пов-торяющийся орнамент и т. п. То, что несет на себе отпечаток индивидуального художественного творчества мастера-исполнителя, принципиально не-воспроизводимо.

На этом принципе основана реставрация некоторых среднеазиатских мечетей и медресе, где при восстановлении аркад внутренних дворов была заново выполнена из поливных кирпичей разгранка майоликовых панно, в то время как сами панно в местах утрат дополнены обычной кладкой, что позволило воссоздать архитектурный ритм и пропорции, очень существенные для восприятия памятника, и одновременно избежать какого- либо намека на фальсификацию. Такие приемы восстановления тяготеют к фрагментарной реставрации.

Как очень редкое исключение может быть допущено воссоздание заново ценных художественных элементов, иногда даже произведений скульптуры и живописи. Взятые сами по себе, они при этом уже никак не могут более претендовать на значение памятников искусства, но воспроизводятся лишь для единства общей архитектурно-пространственной композиции. Такая практика, в частности, имела место при восстановлении разрушенных дворцовых ансамблей пригородов Ленинграда (например, воссоздание центральной скульптурной группы Большого каскада в Петродворце).

3’

68 Г лат 2. Основные принципы сок ременной реставрации

2.3. Приспособление

памятников архитектуры

Помимо исторической и худо-жественной ценности памятники архи-тектуры, как правило, обладают и не-посредственно материальной, утилитарной ценностью. В этом их специфическое отличие от произведений других видов искусства, сохраняемых как памятники. Исключение составляют лишь немногие сооружения, которые по самой своей природе не могут быть использованы для практических надобностей и для которых единственный мыслимый вид использования — это возможность их осмотра. Таковы арки, колонны, обелиски, таковы руины сооружений глубокой древности.

Утилитарная ценность памятников архитектуры как используемых зданий имеет подчиненное значение по отно-шению к их художественной и исто-рической ценности, однако она очень существенна. Наделение памятников той или иной современной функцией создает необходимые условия для их постоянного поддержания и сохранения. Более того, как нередко отмечается в последнее время, благодаря их практическому использованию памятники лишаются своего рода отстраненности от современности, свойственной музейным предметам, и оказываются вовлеченными в интенсивную жизнь общества. Их эмоциональное, воздействие на людей становится более органичным. В соответствии с этим за последние десятилетия во многом изменилось от-ношение к проблеме использования па-мятников архитектуры. Если раньше его часто склонны были рассматривать как неизбежное зло, то сейчас к нему все более относятся как к положительному фактору при условии, конечно, что функциональное назначение определено правильно, а приспособление осуществлено продуманно и тактично.

Сооружения, которые мы сейчас рассматриваем как памятники, в свое время были возведены для какой-то определенной цели, которой они изве

стное время успешно служили. Однако в дальнейшем изменение социальной структуры общества и условий жизни приводило к тому, что старые здания переставали удовлетворять практическим потребностям. Иногда оказывалась утраченной сама та функция, ради ко-торой они были созданы (феодальные замки, дворцы и многие другие виды сооружений), иногда настолько суще-ственно менялись планировочные, тех-нологические, санитарно-гигиеничес- кие и иные требования, что здания оказывались уже непригодными для традиционного использования (больни-цы, производственные здания, многие жилые постройки и др.). В результате создавались предпосылки для пере-стройки старых зданий, их сломки, пло-хого ухода, что, в свою очередь, вело к быстрому разрушению. Особенно уско-рился процесс утери памятниками воз-можности быть использованными по прямому назначению уже в наше время. Отсюда возникает настоятельная по-требность в наделении памятников ар-хитектуры (практически их большинства) новой функцией. Правильный выбор новой функции — первейшая задача подготовки к использованию, от него более всего зависит дальнейшая судьба памятника. При решении этой задачи, естественно, учитываются местные по-требности в размещении тех или иных учреждений, имеющиеся площади, транспортные возможности и многое другое, но определяющими остаются социально-культурная ценность памят-ника и требования его сохранности как целостного архитектурного организма.

На выбор функции влияют, прежде всего, художественные качества памят-ника. Для наиболее совершенных соо-ружений, прославленных шедевров ар-хитектуры, зданий с сохранившимися интерьерами высокого художественного значения нередко бывает возможен лишь один вид использования — создание условий для наиболее широкого ознакомления с ними, их музеефи- кация. Следует отличать музеефикацию

3. Приспособление памятников архитектуры 69

памятника от его приспособления под музей: в музеефицированном сооружении не размещаются коллекции, а само оно приобретает значение основного и иногда единственного экспоната.

Примеров музеефицированных па-мятников существует большое множество — это и дворцово-парковые комплексы в пригородах Ленинграда, и кремлевские соборы в Москве, и древние храмы Киева и Новгорода. Однако даже наиболее выдающиеся памятники при определенных условиях не только могут, но и должны иметь практическое использование. При этом содержание новой функции должно отвечать социальному и культурному значению памятника. Как пример такого соответствия можно назвать использование здания Сената в Кремле для церемоний торжественного вручения государственных наград и премий или ратуши в Каунасе для Дворца бракосочетаний. Вообще при определении новой функции памятников предпочтение обычно отдается использованию их под культурно-общественные учреждения: музеи, концертные и лекционные залы. В этом случае достигается также возможность максимально широкого доступа посетителей для ознакомления с художественными ценностями памятника. Широко практикуется также размещение в памятниках архитектуры административных учреждений, научно-исследовательских институтов, проектных организаций. Из-за сильно изменившихся санитарно-гигиенических требований не всегда удается сохранять за старыми зданиями их прежнюю жилую функцию, хотя в принципе такое сохранение всегда желательно.

Если при проектировании нового здания его объемы и планировка как бы заданы функцией, то при решении вопросов использования памятника ар-хитектуры приходится учитывать, что его планировочные особенности, размеры и связь помещений составляют неизменную структуру, и к ней должна быть подобрана соответствующая условиям памятника функция. Задача ос

ложняется тем, что пробивка новых проемов в памятнике, устройство заново дополнительных перекрытий, лестниц и т. п., как правило, недопустимы и могут иметь место лишь в порядке исключения, причем не в главных, а во второстепенных, главным образом уже ранее сильно перестроенных частях здания.

Для памятников архитектуры ис-ключен выбор функции, которая имеет перспективу расширения, поскольку объем памятника должен и впредь оставаться неизменным. Это дополни-тельная причина, наряду с соображениями этического порядка, почему не допускается использование памятников для размещения производства.

Одним из важных требований при-способления является также целостность функционального назначения не только отдельного памятника, но и такого архитектурного ансамбля, который в прошлом имел единое использование (усадьба, монастырь и т. п.).

Чтобы старое здание могло быть полноценно использовано для новой функции, должно быть осуществлено его приспособление, т. е. комплекс работ по его частичному переустройству, но такому, которое бы в максимальной степени учитывало его значение и особенности как памятника архитектуры. Приспособление должно выполняться таким образом, чтобы не только не нарушить существующий облик па-мятника, но и сохранить потенциальную возможность выявления всего того ценного, что он хранит в себе в скрытом виде. Поэтому возможности при-способления стоят в прямой зависимости от возможностей реставрации. С другой стороны, реставрация, основной целью которой становится максимальное продление жизни памятника, должна производиться с учетом его последующего функционального использования, которое может до некоторой степени повлиять на меру вносимых в памятник изменений. Поэтому в настоящее время принято считать, что реставрация и приспособление не могут

быть оторваны друг от друга, и оба этих вопроса должны решаться единовременно и комплексно.

Наиболее совершенная форма ком-плексного решения задач реставрации и приспособления — их совместное про-ектирование и осуществление не по отдельным сооружениям — памятникам архитектуры, а по архитектурным ансамблям или же по целостным участкам городской застройки, включающим как выдающиеся произведения архитектуры, так и более рядовые сооружения. В этом случае в плане решения реставрационных задач наиболее полноценно учитывается соотношение реставрируемого памятника и архитектурно-пространственной среды. В плане приспособления наличие сооружений различного характера и различной художественной и исторической ценности позволяет более гибко подходить к соблюдению функциональных требова-ний, одновременно сохраняя всю строгость реставрационных ограничений по отношению к наиболее ценным зданиям или их частям. Такие комплексные работы по реставрации и приспособлению кварталов в исторических центрах городов практикуются во многих странах. Иногда к ним применяется термин «ревалоризация», т. е. восстановление ценности, причем этим термином охватывается как восстановление архитектурно-художественной ценности, так и ценности эксплуатационной.

Приспособление памятников к сов-ременному использованию есть прежде всего средство их сохранения. Поэтому обязательным условием приспособления должно быть абсолютное уважение к приспосабливаемому памятнику, не-допустимость его повреждения. Прежде всего предъявляется требование фи-зической сохранности памятника, особенно сохранности всех ценных в художественном или историческом отношении элементов. Понятие физической сохранности включает в себя и создание условий эксплуатации, максимально обеспечивающих противодействие разрушительному влиянию времени.

Помимо физической сохранности не-обходимо обеспечить сохранение условий восприятия памятника, не допуская не только искажения его внешнего вида, но и искажения внутреннего пространства, во всяком случае тех помещений, интерьер которых обладает определенной художественной цельностью. Это должно учитываться при распределении помещений по их функциональному назначению. На этой почве нередко возникают противоречия между интересами памятника и нормативными требованиями, предъявляемыми к размещению учреждений определенного назначения. В этом случае обычно Приходится изыскивать компромиссные решения, идти на завышение площадей, на частичное отступление от норм ради сохранности памятника. Уважение к памятнику должно проявляться не только в выборе функции, соответствующей его культурно-историческому значению, но и при определении назначения отдельных его частей, которое должно учитывать их относительную художественную ценность и функциональную роль в прошлом. Так, особое отношение, исключающее возможность приспособления для «низких» целей, должно проявляться к помещениям, имеющим мемориальное значение, к усыпальницам, культовым зданиям и в особенности их алтарным частям. В них исключается устройство санузлов, кухонь, моек, подсобных кладовок и т. п.

Задачи, решаемые при приспособле-нии памятников, не сводятся к соблю-дению системы ограничений. Внесение в интерьер (а иногда в ограниченной мере и во внешнюю архитектуру здания) новых элементов, необходимых для организации современной жизнедеятельности, ставит сложную задачу гармоничной увязки этих элементов с архитектурой памятника. Новые лестничные ограждения, дверные заполнения, осветительная арматура, а во многих случаях и находящаяся в здании мебель вступают в активное взаимо-действие с другими элементами интерь

ера, сохранившимися от прошлых эпох. При всем разнообразии возможного подхода к решению возникающей задачи возможны три основных направления. Одно из них — подделка под стиль памятника, что широко практиковалось в прошлом и что в некоторых случаях может граничить с фальсификацией. Подобный метод трудно совмещается с современными теоретическими взглядами на реставрацию, и пользоваться им следует лишь в отдельных случаях и с очень большой осторожностью. Диаметрально противоположное направление — внесение в исторический интерьер резко контрастных по стилистике элементов, выдержанных в формах подчеркнуто сов-ременной архитектуры. Чисто умозри-тельно такой подход вполне оправдан, но все же он далеко не всегда приводит к художественно полноценным результатам. Возможность его использования обусловлена особенностями памятника, его стилистикой и особенно степенью сохранности древних элементов в интерьере. Обычно чем фрагмен- тарнее сохранилось старое декоративное убранство интерьера и вообще ху-дожественно активные формы, тем большей свободой обладает архитектор при внесении в интерьер новых элементов, которые иногда бывают призваны восполнить утрату композиционной це-лостности. От этих новых, стилистически контрастных элементов требуется не только собственная художественная выразительность, но и безупречность технического исполнения. Третье направление связано с поисками сре-динного пути: создание элементов ин-терьера откровенно новых, но вместе с тем художественно увязанных со старой архитектурой и как бы подчиненных ей. При всей трудности такого проектирования срединный подход более универсален и в нем заключены очень большие возможности. Единого рецепта в данном случае не может существовать, поскольку рассматриваемая задача — творческая.

Приспособление памятника к сов-ременной функции предусматривает наделение его необходимым инженерным оборудованием, обеспечивающим комфортные условия пребывания. И в этом случае должно превалировать тре-бование сохранности памятника. Ин-женерные сети здания — памятника архитектуры должны в минимальной степени нарушать как эстетическую, так и конструктивную его целостность, что приводит к необходимости поисков нетиповых решений и к признанию возможности более гибкого подхода к соблюдению нормативов, обязательных для нового строительтва. Значительные ограничения при приспособлении памятника накладываются на пробивки и штрабление стен, сводов и потолков. Они должны быть не только сведены к минимуму, но и сосредоточены в тех местах, где они способны в наименьшей степени нарушить ценные элементы памятника. Особые требования возникают при наличии в сооружении стенописей, лепнины и других ценных элементов отделки. В этих случаях необходимо создание режима, обеспечивающего оптимальные для их сохранения параметры температуры и влажности.

Если эти параметры существенно отличаются от обычных, соответствующих комфортным условиям для пребывания людей, то предпочтение, безусловно, отдается целям сохранения памятника, а эксплуатационные возможности использования соответствующих помещений ограничиваются.

В целом приспособление памятника архитектуры к современному использованию обычно представляет сложную задачу и требует всестороннего учета не только историко-худо- жественного значения памятника, но также его конструктивных и технических особенностей. Поэтому вопросы приспособления должны входить в компетенцию архитектора-реставра- тора.

72 Г чача Р.. Основные принципы сшрсмсшюй ресторации

2.4. Особые виды деятельности

архитектора-реставратора

В практике работы архитектора- реставратора встречаются особые случаи, требующие знания специфики подхода к решению данной категории задач. Некоторые из них представляют собой сложные проблемы, и по ним существует обширная литература. Здесь дается лишь их самая общая характеристика.

2.4.1. Реставрация памятников

истории

Работа по восстановлению па-мятников истории — ценных в историко-мемориальном отношении сооружений, даже в том случае, если они не являются памятниками архитектуры, базируется на тех же общих методических основах, поэтому она поручается реставрационным мастерским. Специфика такой работы — особое акцентирование определенного хронологического отрезка (или нескольких таких отрезков) в жизни здания, с которым (или которыми) связана его ценность как исторического памятника.

В отношении к выявлению мемо-риальной ценности существуют две труднопримиримые тенденции. Одна из них — рассматривать памятник как исторический документ, обладающий тем большей эмоциональной силой, чем несомненнее его подлинность. Исходя из этих предпосылок мемориальный памятник должен быть прежде всего объектом заботливой консервации, и в крайнем случае по нему может быть проведена фрагментарная реставрация с выявлением элементов, существовавших или же появившихся в определенный исторический период. Другая, противоположная тенденция — вернуть памятник к состоянию, которое он имел в исторически ценный момент, создать иллюзию перенесения зрителя в далекое прошлое, так называемого «эффекта присутствия». Такое понимание реализации мемориальной ценности памятника порождает стремление

к целостной реставрации, что в отдель-ных, крайних случаях может привести реставратора на грань фальсификации. Если первая тенденция в большей степени отвечает теоретическим положениям современной реставрации, то вторая очень часто проявляется на практике, в особенности при создании мемориальных музеев.

Противоречие окажется менее не-преодолимым, если исходить из того, что мемориальной ценностью обладает не только само здание с его стенами, потолками, карнизами и т. п., но большой и сложный комплекс, включающий в себя, с одной стороны, внутреннюю обстановку, мебель, отдельные вещи, с другой — архитектурное и природное окружение. При таком подходе подлинность тех или иных архитектурных элементов, а иногда и всего здания теряет самодовлеющее значение. На такого рода соображениях базировалось решение о воссоздании заново дома И. С. Тургенева в Спасском-Луто- винове. От сгоревшего деревянного дома остались лишь фундаменты, но сох-ранились парк, церковь, а также запол-нявшая дом подлинная мебель, в свое время вывезенная в Орел. Созданный после восстановления дома музейный комплекс обладает значительной пол-нотой подлинных свидетельств жизненной обстановки, окружавшей Тургенева в его усадьбе. Еще большей известностью пользуется Пушкинский заповедник в Михайловском, в котором подлинные элементы — это в первую очередь окружающий ландшафт, парк, и лишь частично — отдельные музейные экспонаты. Дом А. С. Пушкина был отстроен заново после пожара еще в прошлом столетии и вновь восстановлен вместе с другими постройками после Великой Отечественной войны.

Тем не менее общая обстановка заповедника, ощутимая связь усадьбы с поэтическим сельским пейзажем обладают огромной силой эмоционального воздействия, и в общем контексте подлинность отдельных соору

жений оказывается сравнительно менее значимой.

Таким образом, условием целостной реставрации мемориального сооружения становится наличие других свидетельств прошлого: внутренней обстановки, окружения и т. п. Кроме того, обязательное требование — безусловная достоверность восстановления, в противном случае мы будем иметь дело не с реставрацией, а с произвольной фальсификацией.

В ряде случаев, когда мы имеем дело с реставрацией памятника истории, являющегося одновременно памятником архитектуры, может возникнуть противоречие между стремлением к выявлению одного исторически ценного этапа жизни памятника и вполне правомерным желанием выявить все ценное в памятнике с максимальной полнотой. Решение такой проблемы требует индивидуального подхода и не-пременной коллегиальности обсуждения. Необходимо, однако, сказать, что выявление в ограниченных масштабах остатков более раннего периода в прин-ципе не противоречит подчеркиванию мемориального значения памятника.

Более того, оно в какой-то мере способствует усилению ощущения ис-торической перспективы, своего рода «связи времен», в которой лицо или событие, с которым связана мемориальная ценность памятника, теснее вписывается в историю страны. Эта цель скорее может быть достигнута не восстановлением древнейших элементов, а фрагментарным раскрытием их остатков.

Иной подход принят к реставрации мемориальных сооружений, специально воздвигнутых в целях увековечения того или иного события. Они — не свидетели этого события, а символы его памяти.

Значение символа будет проявляться тем сильнее, чем полнее сохранность такого памятника,— отсюда принятая в этих случаях практика возможно более полного восстановления.

2.4.2. Реставрация памятников

садово-паркового искусства

Работа по восстановлению пар-ковых комплексов — самостоятельный и сложный раздел реставрации, требующий больших специальных знаний. Парки — особый вид архитектурных памятников, в которых основным материалом в руках человека служат элементы природы: деревья, кусты, трава. Включение их в художественный строй произведения обусловливает особенность идейного содержания парков, в которых с большой полнотой отражается отношение человека к природе, во все времена составлявшее одну из главных тем философии и поэзии. Многие парки создавались при участии художников, с ними связано их творчество. Благодаря этому парки очень часто имеют очень существенное мемориальное значение.

Другая важная особенность парков — изменчивость, свойственная самому существу используемых человеком средств, подверженность «зеленой архитектуры» сезонным и возрастным изменениям. В силу этого парк не обладает той стабильностью форм, которая свойственна архитектуре, созданной из камня, и сами его создатели часто не имели в виду только одно состояние, которое можно было бы рассматривать как «первоначальное», предусматривали некоторую динамику его развития. Естественные изменения, такие, как рост и старение деревьев, потенциально заложены с самого момента создания парка, и имен-но они, как это ни парадоксально, служат свидетельствами его подлинности. Возврат же парка к прежнему состоянию может быть осуществлен только ценой уничтожения подлинных старых насаждений.

Помимо этого при реставрации пар-ков возникают вопросы, свойственные реставрации вообще, такие, как опреде-ление отношения к поздним наслоениям. Специфика наслоений по отношению к паркам состоит в том, что они бывают не только сознательно

внесены рукой человека — садовника или архитектора, но порой представляют нарушения стихийного порядка, вторжение в парк неорганизованной природы.

Все это указывает на большую теоретическую сложность решения ос-новных методических вопросов, возни-кающих при реставрации парков. Стремление к сохранению подлинности элементов парка, на которых в значи-тельной степени зиждется его мемо-риальная ценность, вступает в противо-речие со стремлением вернуть харак-терные соотношения, которые он имел в начальный период существования. По большей части реставрация идет по пути компромисса, при котором ни та, ни другая задача полностью не достигается.

Наиболее бесспорными считаются меры по расчистке парков от расти-тельности, распространяющейся путем самосева и нарушающей композицию, заложенную его создателями. Иногда, в виде исключения, в пейзажных парках сознательно сохраняются отдель

45 .Фрагмент воссозданного в г. Пушкине. Реставрация партера перед Н. Е. Тумановой

Екатерининским дворцом

ные группы самопроизвольно выросших деревьев, если они не противоречат основным композиционным особенностям парка или даже их удачно оттеняют. Теоретически столь же обоснованна подсадка молодых деревьев соответствующих пород на место от-мирающих старых, что ведет к посте-пенному омоложению растительности без резких изменений облика парка в целом. По отношению к пейзажным паркам такая практика применяется довольно широко. Противоположный метод — единовременная смена всех посадок — практикуется преимущественно в регулярных частях парков. Он позволяет при наличии хорошей исследовательской документации с большой полнотой воссоздать атмосферу такого парка, вернуть утраченные соотношения между сохранившимися архитектурными сооружениями и непосредственно связанным с ними пространством, отданным зелени. Эти со

отношения устанавливаются еще более полно при возможности достоверного восстановления рисунка партеров и ха-рактерных для старых парков малых архитектурных форм: трельяжей, беседок и т. п. (рис. 45). Но чаще всего это достигается, как было сказано, ценой уничтожения старых деревьев, подлинных свидетелей жизни парка в течение длительного времени, поэтому такое решение редко признается бесспорным.

Реставрация памятников садово- паркового искусства осложняется рядом технических трудностей: ограниченной возможностью уживания соседствующих деревьев разного возраста, утратой к настоящему времени многих видов декоративных растений, применявшихся в садоводстве XVIII в., и др. Значительные сложности возникают и в связи с изменением традиционного использования парков, которые в период создания не были рассчитаны на те потоки посетителей, которые возникают в настоящее время, когда они стали объектом массового посещения. Это вызывает необходимость расширения аллей, т. е. искажения памятника в целях его сохранения.

Существование названных выше проблем делает реставрацию парков одной из наиболее сложных областей реставрации памятников архитектуры.

2.4.3. Реставрация. произведений

искусства в памятниках

архитектуры

Нередко неотъемлемую принад-лежность памятника архитектуры сос-тавляют произведения искусства, обла-дающие большой ценностью. Они могут быть как бы частью структуры самого здания — таковы настенные росписи, мозаика, резное скульптурное убранство, лепнина, майолика, изразцовые печи. Для некоторых памятников уникальное художественное убранство едва ли не более значимо, чем архитектура. Таковы, например, фрески собора Ферапонтова монастыря, резной декор Георгиевского собора в Юрьеве-Поль-

ском. Часто приходится иметь дело и с отдельными художественно ценными предметами, исторически связанными с памятником, порой созданными спе-циально для него — картинами, скуль-птурой, иконами, мебелью, резными иконостасами, предметами обстановки. При реставрации памятника необходимо уделять самое большое внимание созданию условий для их надежной сохранности. Но часто и сами эти произведения нуждаются в реставрации. В этих случаях обычно привлекаются высококвалифицированные специалисты — художники-реставраторы соответствующего профиля, иногда работающие в других организациях.

При всей специфике работ по рес-таврации произведений искусства архи-тектор — автор проекта реставрации памятника ни в коем случае не должен устраняться от участия в выработке реставрационных решений и общего наблюдения, а часто и руководства этими работами. Если для этих целей создается специальная комиссия, архитектор должен обязательно входить в ее состав.

В музейной практике уже давно сло-жились общие принципы реставрации произведений искусства. В основном выполняется их укрепление. Реставрация ограничивается раскрытием — рас-чисткой от записей, удалением загряз-нений. Дополнения допускаются в еди-ничных случаях и почти всегда делаются ясно отличимыми от подлинника (заполнение утрат левкасом, их условная тонировка, догипсовка лакун и т.п.).

Произведения искусства, входящие в структуру или в обстановку памятника архитектуры, будучи частью сложного художественного комплекса, который образует здание со всем, что в нем находится, имеют иные условия вос-приятия. Из этого вьрекает возможность более разнообразного подхода к реставрации. Этот подход каждый раз зависит от особенностей самого произведения и от места, занимаемого им в общем ансамбле интерьера или в композиции фасада.

76 Глава 2. Основные принципы современной /м-ставрпции

Как правило, этот подход бывает различным по отношению к произве-дениям, относимым к разряду изобра-зительного или же декоративно-прик-ладного искусства. Такое разделение до известной степени условно: в сюжетную живопись могут входить декоративно-орнаментальные мотивы, а произведения прикладного искусства — включать изображения, иногда исполненные с высоким мастерством и художественной индивидуальностью. В целом произведения изобразительного искусства: настенные росписи, мозаика, скульптура — рассматриваются как имеющие вполне самодовлеющую ценность, и реставрация их осуществляется на тех же методических основах, что и музейной живописи и скульптуры. Кроме того, обычно принимается во внимание степень древности произведения: в отношении всего средневекового искусства преобладает тенденция ограничиваться строгими рамками музейной реставрации.

К реставрации предметов прикладного искусства, которым в общем комплексе отводится менее самостоятельная роль, применяются несколько иные критерии. Прежде всего допускается больший объем реставрационных дополнений, естественно, при безусловных документальных обоснованиях. Наиболее бесспорно воссоздание по сохранившимся образцам «тиражированных» элементов, таких как металлические или гипсовые отливки, изразцы (если они не были расписаны от руки). В силу утилитарных соображений бывает необходимо восполнять утраты мебели или осветительной арматуры. Вос-станавливаются повторяющиеся элементы резьбы в классических ордерах, поскольку в ней не допускалось индивидуализированной трактовки де-талей. Более проблематична правомер-ность воссоздания рокайльной лепнины и резьбы барочных иконостасов, которые выполнялись относительно свободно и часто носят выраженный отпечаток руки мастера.

Специфика реставрации произведений прикладного искусства в наибольшей степени сказывается в части отношения к подлинности, которая должна максимально сохраняться. Более того, реставрированное произведение не должно поновляться в такой степени, чтобы восприниматься как «новодел».

Особенность реставрации предметов прикладного искусства в памятнике может быть прослежена на отношении к сохранению старого левкаса и потускневшей позолоты старинной мебели и иконостасов. Прежде их нередко счищали и заменяли новыми ради приведения подлинных частей к зрительному единству с новыми. Сейчас это по большей части считается недопустимым и предпочтение отдается аккуратному укреплению подлинника, его расчистке от загрязнений, тонировке новых включений либо их искусственному патинированию по новой позолоте с тем, чтобы максимально сохранить общее впечатление подлинности. Иногда при реставрации иконостасов новую резьбу вообще не левкасят, сохраняя естественную текстуру дерева.

Определение меры реставрационного вмешательства в предметы обстановки памятника — тонкая и трудная задача, для своего правильного решения требующая от архитектора-реставратора высокой художественной культуры.

2.4.4. Воссоздание

полностью утраченных памятников

Воссоздание заново полностью утраченных сооружений, строго говоря, не может рассматриваться как реставрация, а сами вновь возведенные сооружения уже более не являются памятниками архитектуры (если только не будут призваны таковыми последующими поколениями, подобно тому, как мы сейчас признаем Кремлевскую звонницу, отстроенную после наполеоновского нашествия, памятником архитектуры,

но уже не XVI—XVII вв., а XIX в). Эта тема включена нами в текст данного раздела условно, на том основании, что решение названной задачи, если она по каким-либо причинам ставится, требует навыков специальных исследований, а также знания старых строительных приемов и конструкций, которыми располагает архитектор-рестав- ратор, и только им может быть выполнена на необходимом профессиональном уровне.

Само по себе повторное создание утраченного древнего здания, так назы-ваемого новодела или макета в нату-ральную величину, действие бессмыс-ленное и к тому же дорогостоящее. Оно может быть оправдано только в редчайших случаях как одно из средств решения более широкой задачи: градостроительной реставрации (воссоздание колокольни св. Марка в Венеции), восстановления цельности ансамбля (строительство заново взорванных в 1812 г. башен Московского Кремля), мемориальной (восстановление усадьбы Михайловское, воссоздание Триум-фальной арки Бове, посвященной победе над Наполеоном).

В силу этого строительство заново разрушенных памятников архитектуры допускается лишь при соблюдении ряда условий, обусловливающих соответствие поставленной задаче. Прежде всего здание должно быть возведено на том самом месте, где оно стояло, иначе идея воссоздания лишается своего основного аргумента — возможности восстановления композиционных связей города или отдельного ансамбля. С этой точки зрения, произведенное восстановление Триумфальной арки Бове на новом месте и без обрамлявших ее кордегардий было несомненной ошибкой. Кроме того, вос-создание может быть оправдано лишь в том случае, если архитектурно-прост-ранственная среда, важной компози-ционной частью которой был утраченный памятник, сохранила все свои основные характеристики. Строительство макета древнего сооружения в

новой градостроительной ситуации бессмысленно. При восстановлении должна быть воспроизведена именно та редакция утраченного здания, которая существовала в данном градостроительном окружении (т. е., как правило, предшествовавшая разрушению) . Попытка создания копии в пред-полагаемом древнем виде не есть восстановление утраченного элемента ансамбля и потому не может быть оправдана. Наконец, формы воссозда-ваемого сооружения должны быть определены с максимальной точностью.

2.4.5. Перевозка памятников

и создание музеев

под открытым небом

Из признания ценности и нерас-торжимости связей, возникающих между памятником и его исторически сло-жившейся средой, следует вывод, что памятник должен сохраняться на своем подлинном месте. Перемещение памят-ников Венецианская хартия признает недопустимым, за исключением редких случаев, когда оно становится необ-ходимым средством их сохранения.

Такая специфическая ситуация иногда возникает при проведении больших по объему работ, имеющих народ-нохозяйственное значение, когда тер-ритория, на которой находятся ценные памятники, подлежит затоплению, попадает на трассу прокладываемых дорог и т. п. Кроме того, особые меры по сохранению часто требуются по отношению к сооружениям, находящимся в труднодоступных местах, вдали от крупных населенных пунктов. В таком положении нередко оказываются сельские постройки, которые в силу коренных изменений социально-бытового уклада и характера сельскохозяйственного производства оказываются практически ненужными и не поддерживаются. Меры их охраны на местах оказываются малодейственными. В пользу возможности их перевозки говорит и давняя практика перенесения деревянных построек, обусловленная техникой возведе

ния деревянных здании, легко под-дающихся демонтажу и повторной сборке.

Перевозка памятников деревянного зодчества целесообразна при обеспечении их охраны, что наиболее надежно достигается при создании на новом месте музейного режима. Поэтому первые опыты перевозки были связаны со сборкой памятников на территории существующих музеев. Так, еще в 1930-е годы на территорию музея «Коломенское» в Москве были перевезены над- вратная башня Николо-Корельского монастыря на Белом море и домик Петра I из Архангельска. В послевоенный период перенесение деревянных сооружений в музеи приобрело очень широкие масштабы. Перевозимые из затопляемых районов и других мест сооружения иногда поначалу ставились внутри старых монастырских комплек-

46. Церковь села нарушения исторического

Спас-Вежи, поставленная ансамбля и неудачной

на территории постановки перевезенного

Ипатьевского монастыря памятника в чуждой для

в Костроме. Пример него среде

сов, что облегчало их охрану и содер жание, но оказывалось одинаково неуместным как по отношению к са мим памятникам, попадавшим в чуждую для них среду, так и по отношению к ар-хитектурным ансамблям, в которые вносились инородные элементы (рис 46—47). Следующим этапом былс создание музеев на открытой терри тории, причем первые опыты также были спорными (например, довольнс бессистемное размещение различны? зданий рядом с ансамблем Кижскогс погоста). К настоящему времени в этой области накоплен значительный опыт и выработаны некоторые методические основы организации такого рода музеев.

47. Усадьба XIX в. из постановки памятника с

Аукштайтии, перевезенная соблюдением характера

в Музей народного быта окружающей среды Литовской ССР. Пример

Прежде всего, принято считать, что музеи должны представлять не просто сочетание отдельных построек, но единый организм. Представляются в нем лишь сооружения, связанные с определенной территорией и культурной традицией. Музей призван отражать не только строительное искусство, но и вообще материальную культуру данной территории в широком смысле, т. е. быть комплексным архитектурно-этно- графическим музеем. В основу кладется принцип создания сети региональных музеев. Но и в пределах одного региона собираемый материал должен быть систематизирован по территориальному и этническому признаку, что означает разделение музея на ряд зон, отвечающих выявленному при соответствующих исследованиях территориально-этническому зонированию региона. Каждая зона составляет как бы отдельную экспозицию. Она по возможности комплектуется характерным набором сооружений, распола

гаемых в соответствии с бытовавшими планировочными приемами. Таким образом, экспозиция строится по принципу воспроизведения общего характера сельского поселения, свой-ственного той или иной территории. Отдельные зоны, как правило, разде-ляются небольшими зелеными массивами, играющими роль кулис.

Перевозиться в музеи должны преи-мущественно сооружения, находящиеся вдали от транспортных магистралей, в местах, где не могут быть созданы условия для их сохранения. К настоящему времени выявилась порочность практики, когда ради создания эффектной музейной экспозиции перевозятся наиболее ценные постройки, которые часто могли бы успешно сохраняться на своих местах, и тем самым целая область или значительные ее части практически лишаются выдающихся памятников. Недопустимо также, если из существующего ансамбля переносятся в создаваемый музей отдельные, наиболее значительные сооружения, а остальные тем самым лишаются стимула их сохранения.

80 Г лава 2. Основные принципы стременной реставрации и

Наибольшая часть удачных примеров создания архитектурно-этнографических музеев падает на западные районы европейской территории Союза, в частности Прибалтийские республики, где исторически сложилась хуторская система застройки, обстановка которой может быть сравнительно легко воссоздана в новых музеях на небольшой территории. Для русского Севера были характерны значительно более крупные населенные пункты, расположенные в открытом ландшафте, и попытки их фрагментарного воспроизведения в новых музеях приводят по большей части к искусственности построения экспозиции.

Эти недостатки создаваемых новых музеев привели к осознанию необхо-димости перехода к новому типу музеев-заповедников, организуемых на реальной базе существующих старых поселений или целых кустов деревень, с ограниченной перевозкой небольшо

го числа сооружений на место ранее су-ществовавших и утраченных в недавнее время.

Своевременное создание таких музеев-заповедников или музеев-резерватов в районах сосредоточения наибольшего числа интересных в архитектурном и этнографическом отношении сооружений позволит сохранить во всей полноте архитектурную и природную среду, полноценно отражающую жизненный уклад народа, складывавшийся на протяжении столетий. Музеи должны иметь обширную охранную зону, где наиболее ценные постройки сохраняются на своих местах, а для ознакомления с ними прокладываются специальные туристские маршруты. В целом эта идея может быть охарактеризована как идея создания национальных парков. При таком решении задачи будут сведены к минимуму нежелательные перевозки отдельных сооружений.

рл^ва. 3

ИССЛЕДОВАНИЯ ПАМЯТНИКОВ АРХИТЕКТУРЫ ПРИ ИХ РЕСТАВРАЦИИ

3.1. Состав

исследовательских работ

Реставрация памятника обяза-тельно должна опираться на много-сторонние комплексные исследования. Они начинаются уже на стадии пред-варительного ознакомления с объектом, когда архитектор производит совместно с инженером первое визуальное изучение, выполняет схематические обмеры и знакомится с первичными сведениями, содержащимися в документации, хранящейся в государственных органах охраны памятников и в наиболее доступной литературе. Цель этих работ — составить первичное представление о сооружении, подлежащем реставрации, дать общую оценку его художественных особенностей в существующем состоянии, степени искажения позднейшими пере-стройками и технической сохранности. До раскрытия памятника, опираясь на одно лишь визуальное ознакомление с ним, дать подобную оценку можно лишь очень приближенно, но и для этого от архитектора и от инженера требуются большие знания и опыт, поэтому предварительное обследование должно поручаться квалифицированным специалистам. Как правило, к нему привлекается будущий автор проекта реставрации. На основании предвари-тельного обследования устанавливаются объем, состав и направленность дальнейших исследовательских работ.

Программа исследования должна включать цикл работ по архитектурному изучению памятника и цикл инженерно-технических изысканий. Важно, чтобы эти циклы были взаимно увязаны для получения наиболее полной и все-сторонней исследовательской картины,

без которой невозможно правильное решение реставрационных задач.

Цикл архитектурного изучения па-мятника призван с максимальной пол-нотой осветить строительную историю памятника, выявить сохранившиеся ос-татки утраченных архитектурных форм, определить возможность их докумен-тально точного восстановления. В этот цикл входят работы, осуществляемые вне памятника, и исследования самого сооружения в натуре. Вне памятника выполняется сбор исторических данных о нем, дошедших в виде текста или графических материалов. Натурные ис-следования включают работы по фикса-ции памятника, археологическому и зондажному раскрытию. Кроме того, для более глубокого понимания изучаемого памятника обычно оказывается необходимым собрать сведения о других сооружениях соответствующего времени и территории, так называемых аналогиях. Основная часть всех этих исследований выполняется самим ар- хитектором-реставратором или под его непосредственным руководством. Для некоторых из них привлекаются специалисты смежных областей — исто рики-арх ивисты, искусствоведы, археологи. Кроме того, в ряде случаев оказывается необходимым привлечение художника-реставратора для установления наличия или отсутствия на памятнике росписей, покрасок, ценных элементов отделки, степени их сохранности и технического состояния.

Главная задача инженерно-техни-ческого цикла исследований — выявить техническое состояние памятника, при-чины и факторы происходящих раз-рушительных процессов, наметить не-обходимые технические меры для обес

печения длительной сохранности его конструкций и декоративного убранства. Для этого необходимо изучение гидрологических условий территории, на которой находится памяток, и состояния его конструкций. Изучение конструкций обычно производится путем их вскрытия в виде шурфов или зондажей, позволяющих установить состояние кладки фундаментов и стен, наличие скрытых трещин, поражения балок и стропил и т. п. Важная часть исследования — лабораторное изучение строительных материалов памятника, при помощи которых определяются их химический состав, комплекс физик о-механических свойств и состояние. В частности, для разработки технологических рекомендаций и подбора новых реставрационных материалов первостепенное значение имеют такие свойства, как механическая прочность, морозостойкость, пористость, водопоглощение, паропроница- емость и такие показатели состояния, как влажность и засоленность. При определении причин разрушения важно также выявить зараженность конструкций памятника различными видами биоразрушителей: грибами, водорослями, микроорганизмами и т. п. Для определения надежности метал-лических конструкций большое значение имеет исследование кристаллической структуры. Наряду с этим лабораторные исследования материалов позволяют ответить и на ряд вопросов архитектурного изучения памятника.

Процессы разрушения материалов теснейшим образом связаны с условиями, в которых эти материалы находятся, в первую очередь с температурой и влажностью. От этих двух факторов за-висят характер и интенсивность мороз-ного, солевого и биологического раз-рушения, как правило, оказывающих наиболее активное воздействие на со-хранность памятника в целом. Распре-деление температуры и влаги в кон-струкциях памятника непостоянно и чнеравномерно, оно зависит от темпе-ратурно-влажностного режима здания

в целом. В последнее время изучение температурно-влажностного режима занимает все большее место в комплексе реставрационных инженерно-технических исследований. Особенно велико значение изучения и нормализации температурно-влажностного режима для памятников, имеющих настенные росписи, лепнину и другие элементы ценной отделки, а также предметы внутренней обстановки, ко-торые наиболее чувствительны к не-благоприятному воздействию основных разрушающих факторов.

Многосторонность инженерно-тех- нических исследовательских задач за-ставляет привлекать к их разрешению специалистов различных научных об-ластей: геологии, строительной инже-нерии, химии, физики, биологии, ме-талловедения, строительной физики. Как правило, в крупных реставрационных организациях существуют научные подразделения, занимающиеся разработкой всех этих вопросов. Однако и в этом случае общая координирующая роль, как правило, должна принадлежать архитектору- реставратору, наиболее полно знающему особенности памятника и главные задачи его предстоящей реставрации.

3.2. Библиографические

и архивные исследования

по памятникам архитектуры

3.2.1. Задачи библиографических

и архивных исследований

В комплекс исследований, про-водимых при реставрации, входит сбор исторических данных о памятнике, дошедших до нас в виде текстов или графических материалов, как опубли-кованных, так и неопубликованных, иначе говоря — историко-библиогра-фические и историко-архивные изыска-ния. Рекомендуется начинать их на самой ранней стадии исследования. Без них трудно, а иногда и невозможно правильно организовать натурное изучение памятника, сделать на его осно

вании полноценные выводы и тем более разработать обоснованный проект реставрации.

Наиболее непосредственно архитек- тора-реставратора интересуют данные о строительной истории памятника и особенно свидетельства о ныне утраченных элементах его архитектуры. Но для того, чтобы во всеоружии подойти к решению реставрационных задач, он должен получить возможно полный ответ на значительно более широкий круг вопросов. В первую очередь следует максимально осветить обстоятельства возникновения памятника: историческую обстановку, время постройки, данные о заказчике, имена архитектора и мастеров, непосредственно осуществлявших проект. Следует учитывать, что для периода средневековья роль мастера-исполнителя и роль архитектора далеко не всегда четко расчленены. Современные представления о неразрывной связи памятника и его окружения заставляют уделять столь же пристальное внимание, как и истории памятника, истории того места, где он находится, и особенно территории того владения, которому памятник принадлежит. Эта история должна быть прослежена с возможно более раннего времени, так как от этого зависит вероятность наличия ценного археологического слоя или остатков предшествовавших сооружений. Должны быть выявлены исторические события и лица, связанные с памятником, которые в той или иной степени могут обусловить его мемориальную ценность. Следует с наибольшей полнотой установить владельцев здания на протяжении всей его истории, поскольку от этого может зависеть направление поисков новых исторических материалов. С той же скрупулезностью, с какой изучается возникновение памятника, должны быть выявлены все данные о его последующих перестройках- и ремонтах, о предметах его внутреннего и внешнего убранства, об изменениях его территории. Особое внимание сле

дует обращать на материалы, харак-теризующие состояние памятника на различных этапах его существования: свидетельства современников, данные описей, графические изображения. Чрезвычайно важно также раскрыть историю изучения памятника, учесть историко-художественную характе-ристику, данную ему исследователями, выявить материалы научной фиксации и максимально подробные описания предшествовавших реставраций, если они когда-либо производились.

Исторические сведения о памятнике могут оказаться полезными при решении не только архитектурно-реставра-ционных, но и конструктивно-техни-ческих задач. Отсюда — необходимость сбора сведений об организации строительного производства, применяв-шихся материалах, карьерах, которыми пользовались при поставках камня, об имевшихся прежде разрушениях, стихийных бедствиях, строительных работах на примыкающей территории, способных вызвать изменения гидрогеологического режима, с тем, чтобы прояснить возможные причины и особенности разрушительных процессов.

Итогом историко-библиографических и историко-архивных изысканий должна стать историческая справка о памятнике, в которой собранные сведения по возможности излагаются в пос-ледовательном порядке, как связный процесс. Поскольку историю памятника редко удается проследить по документам с исчерпывающей полнотой, в подобной реконструкции событий обычны не только лакуны, но и известная гипотетичность, поэтому в справке необходимо акцентировать все положения, носящие характер предположительности.

3.2.2. Историко-библиографические

исследования

Поиски исторических материалов целесообразно начинать с изучения имеющейся литературы, имея в виду два соображения. Во-первых, многие

84 Глава Исследования памятников архитектуры при и.\ ресгичрации

документы, хранящиеся в архивах, уже опубликованы, что позволяет не обращаться лишний раз к рукописным оригиналам, часто трудночитаемым и имеющим плохую сохранность. Во-вторых, изданные работы могут содержать сведения, необходимые для рациональной организации поисков еще не известных источников.

Библиографические разыскания проводятся в научных библиотеках. Поскольку специфика сбора материалов по памятникам архитектуры требует обращения не только к современным публикациям, но также к старым и редким изданиям, следует пользоваться теми книжными собраниями, в которых наиболее полно представлена такая литература. Среди них прежде всего можно назвать Государственную публичную библиотеку им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде, Государственную библиотеку СССР имени В. И. Ленина и Государственную публичную исто-рическую библиотеку в Москве, библиотеки некоторых крупнейших музеев и гуманитарных вузов. Нужную книгу в каталоге библиотеки находят по ее «выходным данным», включающим фамилию и инициалы автора, заглавие, место издания, год, а, кроме того, для многотомных, продолжающихся или периодических изданий — номер выпуска. В выходные данные статьи в журнале или сборнике входят название данной работы, название издания, где оно помещено.

Трудность поисков литературы о памятнике возникает, когда исследователь либо не обладает достаточно полными выходными данными (во многих работах прошлого столетия при ссылках на использованную литературу указывался лишь автор, и в лучшем случае, заголовок труда, иногда сокращенный), либо вообще не знает о существовании той или иной нужной ему книги или статьи. Это особенно часто случается, когда собираются сведения о сооружении малоизвестном, не вошедшем в общие труды по истории архи

тектуры или краеведению. В этом случае используются разного рода библи-ографические справочники, консульта-ции справочно-библиографических от-делов научных библиотек, сноски на ис-пользованные работы, содержащиеся в научных статьях по близкой тематике. Часто приходится сплошь просматривать периодические издания, в которых наиболее вероятно нахождение известий о памятнике.

■ Исследователя всегда интересует получение наиболее точной и не иска-женной при передаче информации, как бы «из первых рук». Такую непо-средственную информацию сообщают нам подлинные свидетельства, современные или близкие фиксируемым в них событиям, так называемые исторические источники. Историческими источниками называют вообще любые письменные документы или предметы, отражающие прошлое человечества и позволяющие его изучать; историческим источником, как уже говорилось, служит и сам памятник архитектуры. При библиографических и архивных работах собираются источники письменные, а также иконографические, т. е. изобразительные. Произведения, в которых содержание источников пересказывается, получили название исторических пособий. Их значение для исследователя намного ниже, чем источников. Наконец, те работе!; в ко-торых проводится анализ источников и на базе их критического сопоставления делаются определенные выводы, относятся к категории исторических, или научных, исследований. Обязательное требование, предъявляемое к научным исследованиям,—точное указание всех использованных источников и исчерпы-вающая аргументация выводов.

Внимание исследователя при изу-чении литературы о памятнике должно быть обращено прежде всего на выявление опубликованных источников и на научные исследования, в которых в той или иной мере освещены вопросы истории памятника. Однако и исторические пособия, к которым могут быть

отнесены многие описания краеведов, вся популярная литература также не должны выпадать из поля его зрения. В некоторых случаях, когда в пособии оказывается использованным недоступный нам или утраченный источник, само оно приобретает для нас значение исторического источника, хотя всегда менее достоверного, чем источник первичный.

Публикации источников по отечест-венной истории, в которых в известной мере отражена также и история строительного дела, посвящена огромная литература. Помимо отдельных книг этому уже в прошлом столетии были отведены многотомные издания, выпускавшиеся в течение многих десятков лет, причем некоторые издания, как например «Полное собрание русских летописей», продолжают выходить и сейчас. С первой половины прошлого века начали публиковаться работы, специально посвященные описанию памятников древности, а также большая серия так называемых историко-ста- тистических описаний церквей и монастырей. Немало данных о произведениях старой архитектуры разбросано в периодической печати, например в «Журнале министерства народного просвещения», в губернских и епархиальных ведомостях, а также в трудах по географии и статистике. Особенно важны для целей реставрационного исследования сведения о памятниках, имеющиеся в изданиях учреждений, ведавших вопросами сохранения и реставрации древних сооружений: Известиях императорской археологической комиссии, трудах археологических обществ. В настоящее время начата публикация материалов к Своду памятников истории и культуры народов СССР, призванному охватить все ценное историко-архитектурное наследие, сохранившееся в нашей стране.

Результаты библиографических ис-следований по памятнику архитектуры принято оформлять в виде перечня просмотренной литературы и выписок. Перечень следует сопровождать крат

кой аннотациеи, характеризующей степень информативности каждой публикации для изучаемой темы. Выписке подлежат в обязательном порядке относящиеся к памятнику места из опубликованных источников, а также наиболее существенная литература, дающая представление о состоянии памятника в прошлом, о степени его изученности, о принятой историк о-художественной оценке и т. п. При выписках или цитировании требуется указывать точные выходные данные и номера страниц.

Отдельно должен быть зафиксирован перечень опубликованного старого иконографического материала, а существенные по своей информативности изображения репродуцированы.

3.2.3. Историко-архивные

исследования.

Письменные источники

Первая и обычно наиболее тру-доемкая часть историко-архивных ис-следований — поиск материалов, хра-нящихся в различных архивах. Доку-менты, содержащие ценную информацию по истории памятника, могут быть весьма различными. Прежде всего, это дело, непосредственно связанные с возведением, ремонтом или переделками здания: проекты, сметы, подрядные договора на строительные работы или поставку материалов, ходатайства о финансировании, отчеты о расходовании средств и т. п. Данные о строительных работах могут быть найдены в приходо-расходных книгах. На постройку и освящение храмов обычно в органах церковного управления испрашивались и выдавались разрешения, по которым устанавливаются сроки строительства. В ранний период сведения о наиболее зна-чительных сооружениях заносились в общерусские летописные своды либо местные летописцы отдельных городов или монастырей. Нередко монастырям выдавались грамоты на временное осво-бождение от разных видов налогообло-жения на период строительных работ.

Для более позднего времени возможно отражение фактов строительства в личной переписке и в мемуарах.

Другая категория документов — это те, которые содержат свидетельства о существовании сооружения. Иногда такие свидетельства не выходят за пределы простого упоминания или самой сжатой характеристики, но подчас бывают довольно подробные. Особый интерес представляют разного рода описи, которые составлялись при определении налогообложения, при передаче имущества, при ревизиях, а в позднее время — при страховании. Следует иметь в виду, что описания архитектуры зданий как таковой в старину делались очень редко, и обычно приходится иметь дело либо с описями землевладений (писцовыми книгами), либо с описями имущества, причем в тех и других может содержаться более или менее подробная, иногда косвенная, информация о существующих зданиях, их планировке, типологических чертах.

Наконец, важными могут оказаться и документы, не относящиеся напрямую к памятнику, но проясняющие обстановку, в которой он создавался, обстоятельства позднейших переделок, разного рода события, с ним связанные, изменения природного и архитектурного окружения и т. п. Таким образом, круг источников, подлежащих выявлению, бывает очень ширрц.

В основу системы архивного хранения в СССР положен принцип нерасторжимости исторически сложив-шихся комплексов документов. Целостный комплекс — фонд обычно охватывает делопроизводство существовавшего в свое время учреждения, иногда лица или семейства («личные» и «фамильные» фонды). Такие учреждения или лица в этом случае получают название «фондообразователя». В крупных централизованных архивах насчитываются сотни фондов. Каждый фонд помимо названия, как правило совпадающего с названием фондообра-зователя, обозначен порядковым номе

ром. Фонд имеет опись, а большие фонды иногда несколько описей, в которых перечислены отдельные дела. Каждое дело — это документ или подборка документов по одному вопросу, объемом от одного листа до сотен или даже тысяч сшитых вместе листов. Оно имеет порядковый номер и заголовок, отражающий его основное содержание, с указанием даты или крайних дат входящих в него документов. Для его отыскания необходимо указать: наименование архива, номер и название фонда, номер описи, номер дела, его полный заголовок, а также крайние даты (или дату), а при цити-ровании документа — еще и номер листа (в архивных документах пронумерованы бывают не страницы, а листы), , причем при обозначении оборотной стороны листа к номеру добавляется отметка «об». Часто описи фондов бывают рукописными, составленными сотню лет назад и более, написанными трудночитаемым почерком, что дополнительно осложняет поисковую работу.

Помочь организации поисков нужных материалов может знание характера старого делопроизводства в части, касающейся строительства и содержания зданий. Только в этом случае удастся достаточно быстро определить подлежащие изучению фонды. Нужно учесть, что одним и тем же вопросом занималось обычно несколько уч-реждений, хранивших у себя и полученные письма, и копии (по старой терминологии «отпуски») отосланных. При ликвидации учреждений незавершенные дела передавались учрежде- ниям-преемникам, что может несколько расширить хронологические рамки документов, входящих в фонд.

Подавляющее большинство сохра-нившихся данных относится к строи-тельству или ремонту казенных и цер-ковных зданйй, что требовало соблюдения обязательной канцелярской процедуры. С относительно большой полнотой дошли до нас документы от

XVIII в., особенно его последней

четверти, и последующего столетия. К этому времени в основном сложилась система не только центральных, но и местных (губернских) учреждений, просуществовавшая с некоторыми из-менениями до 1917 г.

Строительством казенных зданий в целом по стране в разное время ведали сенат, министерство внутренних дел и Главное управление путей сообщения и публичных зданий. За рядом ведомств была сохранена самостоятельность в решении вопросов строительства. Кроме того, контроль за возведением казенных зданий возлагался на губернаторов, в распоряжении которых были соответствующие отделы. Делами по строительству церквей и часовен ведали синод и местное епархиальное начальство. В фондах всех этих учреждений и откладывались документы о строительстве, включая представляемые к апробации проекты и технические отчеты. В середине

XIX в. выделилась группа дел по во-просам сохранения и реставрации па-мятников старины и искусства, произ-водство которых велось под общим надзором департамента общих дел ми-нистерства внутренних дел (для граж-данских зданий)и духовного ведомства (для культовых зданий). Все сказанное представляет собой лишь грубую схему: учреждения, ведавшие строительством, имели в своем составе разные отделы, их состав и функции менялись, менялась процедура рассмотрения проектов. Частное строительство было регламентировано в гораздо меньшей степени, и документы о нем редко можно найти в фондах государственных учреждений. Исключение составляет строительство в Петербурге и в Москве, где возведение любых зданий находилось под контролем специальных комиссий о строении.

Важный этап в организации поиска документов — выявление всех учреждений, так или иначе связанных с возведением или содержанием памятника, и, соответственно, их фондов. Помочь этому может изучение самих

дел, поэтому рекомендуется начинать их просмотр с главного фондообра- зователя. Кроме того, необходимо бывает выявить те происходившие в прошлом изменения административно- территориального деления, которые могли коснуться памятника, что позволяет правильно ориентировать поиски документов в местных архивах.

Фонды различных учреждений рас-пределены между государственными архивами по известной системе, что об-легчает их нахождение. Так, в одном из крупнейших архивов страны — Центральном государственном архиве древних актов (ЦГАДА, Москва^ сос-редоточены фонды центральных учре-ждений России до XIX в., а также фонды местных учреждений до начала

XVIII в., основные монастырские фонды и некоторые личные фонды особо значимых фамилий (Голицыны, Деми-довы и др.). В Центральном государст-венном историческом архиве СССР (ЦГИА СССР, Ленинград) хранятся фонды высших и центральных учреждений России с начала XIX по начало

XX в. В Центральном государственном военно-историческом архиве (ЦГВИА, Москва) сконцентрированы дела цен-тральных и местных военных учреждений царской России, включающие ценные материалы по старинным русским городам. Деятельность центральных учреждений СССР отражена в фондах Центрального государственного архива Октябрьской революции и социалисти-ческого строительства (ЦГАОРСС, Москва). Материалы по 1>#гории союз-ных республик, отдельных городов и областей хранятся в соответствующих республиканских, областных и городских архивах.

Помимо этого существует ряд ценных архивохранилищ, созданных в сравнительно позднее время на основе не делопроизводства, а собирательской деятельности. Таков, например, Цен-тральный государственный архив лите-ратуры и искусства (ЦГАЛИ, Москва), объединяющий личные фонды выдаю-щихся деятелей культуры, а также ар

88 Глава Исследования памятников архитектуры при

хивы некоторых научных учреждений. Среди последних для поисков документов по реставрируемым памятникам особое значение имеют Архив Ленинградского отделения Института истории Академии наук СССР (ЛОИИ), отделы рукописей Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина и Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина, отдел письменных источников Государственного Исторического музея (ГИМ, Москва). Документы о проводившихся ранее исследовательских и реставрационных работах по памятникам хранятся в архиве Ленинградского отделения Института археологии Академии наук СССР (ЛОНА), унаследовавшем мате- ч*. риалы Императорской археологической комиссии и Государственной Академии истории материальной культуры, а также в фондах упраздненных и в архивах ныне действующих реставрационных организаций.

В поисках нужных материалов большую помощь оказывают изданные справочники, среди которых особое значение имеют путеводители по архивам, а также Указатель личных фондов в архивах СССР1, имеющий тем большее значение, что их распределение между отдельными архивами в наименьшей степени подчинено четкой системе. При знакомстве с личными фондами следует обращать внимание на фонды не только владельцев памятника, но и исследователей, которые его могли в прошлом изучать.

Следующая операция, которую над-лежит совершить с выявленным доку-ментом — его прочтенце. Прочитать старый рукописный текст далеко не всегда просто, и это дело требует специальных навыков. От исследователя, читающего старый документ, требуется знание основ палеографии — вспомогательной исторической дисциплины, изучающей как приемы Старого

1 Личные архивные фонды в государственных хранилищах СССР: Указатель.— Т. 1—2.— М., 1962—1963.

письма, так и вообще внешние признаки письменных источников. Для русских текстов наиболее трудными для прочтения считаются тексты, написанные скорописью конца XVII — начала

XVIII в.

Прочтенный текст нередко требует перевода на современный язык. Так, нужные для исследователя материалы личной переписки конца XVIII—начала

XIX в. могут оказаться написанными по-французски. Язык древних отечественных документов — это тоже не современный русский язык, хотя иногда он достаточно понятен современному читателю. Поэтому старые документы нередко приходится переводить.

Когда документ прочтен, необходимо бывает убедиться в его надежности как источника, или, как говорят, подвергнуть его источниковедческой критике. Прежде всего следует оценить его подлинность в смысле действительной принадлежности тому времени, на которое, казалось бы, указывает его содержание. С этой точки зрения проверке подвергаются материал, на котором написан текст, в частности, водяные знаки на бумаге, а также состав чернил, написание букв. Это — так называемая малая, или внешняя критика источника. Она бывает особенно нужна при неясном происхождении рукописи, не входящей в комплекс документов, единовременно отложившихся в ходе делопроизводства. В сомнительных и принципиально значимых случаях необходимо обращаться к консультациям специалистов. «Большая», или «внутренняя» критика оценивает не внешние признаки текста, а его содержание, степень компетентности и объективности его составителя. Основная задача в этом случае — установить, кем, когда и для какой цели составлен тот или другой документ, а также подвергался ли его текст последующей правке или искажениям. Внутренняя критика предполагает сопоставление содержания сообщения с другими источниками, а в случае исследований,

• /ыи'ичеси архивные исследования по памятникам архитектуры 89

проводящихся по памятнику,—не только с источниками письменными, но и с данными натурного изучения самого сооружения. Только привлечение всей совокупности источников позволяет не только с максимальной полнотой осветить интересующий нас исторический факт, но и оценить специфическую роль каждого отдельного документа.

Проведенные в архивах исследования письменных источников оформляются в виде перечня просмотренных описей фондов и единиц хранения, а также в виде выписок. Выписывать необходимо все части текста, имеющие отношение к теме исследования, с возможной полнотой. Опыт показывает, что многие детали, могущие, на первый взгляд, показаться несущественными (описание разного рода имущества, находящегося в здании, и т. п.), нередко при дальнейшем анализе способны дать ценнейшие косвенные указания на трудноразрешимые аспекты исследования. При частичной выписке из документа необходимо точно записать его заголовок, указать адресата, подпись и т. п., так как только в этом контексте цитируемый текст может быть правильно понят. Выписки надо делать, отмечая отдельно каждый лист рукописи или его оборот, для того, чтобы в последующем можно было выборочно цитировать нужные отрывки текста с точным указанием места.

3.2.4. Историко-архивные

и сслед о ван ия.

Иконографические источники

Старые изображения, как правило, особо привлекают к себе иссле- дователя-реставратора, поскольку они дают наглядное представление об облике памятника в прошлом, до тех или иных его перестроек или разрушений. Но отличие изображения памятника от текста не только в этом. При всем сходстве работы по изучению письменных и иконографических источников, которая обычно выполняется

одним и тем же лицом, в самой этой работе существуют заметные отличия, начинающиеся уже на стадии поиска материала.

В ходе разыскания письменных ис-точников попутно неизбежно выявляются и некоторые иконографические: так, к переписке о строительстве могут быть приложены проектные чертежи, а к описи монастыря — его план. Если здание уже подвергалось реставрации, то в архиве реставрационных мастерских обязательно хранится не только текстовой материал, но также фотографии и чертежи. Однако обычно при поисках письменных источников всплывает лишь незначительная часть сохранившихся старых изображений, и работу следует продолжать в других фондах и хранилищах. Так, во многих архивах существуют отдельные фонды чертежных и картографических материалов. Существуют и государственные архивы, специально предназначенные для хранения иконографических документов. Таков Центральный государственный архив кинофотодокументов (Красногорск, Московская обл.). В Московском государственном научно-техническом архиве г. Москвы (МГИНТА) также сосредоточено большое число изображений, главным образом в виде планов участков и чертежей отдельных зданий, которые систематизированы по землевладениям, что помогает легко найти материал по нужному объекту.

И все же подавляющее большинство старых изображений памятников архитектуры хранится не в архивах, а в музеях. Часть этих изображений обладает бесспорной самодовлеющей ценностью как произведения искусства и входит в состав художественных коллекций. Поэтому при поисках иконографического материала следует знакомиться с фондами таких собраний, как Государственный Эрмитаж, Государственная Третьяковская галерея, Государственный Русский музей, а также с коллекциями местных картинных галерей. Но очень многие

старые изображения хранятся в музеях именно как документы. Особое значение для сбора материалов по памятникам архитектуры имеют крупные музеи, которые либо целиком посвящены этой тематике, либо имеют в своем составе соответствующие разделы. Среди них наиболее значительное место занимают Государственный научно-исследовательский музей архитектуры им. А. В. Щусева (ГНИМА, Москва), Государственный Исторический музей (Москва), Музей Академии художеств СССР (Ленинград). Самостоятельную ценность представляет фототека Ленинградского отделения Института археологии. Все эти хранилища носят централизованный характер, в них собраны материалы по стране в целом. Необходимо также знакомство с фондами областных историко-краеведческих музеев, как правило, содержащих ценные материалы по памятникам архитектуры своего региона.

Для того чтобы выявленным изо-бражением можно было пользоваться, необходимо его атрибутировать, т. е. определить время, а также по возможности автора и обстоятельства его создания. Идеальный случай в этом смысле представляет собой произведение, подписанное и датированное самим автором, что бывает далеко не всегда; к тому же необходимо удостовериться в подлинности таких подписей. Датировка произведения очень важна, поскольку позволяет установить облик памятника в конкретный исторический момент. Авторство и обстоятельства создания, в частности место создания произведения также весьма существенны, в значительной мере обусловливая степень доверия, с которым можно относиться к источнику. Естественно, что особенно ценны изображе-ния, выполненные с натуры авторами, известными своей добросовестностью и професс ионализмом.

Как правило, музеи проводят работу по атрибуции своих коллекций, опираясь на документальные свидетельства

и на стилистические признаки изобра-жения. Исследователь памятника архи-тектуры не всегда должен слепо при-нимать музейную атрибуцию, он может попытаться использовать данные еще одного источника, обычно известного ему лучше, чем кому-либо другому, а именно самого объекта изображения — памятника архитектуры и его окружения. Сопоставление графически зафиксированных элементов здания и среды со сведениями о времени и ха-рактере перестроек, выявленными на основе архивных и других исследований, иногда позволяет сузить или изменить принятую ранее датировку.

Самая сложная и деликатная часть работы с иконографическими источни-ками — определение достоверности изображаемого. Естественно, что такая достоверность может оказаться весьма различной в зависимости от того, в какой период изображение создавалось и относится ли оно к области изобра-зительного искусства, профессиональной архитектурной графики или же фо-тографии.

Фотографическое изображение об-ладает абсолютной объективностью и документальной достоверностью, которая, правда, может быть несколько снижена при репродуцировании и особенно при ретушировании для полиграфического воспроизведения. Поэтому всегда следует стремиться разыскать подлинный негатив или отпечаток с него. Старейшие фотографические снимки видов городов и отдельно памятников архитектуры восходят к середине прошлого столетия, но в основном они датируются не ранее, чем последней его четвертью. Несмотря на сравнительно небольшой возраст, они часто нео^т в себе ценнейшую инфор-мацию о тех элементах архитектуры памятника и его окружения, которые к настоящему времени подверглись существенным изменениям. Если па-мятник ранее реставрировался, то важно бывает обнаружить фотографии памятника, сделанные до его реставрации, так как на них порой чита

ются следы предшествующих переделок, позволяющие в свете добытых новых сведений по-иному прочитать его строительную историю. Даже фотографии, передающие памятник в его современной редакции, могут оказаться ин-формативными, косвенно датируя пред-шествующие изменения его внешнего облика. Все это определяет необходимость возможно полного охвата сохранившихся фотографий памятника.

Работа с чертежами требует от ис- , следователя большой внимательности и часто осторожности. Далеко не всякий чертеж можно в равной мере рассмат-ривать как точное и верное изображение памятника в данный исторЛ(ес- кий момент.

Наиболее ранние чертежи, приме-нявшиеся на Руси — аксонометрические планы Москвы, датируемые XVI— началом XVII в. Они выполнены без масштаба, со значительными искажениями соотношений (в особенности между размерами центра города — Кремля и его периферии). Тем не менее они подробно и с большой степенью достоверности передают топографию города, трассировку улиц, общий характер рисунка кварталов. Как правило, наиболее значительные здания переданы на них с соблюдением ин-дивидуальной характеристики, хотя и с произвольной прорисовкой деталей.

От XVII в. сохранилось большое число чертежей, в основном топографических схем отдельных городских или загородных владений, выполненных без масштаба, но с указанием размеров. На некоторых из них показаны и отдельные здания в виде либо общего абриса, либо схемы внутренней планировки, а иногда частично и фасада, совмещенного с изображением плана. По большей части фасады также представляют собой очень примерные схемы, и индивидуальные особенности архитектуры в них отражены довольно слабо. Такие чертежи использовались не только с целью фиксации, но и при возведении новых зданий. В этом случае

они служили в основном для согла-сования общего характера предполага-емой постройки и ее размеров с заказ-чиком. Строительными чертежами в современном понимании эти чертежи- схемы не были, и пытаться разыскать архитектурный проект, по которому можно было бы со всей ясностью представить себе внешний облик и кон-струкции здания, для допетровского периода бесполезно.

Профессиональные архитектурные чертежи, основанные на правилах мас-штабного проекционного черчения, появляются в России лишь в начале XVIII в., причем на первых порах параллельно с ними продолжают применяться и чертежи-схемы прежнего характера. С этого же времени входит в практику и инструментальная топографическая съемка, позволяющая выполнять достаточно точные планы не только отдельных зданий, но также ансамблей и целых городов. К середине XVIII в. профессиональная архитектурная графика получает уже очень широкое распространение. Наряду с проектными чертежами частым явлением становятся и чертежи фиксационные. По большей части в XVIII— начале XIX в. на них гораздо достовернее изображали здания, выстроенные в формах классицизма, чем постройки допетровского времени. Язык средневековой архитектуры, чуждый мастерам этого времени, передавался неточно, детали приводились к классическим канонам или трактовались фантастически. Только начиная с середины XIX в. появляются вполне достоверные чертежи древних памят-ников.

Наличие профессионально выпол-ненного чертежа еще не снимает вопроса о необходимости установления меры его достоверности и допустимых границ использования. Решение этой Проблемы зависит от того, как будет определен «жанр» чертежа, его назначение. Чертеж памятника, по которому его предполагалось возвести или перестроить, может быть

проектным. В этом случае предстоит выяснить, был ли проект осуществлен и какие при этом были внесены в него изменения. Чертеж может быть фиксационным, и тогда возможные его погрешности зависят от тщательности обмера и вычерчивания. Как правило, наиболее достоверно бывают переданы план здания и нижние части его вер-тикальных проекций, которые могли быть обмерены без установки лесов. Сильнее всего бывают искажены завер-шения сложной формы, рисунок глав и т. п., которые обычно рисовались. В этом случае, в силу особенностей перспективного восприятия, верхние ярусы здания чаще оказываются на чертеже заниженными. Еще один тип чертежа — это предполагаемый его древний вид, реконструкция первона-чального облика или проект реставрации. Этот тип графического изображения, появившийся в прошлом столетии, требует к себе особо критического отношения, поскольку почти всегда в какой-то мере неизбежно отражает субъективную интерпретацию позднейшим исследователем форм древней архитектуры. Кроме того, встречаются чертежи, совмещающие в себе элементы разных «жанров», например, фиксационный чертеж с частичными элементами реконструкции. Наконец, точность чертежа любого «жанра» зависит от того, имеем ли мы дело с оригинальным чертежом или с его копией.

Очевидно, что неверная интерпре-тация чертежа может привести к прин-ципиально неверным выводам о строи-тельной истории памятника. Помочь правильно установить его назначение могут, прежде всего, имеющиеся на нем надписи, которые обязательно следует прочесть и отдельно выписать. Особо надо обратить внимание на имеющиеся на чертеже подписи исполнителя (обычно справа внизу) и того, кто этот чертеж согласовывал и утверждал. Иногда правильное определение чертежа может подсказать его графика: проектируемые изменения принято бы

ло наносить на чертеже не черным, а красным цветом. При этом проект перестройки мог совмещаться с показом предшествовавшего состояния, что для реставрационного исследования особенно ценно. Наконец, всегда следует стремиться сопоставить чертеж с другими материалами, в том числе с письменными источниками и с данными натурного изучения памятника. Только при таком сопоставлении могут окончательно проясниться все обстоятельства его создания, и только тогда им можно будет пользоваться как полноценным историческим источником.

Выявленные старые чертежи принято воспроизводить фотоспособом, при этом фотографировать надо весь чертеж в пределах полей, со всеми надписями и графическим масштабом. Обмерные или проектные чертежи недавнего времени копируются на кальку, а если возможно — с применением множительной техники.

Особо сложные вопросы возникают при оценке информации, содержащейся в произведениях живописи и графики, на которых фигурируют интересующие исследователя древние здания. В этих произведениях, как правило, преследу-ются в первую очередь художественные задачи, что делает не обязательной строгую передачу всех особенностей архитектуры изображенных построек.

Исследователю приходится иметь дело с произведениями весьма различного времени, воплощающими принципиально разную графическую культуру и созданными при использовании разных систем изобразительных приемов. Наиболее специфичны в этом отношении ранние изображения архитектуры на иконах и миниатюрах. Средневековому искусству был свойствен специфический язык, не всегда понятный современному зрителю. Так, на одном изображении одни и те же персонажи могли изображаться два раза и более в разных сценах, чем как бы подчеркивалась протяженность повествования. Здания и предметы

Пав/И '.',куфические и ирхианые исследования по памятникам архитектуры 93

48. Церковь Иоанна Лествичника («Иван Великий»), Архангельский собор и церковь Иоанна

Предтечи в Московском Кремле. Миниатюра Лицевого летописного свода XVI в.

обычно показывались в обратной пер-спективе, причем встречаются случаи показа не только фасадной, но и обеих боковых плоскостей, что служило для более выразительной передачи объема. Действие, происходящее внутри здания, развертывалось обычно перед его фасадом, на фоне широко раскрытых дверей.

Помимо этого, архитектура сооружений далеко не всегда была инди-видуализирована и зачастую сводилась к набору своего рода иконографических штампов более условнодекоративного, чем реалистического характера, которыми передавались понятия «церковь», «палаты» и т. п.

Интерес художников к передаче индивидуальных характеристик зданий начинает проявляться в России в XVI в., однако при этом обычно избираются лишь какие-то самые замет

ные признаки того или иного соору-жения как знак, обозначающий место изображаемого действия. В миниатюрах Лицевого летописного свода XVI в. эти особые признаки (например, граненая форма и ярусное построение столпа Ивана Великого, пяти- главие московского Успенского собора) неизменно повторяются в разных сценах, при том, что пропорции здания, число окон, другие декоративные мотивы могут варьироваться с необы-чайным разнообразием (рис. 48).Те же приемы использовались и в иконописи. Если для более ясного выражения содержания требовалось исказить вид здания, художники перед этим не останавливались. Так, например, на од-ной из икон XVII в. с изображением Соловецкого монастыря приделы со-бора, находившиеся в действительности в боковых членениях алтаря и не вид-ные со стороны главного западного фасада, показаны в виде отдельных боковых пристроек, чего никогда не было: для автора существенно было не соблюсти внешнее подобие, а пере-числить на иконе все престолы этого храма. Только во второй половине XVII в. изображения архитектуры начинают становиться все более близкими к реальному облику конкретных зданий (рис. 49). При всей своей условности ранние изображения в целом ряде случаев, безусловно, служат важными историческими источниками для суждения об архитектуре показанных на них сооружений, хотя пользоваться ими можно лишь при очень тщательном сопоставлении с данными письменных источников и с самим памятником.

Надежность графических и живо-писных изображений архитектуры со временем возрастает. Правда, сказанное выше о несовершенстве трактовки форм допетровской архитектуры на чертежах XVIII — начала XIX в. вполне распространяется и на современные им произведения изобразительного искусства. Особую ценность представляют зарисовки древних памятников,

выполнявшиеся начиная с середины

прошлого века и до широкого внедре-

ния фотографии, выполнявшие ее

функции (рис. 50). В тех случаях,

когда художники пользовались при

этом камерой-обскурой, их произведе-

ния приобретали исключительную до-

кументальную точность^

Но вопрос о достоверности графи-

ческого источника не сводится к оцен-

ке профессиональных возможностей

автора. Во всех случаях остается необ-

ходимым уяснить задачу, которую

ставил себе художник. Так, в серии

гравюр, изображающих усадьбу Куско-

во и выполненных по рисункам М. И.

Махаева, здания изображены в приук-

рашенном виде, обогащенные большим

числом статуй, которых на них никогда

не было. Это объясняется тем, что

гравюры, заказанные владельцем усадь-

бы Шереметевым, имели очевидное

репрезентативное назначение. Отступ-

ления от документальной точности мо-

гут быть вызваны и чисто творческими

соображениями. В известной серии

49. Соборная площадь Московского Кремля. Изображение из *Книги об избрании на царство великого государя, царя и великого князя Михаила Федоровича», 1672 г.

50. Церковь Евфимия в Кирилло-Белозерском монастыре. Рисунок Н. Мартынова.

Середина XIX в. Пример безукоризнен но точной передачи в графике форм древнерусской архитектуры

полотен В. Э. Борисова-Мусатова фигу-рирует реальное сооружение — главный дом усадьбы Зубриловка. Хотя памятник и может быть безусловно опознан, он передан с такой степенью художественного обобщения, что элемент документальности изображения сведен к минимуму. Индиви-дуальная природа художественного творчества часто делает произведения искусства малонадежными как истори-ческие источники, и они по большей части уступают в этом своем значении чертежам и фотографиям. Однако некоторые особенности памятника, в частности его цветовое решение, часто оказываются лучше всего отраженными именно в произведениях искусства, а для ранних периодов иных иконографических источников может не существовать.

3.3. Фиксация

памятников архитектуры

3.3.1. Задачи фиксации

памятников архитектуры

Фиксация памятника играет очень большую роль в процессе подготовки его к реставрации. Она направлена на решение нескольких очень важных задач.

Прежде всего, фиксация призвана дать по возможности исчерпывающее представление о памятнике в том его состоянии, которое он имеет в момент проведения исследования. Реставрация всегда вносит в памятник те или иные изменения, и его исторически сложившийся, ставший привычным облик оказывается утраченным безвозвратно. Только данные фиксации позволят впоследствии судить о том, что представляло из себя сооружение прежде, а соответственно и о том, что в ходе реставрации удалено или дополнено.

Останется возможность судить и о степени технической сохранности конструкций в определенный момент, что важно будет в дальней

шем при решении вопросов сохранения памятника.

Наряду с этим материалы фиксации, в основном обмерной, необходимы в ходе разработки проекта реставрации как исходная подоснова для реставрационных чертежей, а также для определения физических размеров памятника при расчетах объемов и стоимости необходимых работ по исследованию и реставрации.

Фиксация памятника, в частности следов переделок, проведенных раскры-тий, позволяет также представить документальные основания для проекта реставрации, без которых невозможны его научная апробация и утверждение.

Наконец, следует подчеркнуть, что сам процесс фиксации никоим образом не представляет собой узкотехническую процедуру, а становится неотъемлемой и важной частью изучения памятника. На этой стадии выявляются многие его особенности, дающие основания для предварительных выводов и позволяющие целенаправленно вести дальнейшее исследование: различия в архитектурно-конструктивном решении разных его частей, в строительной технике и материалах, несовпадения уровней и т. п. Производится своего рода инвентаризация сохранившихся декоративных элементов.

3.3.2. Виды фиксации

памятников архитектуры

Фиксация памятников архитек-туры при разработке проекта реставрации производится путем обмеров, на основании которых выполняются масштабные ортогональные чертежи основных проекций здания и его деталей, а также путем фотографирования и словесных описаний. Кроме того, по мере надобности могут выполняться зарисовки общего вида и деталей, схемы цветового решения и т. п.

Обмерная фиксация обычно рас-сматривается как основная, поскольку она излагает информацию о памятнике на профессиональном языке архи

тектора, давая исчерпывающее пред-ставление не только о виде памятника, но и о всех его размерах. Обмерные чертежи непосредственно служат подосновой для разработки проекта реставрации. Вместе с тем это наиболее трудоемкий вид фиксации памятников. В зависимости от целей, ставящихся каждый раз перед обмерной фиксацией, она может произво-диться с разной степенью точности. Наиболее простой схематический обмер служит для определения основных размеров и планировочной структуры памятника. Он может выполняться на самой ранней стадии работ для составления наиболее общего представ-ления о памятнике и предварительного определения объемов.

В отличие от этого, цель ар-хитектурного обмера — графически отразить не только общую схему, но и архитектурные формы памятника. Он дает представление о композиции сооружения, характере его декора, стилистических особенностях. В зави-симости от предусмотренного масштаба чертежей степень подробности обмера может быть различной, но в принципе предполагается предельно тщательная передача всех деталей. Вместе с тем архитектурный обмер упрощает формы памятника, фиксируя как бы его идеальную геометрическую схему. Все поверхности стен, кажущиеся плоскими, принимаются при этом за истинные плоскости, линии, кажущиеся прямыми — за истинные прямые, кажущиеся параллельными — за истинные параллели, горизонтальные и вер-тикальные членения — за истинные горизонтали и вертикали. Толщины стен, диаметры колонн, габариты аналогично решенных и расположенных в одном ряду проемов, их деталировка предполагаются вполне одинаковыми. Таким образом, игнорируются возможные строительные погрешности (часто важные для понимания стилистики памятника) и деформации. Архитектурный обмер иногда применяется в реставрационной практике

для фиксации относительно поздних памятников, архитектура которых носит регулярный характер, а последующие переделки невелики. В основном же он находит себе применение при фиксации памятников, не связанной с решением реставрационных задач, например при их публикации в учебных изданиях. Кроме того, архитектурный обмер планов в мелком масштабе (1:200) принят при паспортизации, проводимой государственными органами охраны памятников.

Наиболее совершенный по своей документальности архитектурно-архе-ологический обмер призван дать исчер-пывающую фиксацию памятника, учи-тывающую все отклонения от идеальной геометрической схемы, какими бы причинами они ни были вызваны. Поэтому ни плоскости, ни линии памят-ника не принимаются заранее геомет-рически правильными, а детали — точно соответствующими друг другу. Каждая точка памятника тем или иным путем фиксируется таким образом, чтобы можно было определить ее место в пространстве и нанести на нужную проекцию. При архитектурно-археологическом обмере должны быть переданы на чертеже не только архитектурные формы сооружения, но и многие другие его особенности: характер кладки, различные следы переделок, гнезда, штрабы, срубленные детали, границы закладок и перекладок. На чертежи наносятся раскрытия, произведенные на памятнике в целях его исследования. При этом, как правило, не фиксируются или фиксируются упрощенно временные пристройки и другие добавления случайного характера. Таким образом,, архитектурноархеологический обмер — это исследовательская фиксация подлежащего реставрации памятника. Его производство основано на использовании специально разработанной методики. Полноценный обмер по большей части может быть осуществлен лишь при наличии на памятнике строительных лесов, и в любом случае он пред

ставляет собой длительную и трудоемкую процедуру.

Вместо архитектурно-археологического в последнее время все чаще применяется фотограмметрический обмер1 , требующий применения специальной высокоточной аппаратуры как для полевых работ, так и для камеральной обработки. Фотограмметрический обмер имеет ряд преимуществ по сравнению с обмером, выполненным традиционным («ручным») способом. Прежде всего, материалы полевых работ — фотографии, полученные фототеодолитной камерой, обладают строгой объективностью. Полевые работы занимают гораздо меньше времени и не требуют установки лесов. Точность правильно выполненного фо-тограмметрического обмера не уступает точности обмера «ручного». Однако область применения фотограмметри-ческого обмера существенно ограничена условиями съемки, поэтому на практике обычно он в той или иной степени дополняется «ручным» обмером. Кроме того, при реставрационных исследованиях применение фотограмметрического обмера имеет еще одну отрицательную сторону: съемка дистанционным способом неизбежно снижает исследовательское значение самого процесса фиксации, лишая архитектора непосредственного и длительного контакта с памятником, в ходе которого обычно удается собрать много ценных наблюдений над особенностями структуры изучаемого сооружения. Поэтому применение фотограмметрии нисколько не снимает задачи тщательного визуального осмотра памятника в натуре, который в других случаях как бы непроизвольно сопутствует процессу его обмера.

Фотографическая фиксация памят-ника и его деталей производится как на стадии предварительного ознакомления с объектом, так и на всех

1 Методы фотограмметрического обмера требуют подробного профессионального изложения, которое не входит в рамки настоящего учебника.

последующих стадиях его исследования и реставрации. Основное преимущество фотографии при фиксации памятника — ее строгая документальность. Фотосъемка должна дать максимально подробную информацию о памятнике, его внешнем виде, интерьере, деталях, о его связях с окружением.

При проводимых на памятнике раскрытиях в ходе реставрационного производства обязательно ведется по-стоянная фотофиксация, по которой впоследствии можно бывает проследить весь ход реставрации.

Фотофиксация, сопутствующая рес-таврации, имеет своей основной целью не отражение в художественно-образ- ной форме особенностей архитектуры памятника, а сообщение о нем и о ведущихся работах деловой информации, поэтому ее называют протокольно-документальной. Из этого вытекает ряд специфических требований к ней. Съемка должна вестись так, чтобы архитектурная форма не искажалась ракурсами. В тех случаях; когда не ставится специальная задача передачи объема, предпочтительнее фронтальная съемка. Предназначенный для фотографирования объект должен быть определенным образом подготовлен: удалены мусор, посторонние предметы. Если только не фиксируется рабочий про-цесс, то присутствующие при съемке люди не должны попадать в кадр. Для возможности масштабирования изображения выставляется масштабная рейка. От фотографии требуется максимальная резкость прорисовки де-талей, поэтому съемка узкопленочной камерой исключается. Обычно исполь-зуется камера с размером кадра 9X12, в крайнем случае 6X9 см. Поскольку от документальной фотографии требуется детальная проработка не только какого-либо одного основного плана, но и всего кадра, объектив диафрагмируется и съемка (по крайней мере, в ответственных случаях) ведется с большой выдержкой со шта

4 Зак. 839

тива. В основном снимают на чернобелую пленку, так как объективноточная цветопередача в большинстве случаев не может быть обеспечена. Однако для демонстрационного рассказа о реставрации ведущему ее архитектору рекомендуется дублиро — вать основные кадры на цветную пленку малого формата. При производстве сложных и особо ответствен-ных работ целесообразно также сопро-вождать реставрацию документальной киносъемкой.

Словесное описание призвано дать систематическое и возможно полное представление о памятнике. Оно должно содержать сведения о планировке, архитектурной композиции, конструк-циях, декоре, технической сохранности, утратах, следах перестроек. Особо важно охарактеризовать в словесном описании те особенности памятника и детали, которые не получат отражения в его графической фиксации. Следует также подробно опи-сать строительную технику различных частей сооружения, места и характер разрушений, а также, если они имеются, остатки стенописей, лепнины или других элементов декоративного убранства, старинные надписи, ценные предметы исторической обстановки, хранящиеся в памятнике.

Хотя от описания требуется абсолютная объективность, оно может содержать соответствующим образом оговоренные предварительные соображения об относительной хронологической последовательности разных частей памятника, об основных этапах перестройки, о причинах деформаций. Тщательно и квалифицированно со-ставленное описание в значительной степени служит обоснованием основной направленности дальнейших иссле-довательских и реставрационных работ на памятнике.

Зарисовки и другие возможные виды дополнительной фиксации обычно не регламентируются, и способы их проведения предоставляются на усмотрение архитектора.

3.3.3. Методы производства архитект урно-археологических обмеров

Обмерные чертежи памятников архитектуры обычно выполняются в масштабе 1:50 (основные проекции). Этим определяется принятая точность обмера — до 0,5 см, что дает в масштабе чертежа 0,1 мм — предельно мелкую, ощутимую на глаз величину. Лишь для особо тонких и тщательно выполненных деталей, если они вычерчиваются в крупном масштабе, обмер иногда производится с точностью до 1 мм.

Выполняется обмер при помощи рулеток (желательно стальных) и складных метров. Промеры, производя-щиеся вдоль какой-либо одной линии, ведутся «нарастающим итогом» от одной точки, а не порознь, так как при складывании отдельных частных про-меров неизбежные небольшие ошибки могут нарастать.

Для того, чтобы архитектурная форма памятника, которая при архитектурно-археологическом обмере заранее принимается как нерегулярная, могла быть зафиксирована на ортогональных чертежах, ее элементы должны быть привязаны к надежно выверенным прямым (натянутый шнур), вертикалям (отвес) и горизонталям (отбитая на памятнике «нулевая линия»). Обмер обычно начинают с отбивки нулевой линии по всему периметру, по всем этажам или ярусам здания отдельно. Все эти нулевые линии должны быть надежно связаны между собой, а по возможности — привязаны к ближайшему реперу. Отбивается нулевая линия при помощи водяного уровня (две стеклянные трубки, соединенные резиновым шлангом), а при больших размерах здания — нивелиром. Отбивка нулевой линии позволяет получить как бы горизонтальный срез здания, его план, который может быть обмерен сравнительно простыми средствами.

Основу обмера планов составляет триангуляция: разбивка любого слож-

51. Схема обмера плана методом триангуляции (по П. Н. Максимову и С. А. Торопову)

ного по конфигурации пространства на отдельные треугольники — простейшие геометрические фигуры, у которых, при условии промера всех сторон, каждая точка может быть точно определена засечками из двух других углов (рис. 51). При этом точность построения будет наивысшей, если засечки будут пересекаться под углом, близким к 90°, что необходимо учитывать при выборе системы обмера. Простейший пример триангуляции — обмер, произведенный от двух точек, так называемого базиса. Как правило, чем проще и четче выбранная схема триангуляции, тем надежнее точность обмера и его построения. Для помещений очень сложной конфигурации, имеющих внутренние столбы или загроможденных, обмер от одного базиса невозможен, и приходится для разных его частей выбирать разные

базисы, следя за тем, чтобы все они были надежно связаны между собой. Сложности еще более возрастают, когда приходится замерять план целой группы помещений, а также увязывать его с внешним абрисом здания. В этом случае приходится при-бегать к устройству вспомогательной системы причалок — натянутых по од-ному уровню тонких шнуров, образующих геометрическую основу всей схе

мы обмера (рис. 52). Отдельные шнуры причалок должны быть увязаны между собой особо тщательно, так как от этого зависит возможность правильного вычерчивания плана. К причалкам привязываются либо вообще все основные точки памятника, либо базисные точки, от которых производится обычная триангуляция.

Помимо триангуляции, при промере кривизны отдельных стен может быть

53. Схема обмера плана 54. Схема обмера арки от

с применением теодолита двух точек (по

(церковь Михаила П. Н. Максимову и

Архангела в Смоленске) С. А. Торопову)

применен координатный метод обмера — система прямых промеров между отдельными точками стены и натянутым вдоль нее шнуром.

При обмере планов сложной конфи-гурации, а также при наличии разоб-щенных помещений, плохо связанных между собой, рекомендуется заменять устройство причалок проложением тео-долитного хода с привязкой к нему основных точек плана системой полярных координат (рис. 53). Следует учесть, что при сравнительно небольших размерах, которые обычно имеют обмеряемые памятники, достаточна точность обмера углов до половины минуты, что значительно упрощает работу с теодолитом. Вычерчивать та

кие чертежи можно и путем расчета координат, и пользуясь точными геоде-зическими транспортирами. Для воз-можности точного наложения друг на друга планов отдельных ярусов, без чего нельзя бывает правильно вычертить вертикальные проекции, все эти планы должны быть связаны между собой системой отвесов, которые рекомендуется привязывать к причалкам или к другим выверенным точкам.

Обмер вертикальных проекций в ос-новном сводится к привязке к зафик-сированным на плане точкам и к нулевой линии всех остальных элементов. Производится такая привязка следующим образом. Все горизонтальные членения привязываются как на углах здания, так и в ряде промежуточных точек к нулевой линии прямыми промерами по вертикали. Вертикальные членения привязываются к отвесам, что позволяет установить не только их наклон, но и возможную кривизну. При фиксации отдельных деталей фасадов и разрезов: оконных наличников, порталов, декоративных вставок — обычно сочетают обмер от нулевой линии и от отвесов для горизонтальных или вертикальных элементов и триангуляцию для элементов криволинейных (рис. 54). Особую сложность представляет обмер линий двоякой кривизны, например распалубок, ребер сводов и т. п. В этом случае необ-ходимо фиксировать каждую точку не только по высоте, но и в плане., опуская от нее отвес и привязывая его к каким-либо характерным точкам методом триангуляции. Только таким способом удается иногда уловить слабую вспарушенность свода или имеющиеся деформации.

Большое значение при обмерах памятника, связанных с его реставрацией, имеет точность передачи шаблонов, по которым впоследствии могут воспроизводиться утраченные элементы декора. Шаблоны плоских деталей могут сниматься простым наложением кальки. Сечения профилей обычно отжимаются пластилином и затем обри

совываются на листе бумаги. Однако, поскольку пластилин при снятии с профиля и перенесении на бумагу легко деформируется, необходимо бывает тут же вырезать обратные шаблоны и сверять их с натурой. В тех же случаях, когда требуется особо большая точность, следует делать гипсовые оттиски профилей. Места снятия шаблонов следует каждый раз отмечать, поскольку профилировка в разных частях памятника может довольно сильно варьироваться, что особенно часто наблюдается у сооружений допетровского времени.

Хорошее качество обмера во многом зависит от тщательности выполнения черновых зарисовок — кроки. Они должны рисоваться на плотной чертежной бумаге с возможно точной передачей пропорций и всех особенностей изображаемых частей памятника. При больших размерах сооружения рисуются общие схемы его проекций и отдельно — более крупные фрагменты, на которых фиксируются различные части здания со всеми подробностями и записываются размеры. Каждый лист кроки подписывается с точным обозначением объекта, изображенного элемента памятника, даты и фамилий исполнителей. Кроки — основной до-кумент полевой стадии работ и подлежат хранению в архиве учреждения.

Обмерные чертежи выполняются на листах чертежной бумаги или на план-шетах. Чертить их на бумаге, натянутой на подрамник, не принято, поскольку срезанные с подрамника чертежи могут значительно измениться в размерах, что приведет к искажению масштаба. На чертежах проставляются все основные размеры в той системе, как они были обмерены. Так, сохраняется обозначение обмера «нарастающим итогом». Обводить чертежи принято от руки, что позволяет передать «живой» характер линий здания, прожившего длительный период времени. Помимо необходимых надписей, каждый лист обязательно должен быть снабжен линейным масштабом.

3.4. Археологические исследования памятников архитектуры

3.4.1. Основные задачи реставрационной археологии

Археологические раскопки — неотъемлемая часть предварительных исследований и реставрационных работ на памятнике архитектуры. С момента возведения архитектурное сооружение оказывается в неразрывной и весьма сложной связи с культурным слоем. Он окружает постройку, заполняет со временем часть ее внутреннего про-странства и даже проникает в верхние части памятников — на чердаки, в пазухи сводов. Руинированные здания целиком делаются его «добычей». Понятием культурного слоя в археологии описывается исторически сложившаяся система напластований фунта, возникшая как результат жизнедеятельности человека. Слой этот — материализованное прошлое человечества. Он складывается из мусора от строительства и разрушения зданий, из отходов, выбрасываемых людьми, — пищевых, производственных, бытовых и т. п., из наносной пыли и грязи. «Скелетом» культурного слоя служат остатки архитектурных комплексов, а почвенные и иные наслоения — это «живая плоть истории» памятника. В слое отразилась и сохраняется потенциально бесконечная информация о жизни памятника. Она может быть выделена и прочитана в процессе археологического исследования и никак иначе.

Основная задача, стоящая при про-ведении архитектурно-археологических раскопок в реставрации, — максимально тщательное изучение культурного слоя, заполняющего и окружающего памятник архитектуры, раскрытие сложной картины их взаимосвязи.

Археологический объект как исто-рический источник обладает рядом осо-бенностей, из которых подчеркнем его хрупкость и эфемерность. Слой существует как материальная данность

55. Собор Спаса

Преображения

Во ротынского монастыря

вверху—раскопки утраченной пристройки. Видны бровки и разбивка раскопа; внизу—те же раскопки в момент окончания работ. Сняты бровки, проведена полная зачистка раскопа, в восточной части заложен шурф до материка / — кладка фундамента пристройки; 2 — остатки кирпичной кладки стен; 3 — постамент в центре помещения; 4—слой дерна;

5 — слой завала верхних частей кладки; 6 — горелый слой; 7 — глиняная стяжка пола; 8 — культурный слой снаружи здания (поздний кладбищенский перекоп);

9 — растворная проливка;

10 — супесчаный материковый выброс;

11 — слой монастыря до постройки собора;

12 — непотревоженный материковый суглинок

1 " ' ■ •:

только до начала исследований, а по мере осуществления раскопок параллельно сбору данных о памятнике происходит постепенное уничтожение источника этой информации. Не прочитанные или не зафиксированные сведения утрачиваются навсегда и не могут быть проверены или повторно получены при исследовании аналогичных объектов. Культурный слой, заполняющий и окружающий памятник архитектуры, — не препятствие к изучению, но хранилище ценнейших сведений о самом здании и о жизни людей.

Если говорить о прямых практических задачах реставрации, то можно выделить целый круг вопросов, данные для решения которых содержит культурный слой. Он может рассказать о хронологии памятника, о фундаментах, цоколях и нижних частях стен, о первоначальных элементах, искаженных или уничтоженных в верхних частях здания (пилястры, колонны, профили порталов), об устройстве полов и малых форм, о перепланировках и изменении функций помещений, об исчезнувших частях здания (галереях, притворах, крыльцах), о под-земных инженерных сооружениях, о

56. Собор Петра

М итрополита

Высоко-П етровского

монастыря в Москве.

Раскопки крыльца и

прилегающих частей

утраченной галереи

/ — открытые овальные

крыльца XVIII—XX вв.;

2 — строительные засыпки

под площадку овальных

крылец; 3 — основания

пилонов четырехстолпного

крыльца

середины — второй

половины XVII в.; 4 —

выстилка площадки

крыльца XVII в. из

надгробных плит

XVI—XVII вв.; 5 —

фундамент пилона из

аналогичных плит; б —

отверстия от свай в

основании фундамента; 7 —

подготовка под площадку

крыльца XVII в.; 8 —

первоначальный цоколь и

порог храма (XVI—

XVII вв.); 9 — фундамент

храма (XVI в.); 10—

остатки площадки

первоначального крыльца

(XVI в.); II — культурный

слой до постройки храма

в началеХУ1 в.; 12 —

не по тре воженные

предматериковый и

материковый слои; 13 —

остатки галереи конца

XVII — начала XVIII в.

вертикальной планировке и оформлении прилегающих участков (водоотводах, мостовых лестницах), об утраченных элементах архитектурного ансамбля. Культурный слой памятника хранит также бесчисленные архитектурные детали, существенно обогащающие представления реставраторов о внешнем виде здания. В нем обнаруживают целые блоки упавших кладок с частями древнего декора, россыпи мелких фрагментов резьбы, кирпич разных типов, черепицу, изразцы, находят металлические детали здания — кровли, осветительные приборы, запоры, подставы, жиковины.

3.4.2. Подготовка исследований.

Открытые листы. Разведки

Архитектурно-археологическое исследование — сложный творческий процесс, требующий разнообразных специальных знаний и навыков. Он накладывает на исследователя огромную ответственность, в силу чего ре-гламентируется рядом государствен

ных установлений, с которыми необходимо ознакомиться архитектору-ре- ставратору. Прежде всего, правом организовывать и осуществлять раскопки в зоне памятника (как и вообще археологические раскопки) обладает лишь специалист, получивший «Открытый лист», выдаваемый Отделом полевых исследований Института археологии Академии наук СССР. Это именное разрешение, выдающееся под личную ответственность исследователя (ответственность разделяет с ним и запрашивающее учреждение).

В реставрационной практике ини-циатива проведения раскопок на памят-нике исходит обычно от архитектора, что связано с необходимостью земляных работ даже на хорошо сохранившихся зданиях (инженерное обследование, укрепление, приспособление, вертикальная планировка). Поэтому, приступая к исследованию, реставратор должен позаботиться об обеспечении, по меньшей мере, археологического надзора за ведением работ. Возраст памятника не может считаться определяющим фактором для решения вопроса о необходимости археологического исследования — во-первых, сравнительно позднее здание может быть «врезано» в сколь угодно древний культурный слой, во-вторых, археология как метод натурного исследования архитектуры не менее результативна на памятниках XVIII—XIX вв. (и даже

XX в.), чем на памятниках средне-вековых и более древних. Как показывает практика, идеальным (а для древних памятников — обязательным) становится участие в натурных исследованиях, проектировании и производстве работ наряду с ведущим архитектором специалиста-археолога.

На правильность планирования и в дальнейшем на результаты огромное влияние оказывает тщательность под-готовительной работы. В нее входит изучение письменных источников, раз-ведка (осмотр местности, сбор подъемного материала и т. п.), получение

данных геологии и геодезии для изу-чаемого района.

Сбор исторических сведений нельзя ограничивать ознакомлением с общей справкой по памятнику. Обязательно надо изучить архивы археологических учреждений с целью определения име-ющихся в исследуемой местности учтенных археологических объектов, установления хотя бы приблизительной даты первого возникшего здесь поселения. Нужно охватить весь круг источников, позволяющих составить представление о древностях данной территории,— старые городские газеты и журналы, материалы по географии, этнографии, данные топонимики, коллекции местных музеев и т. п.

При археологической разведке у ис-следователя возникает первая возможность заглянуть в культурный слой благодаря сбору подъемного материала на вспаханных или перекопанных участках, по берегам рек, ручьев, оврагов, в осыпях и обнажениях, и изучить микрорельеф участка, предварительно разобраться в древней планировке (найти остатки исчезнувших построек, древние укрепления, могильники, дороги и т. п.).

Сведение воедино и картографиро-вание данных геологических, геофизи-ческих и иных работ, связанных с бу-рением, позволяет определить колебания мощности культурного («насыпного») слоя в пределах изучаемой территории, а иногда и насыщенность его строительными остатками, наличие в грунте развалов кладок. Возможно и специальное разведочное бурение по квадратам на участке, предназначенном для исследований. Так удается определить схему плана исчезнувших зданий до полного вскрытия.

Уже на этапе разведки многое зависит от качества топографических материалов, и зависимость эта возрастает по мере разворачивания раскопок. Лучше всего иметь в качестве геоподосновы чержет в масштабе 1:500 (1:1000). Если топосъемка выполняется заново, следует использовать ее для

57. Собор Петра Митрополита Высок о-Пет ров с кого монастыря. Результаты раскопок в интерьере. Убраны наслоения конца XVII — XVIII вв. в алтарной и центральной частях, открыты первоначальные полы, алтарные сооружения, срубленные пилястры и т. п.

I —современный бетонный пол; 2 —подсыпка под полы XVIII—XIX вв.; 3 — древесный тлен пола конца XVII (?) в.; 4 — подсыпка под тленом; 5 — известковая проливка под кирпичный пол

XVI (?) — XVII вв.; 6 — остатки выкладок кирпичного пола; 7 — основание алтарной преграды XVI—XVII вв.;

8 — кирпичные полы алтаря

XVI— XVII вв.; 9 — основания престолов

XVI —XVII вв.; 10 — служебные ниши алтаря;

II — основание жертвенника; 12 — фундамент алтарной преграды; 13 — песчаный выброс (материковый), подсыпка под пол XVI в.; 14 — слой монастыря

XIV—XVI вв. со следами древнейшего деревянного храма; 15 —

плиты-надгробия на уровне кладбища XV в.; 16 — сохранившиеся части пилястр; 17 — общий план храма с указанием раскопанной части

разбивки на местности контуров наме-чаемых траншей, шурфов и раскопов при одновременном нанесении их на план. Сейчас принято всю территорию памятника (если его размеры позволяют) разбивать на квадраты со стороной 4—5 м и рассматривать ее как один огромный раскоп. Так можно четче распланировать работы, заранее наметить участки ежегодных вскрытий, легко разворачивать шурфы и траншеи в раскопы широкой площади, выделять часть территории в качестве контрольной, определять участки будущей экспозиции под открытым небом или места павильонов над раскопами при музеефикации.

Археологические раскопки — часть общего плана исследовательских и про

изводственных работ, все элементы ко-торых тесно переплетены. Весьма важно провести большую часть раскопок до окончания работы над проектом и тем более до строительных работ, макси-мально полно изучить памятник (осо-бенно утраченные его части) до начала восстановления. Археология зачастую является основой углубленного иссле-дования памятника, без нее нельзя ни построить достоверную строительную периодизацию, ни принять обоснованное инженерное решение. Незавершенность предварительных работ вообще и особенно работ археологических неминуемо ведет к последующим переделкам, к решениям, не подтвержденным научными материалами, к ошибкам в проектах.

58. Исследования остатков

не сохранившейся стены

Государева двора в

Коломенском с помощью

шурфов и траншей

Траншея А — пример

прорезки упавшей стены

с целью восстановления

первоначальной высоты и

декора фасада при

сохранившейся цокольной

части; траншея Б —

пример прослеживания

трассы стены по рву от

разобранного фундамента;

траншея В — пример

определения момента

прекращения строительства

по стратиграфии. Полное

отсутствие строительных

остатков на дневной

поверхности закладки

фундамента и выше

доказывает, что кирпичная

часть стены не возводилась

1 —белокаменный

фундамент; 2 — кирпичная

кладка стены; 3 — лицевая

часть рухнувшей кладки в

профиле: 4 — строительный

мусор во рву от

разобранного фундамента;

5- дерн XVIII —XX вв.;

6— культурный слой после

разборки стены

(XIX—XX вв.); 7 —

культурный слой конца

XVII в. (после сооружения

стены ); 8 — слой

строительства стены;

9 — материк

59. Вскрытая раскопками алтарная апсида северного притвора церкви Михаила Архангела в Смоленске. Пример тщательной зачистки раскопа

3.4.3. Методы ведения раскопок.

Типы вскрытий. Стратиграфия

Вопрос необходимости проведения раскопок, их площади и места решается на основе данных разведки в зависимости от конкретных потребностей реставрации и степени сохранности памятника. Различают три типа вскрытий — траншеи, шурфы и раскопы.

Траншея как инструмент разведки незаменима при исследовании ансамблей с незначительной мощностью слоя. Она применяется для поиска утраченных сооружений или их частей, для установления взаимосвязи отдельных построек и участков. Посредством траншей решаются задачи изучения рельефа и организации территории ансамбля в древности. В случае обнаружения древнего сооружения не-обходимо развернуть участок траншеи в раскоп, достаточный по размеру для полного его изучения. Сооружение ни в коем случае не должно разрушаться с целью углубления или продолжения траншеи. На памятниках многослойных, с мощным культурным слоем (от 1 м и более) траншеи вредны, так как задевают многочисленные объекты и прорезают их, не позволяя полностью исследовать или хотя бы понять, что это. Траншеи вдоль периметра стен, с точки зрения археоло-гии, нежелательны.

Траншеи часто прокладываются на территории реставрируемых объектов в ходе приспособления. Их следует ис-пользовать для археологической раз

ведки, так как отказаться от прокладки все равно невозможно. Вскрытие культурного слоя траншей проводится вручную до материка на ширину не менее принятой в археологии (1,5—

2 м). Только по завершении археоло-гического исследования в зоне комму-никаций можно допускать к работе ме-ханизмы. Этот порядок не следует подменять простым археологическим надзором, за исключением случаев, когда культурный слой и план территории хорошо известны и обнаружение древностей маловероятно.

Понятие шурфа в археологии до-статочно строго и применимо отнюдь не к любой ямке произвольной формы и профиля, вырытой на памятнике. Под шурфом понимается небольшой прямоугольный раскопчик площадью от 1X1 до 4X4 м. Меньшие шурфы нельзя закладывать на памятниках даже с очень тонким культурным слоем, при больших размерах шурф почти всегда уже рассматривается как раскоп. На памятниках архитектуры изолированные друг от друга шурфы допустимы для решения инженерно-техни- ческих задач. Шурфы не должны быть излишне многочисленными, так как они дают крайне отрывочную информацию, не позволяют разобраться в плане встреченных в земле сооружений и даже в стратиграфии.

Основное средство археологического исследования памятника широкой площадью — раскоп, т. е. прямоугольный участок поверхности, послойно раскопанный до материка (нетронутого человеческой деятельностью грунта) . Обычная площадь раскопа — от 100 до 400 м2. Абсолютный размер зависит от задач исследования и мощности культурного слоя. Раскопы должны позволять как можно полнее обследовать реставрируемый памятник или ансамбль, уязав отдельные участки его территории один с другим и получив не только общую страти-графическую картину, но и детальное представление о планах исчезнувших построек или частей здания. Утра

ченные части, тем более целые соору-жения, можно исследовать только ши-рокой площадью, т. е. раскопом. Раскоп обязателен при больших земляных работах (вертикальной планировке) или при удалении грунта из внутренней части памятника.

Траншеи и раскопы нужно распо-лагать так, чтобы они примыкали к стене здания своей узкой стороной — это единственная возможность связать слои сооружения с окружающей толщей культурного слоя. Окопка зданий только по периметру, или откапывание возле них многочисленных, не связанных друг с другом шурфов, безнадежно вырывает сооружения из культурного слоя, вредит не только этому слою как историческому источнику, но и самим памятникам архи-тектуры, губит хранившуюся в слое информацию.

Раскопки ведут вручную послойно- поквадратным методом, принятым в археологии, с обязательной переборкой или просеиванием земли и с зачистками по каждому снятому «штыку» Находки каждого слоя отбираются, описываются, зарисовываются и хранятся по слоям и квадратам (или шурфам, участкам, помещениям и т. п.). Каждая находка должна быть точно зафиксирована на своем месте в вертикальной и горизонтальной плоскостях, причем отсчет глубин, как и вообще на раскопках, ведут от единого репера. Собирают все находки, в том числе массовый керамический и строительный материал, а не только «наиболее интересные» — индивидуальные и архитектурные. (Находки — государ-ственная собственность и должны после обработки поступить в музей.) Следует внимательно следить за структурой вскрываемого слоя — цветом, консистенцией, количеством песка, глины и перегноя, включениями остатков строительства (щепа, дерево, камень, кирпич, известь, раствор), следов горения (уголь, зола, обожженная почва) и пр.

Достоверность и полнота страти

графической информации во многом зависит от тщательности разбивки и зачистки раскопов. Они должны быть распланированы и привязаны на мест-ности с высокой степенью точности, иметь прямые углы и параллельные прямые стороны. Стенки раскопов должны быть идеально вертикальными и тщательно защищенными для фиксации. Схему наслоений обводят прямо по зачистке, а затем образовавшиеся линии переносят на чертеж. Аналогично — для послойных планов: тщательная горизонтальная зачистка позволяет прочесть в земле контуры ям, пятна выбросов, края рвов. Важное требование методики — изучение всех вскрываемых пластов культурного слоя, а не только относящихся к истории изучаемого памятника. Следует помнить, что даже очень поздний памятник может располагаться над археологическим объектом: языческим могильником, стоянкой каменного века и т. д. Раскоп следует довести до материка, даже если непосредственно интересующие архитектора слои остались выше. Исключение составляют раскопки памятников в городах с многометровым культурным слоем, где от основания фундамента до материка может быть разрыв в метр и более. Опускание раскопа на такую глубину опасно для сохранности здания.

Исследование верхних, наиболее поздних слоев также важно. Они несут информацию о жизни изучаемого па-мятника в новое и новейшее время, вплоть до современности. Материал XVIII—XIX вв. вызывает растущий интерес историков — этнографов, искусствоведов, музееведов. Делаются первые попытки создания единой архе- олого-этнографической шкалы. У исследователей-реставраторов, работающих с поздним слоем в черте развивающихся городов, есть неповторимая возможность обогатить эти науки новой информацией. Историки гораздо лучше знают древности каменного, бронзового и железного веков,

чем вещи позднего средневековья (XIV—XVII вв.), которых мало в музеях и на которые до недавнего времени при раскопках не обращали должного внимания.

Одно из основных правил полевой методики — проводить все археологи-ческие работы только в присутствии, при участии и под руководством обладателя «Открытого листа» (ведущего исследователя). Категорически запрещено передоверять надзор за работой прорабам, рабочим-реставрато- рам и т. д. Ни в коем случае нельзя ограничиваться предварительными указаниями работающим и последующей фиксацией. Следует постоянно и внимательно руководить ходом работ, одновременно осуществляя всестороннюю фиксацию своих наблюдений и выводов. Информация не содержится в памятнике в готовом виде, она лишь возникает в мозгу исследователя как результат осмысления наблюдений и фиксируется самим же исследователем. Поэтому при работах ни в коем случае не следует спешить, слой должен удаляться методично, так, чтобы было время на фиксацию открывающихся ситуаций.

Чтобы понять историю здания, не-обходимо уяснить порядок наслоений как самого памятника, так и культурного слоя, понять их последовательность, соотнесенность, взаимную зависимость, т. е. разобраться в стратиграфии. Обычно можно проследить до пяти наиболее типичных основных пластов. Первыми снизу идут слои строительства здания, для которых характерны обильные выбросы материка или более древнего слоя из фун-даментных рвов, выравнивающие под-сыпки для полов, проливки глины, рас-твора, извести, слои отесков кирпича, камня, щепы и связанные с ним элементы строительной площадки (известковые ямы, творила, иногда обжигательные печи, разного рода мастерские). Уровень этого строительства перекрывает верхний обрез фундамента, иногда им оказывается закрыта

и часть цоколя. В этом уровне следует постараться выяснить конструкцию первоначальных крылец и наружных лестниц (очень часто перестраиваемые части здания) и раннюю планировку окружающей территории. Необходимо помнить, что отметки древнейшего пола и дневной поверхности за стенами здания совпадают далеко не всегда. Находки в строительном слое обычно не старше самой постройки; таким образом, даты находок и здания взаимно проверяются или определяются.

Выше уровня возведения здания и над полом идут слои обживания, обычно гумусные, относительно горизонтальные. Они могут включать ряд новых полов, настеленных поверх изначального, с заключенным между ними мусором и подсыпками, а снаружи — слои мелких ремонтов, отмосток, крылец, дорожек, водостоков и т. п. На этом этапе начинаются нарушения первоначальных строительных слоев, так как в них рыли ямы, обусловленные эксплуатацией здания и территории. В пласт обживания вклю-чаются слои капитальных ремонтов, ча-стичных разрушений, перепланировок, перестроек и т. п., иногда существенно искажавших облик первоначальной постройки. В них сочетаются остатки древних строительных материалов от разборок и новые, использованные при реконструкциях.

Следующий пласт связан с окон-чательным разрушением здания или его части и образован обычно массой завала. Это груды обломков от провалившейся кровли, упавших блоков кладки стен и сводов, подчас с золой и углем, указывающим в этом случае на причину разрушения. Такие слои уходят наклонно вниз от уцелевших участков стен и надежно перекрывают верхний (т. е. последний) жилой слой, так что по содержимому его легко установить дату разрушения.

Четвертый пласт образуют, в сущ-ности, те же руины, но постепенно сглаживаемые под воздействием атмо

сферных явлений. Углубления между неплотно лежащими обломками посте-пенно затягиваются, зарастают дерном. Под слоем развала образуются тонкие ленточки натеков и намывов, включа-ющие мелкие строительные остатки. Этот слой может местами иметь линзы, отложившиеся при периодическом использовании сохранившихся частей руинированного здания как укрытия, временного жилья. Последний пласт — это следы разборки руин с целью добычи строительных материалов, для очистки площади под новое строительство и т. п. Обычно легко проследить траншеи или ямы от выборки камня, ходы кладоискателей, следы работ археологов XVIII—XIX вв., если они были. Сюда же будут относится и результаты современных работ.

Разумеется, эта схема стратиграфии слишком обща, чтобы в неразработанном виде использоваться на любом памятнике. Для того, чтобы ближе подойти к конкретной стратиграфии участка и иметь возможность представить жизнь памятника на определенный период, в археологии используют понятие строительного яруса (или горизонта), которым описывается комплекс одновременно бытовавших сооружений (хотя бы и с разной датой возникновения). Внутри яруса выделяются строительные периоды, каждый из которых связан с определенной, конкретной древней строительной деятельностью на памятнике, и потому каждый из них имеет свою дневную поверхность. Установление этих поверхностей, их относительная и абсолютная датировка — вот ядро любого археологического исследования памятника архитектуры. Например, первый строительный пласт должен быть обязательно подразделен на два уровня — до начала строительства и к моменту «ввода в эксплуатацию» готового здания. Часто они существенно отлича-ются один от другого (причем с разных сторон здания бывает разная картина). Встречаются искусственные

подсыпки, выравнивающие почву или меняющие рельеф, иногда довольно мощные, но бывают и случаи срезки грунта перед началом работ. Обычно же разница между двумя поверхностями определяет количество выброса из рва (хорошо читаемого благодаря охристому цвету материка, если до него докопались) и мусора от строительных работ.

Конечно, для архитектурного архео-лога небезразлична и история, и вид участка до постройки реставрируемого здания. Что здесь было? Пустошь или обжитое место? Как оно использовалось? Изменилась ли здесь жизнь с возведением изучаемого здания? Предшествовало ли ему аналогичное по функциям и что с ним случилось?

Во втором и третьем пластах, которые характеризуют время существования здания и потому обычно мощнее первого пласта, число промежуточных дневных поверхностей резко возрастает, тем более что кроме ремонтных и строительных периодов здесь приходится выявлять и «нестроительные» уровни, фиксирующие те или другие исторические моменты в жизни поселения (например, большие пожары). Выделив все промежуточные дневные поверхности и расположив их между строительными периодами в пределах одного из ярусов, исследователь получает относительную датировку, т. е. узнает, какой ремонт произошел до, а какой — после пожара, как соотносятся друг с другом во времени отдельные пристройки и т. п. Чтобы получить абсолютные даты для поверхностей, лучше всего увязать хотя бы несколько слоев с данными письменных источников. Особенно важны для этого прослойки угля и золы, маркирующие уровень крупных пожаров, отмеченных в летописях или деловых документах.

Чрезвычайно важно создать прочную хроностратиграфическую решетку строительных ярусов всего комплекса, так как в этом случае абсолютные даты, связанные с конкретными постройками или слоями, позволяют

вычислить остальные с некоторой долей приближения. Этот метод «перекрестной стратиграфии» применим и на одном здании для соотнесения во времени разных его частей. Пласты четвертого и пятого периодов стратиграфически гораздо проще, главное в них — содержимое самого завала, так как именно здесь, в грудах строительного мусора, содержится часто все необходимое для восстановления конструкции и декора здания. Разборку завалов следует рассматривать как частный случай археологического исследования и вести со всем возможным вниманием, сортируя попадающиеся материалы (блоки с резьбой, профилированные блоки, лекальный кирпич, кирпич с клеймами, кирпич с фасадов кладки и из ее внутренней части, кирпич без следов раствора, использовавшийся для мощения, печной кирпич, изразцы, половая плитка, черепица и т. д.) с тем, чтобы произвести потом замеры, подсчеты, зарисовки, отбор коллекционных экземпляров.

Намеченная здесь схема стратиграфии слоя на практике читается исследователем как раз наоборот, ведь раскопки ведутся сверху: от слоев поздних, слоев разрушений и разборок — к древним строительным. Поэтому при раскопках нужно постоянно помнить о поставленных стратиграфических задачах и собирать материал для их решения, подробно изучая и фиксируя снимаемые слои. Затем материал можно скорректировать по про-филям раскопа.

К сожалению, картина стратиграфии почти никогда не бывает простой и ясной, как на схеме. Городской слой (около древних зданий в особенности) многократно перекапывался. Наиболее частые случаи перекопов — это различные хозяйственные и произ-водственные ямы (колодцы, погреба, подвалы, мусорные ямы, творила, от-стойники), котлованы и рвы под фун-даменты более поздних построек. Для монастырских и церковных комплек

сов характерны могильные ямы, склепы и т. п., сильно повреждающие слой. Наиболее поздние нарушения слоя — это приямки, оставшиеся после ремонта фундаментов, реставрационных или исследовательских работ XIX—XX вв., коммуникационные траншеи и т. п.

Эти повреждения равномерно от-кладывающегося слоя приводят не только к разрывам в горизонтальной стратиграфии, но и к проникновению поздних материалов в ранние слои и в материк. Они также «выносят» на поздние дневные поверхности ранние вещи в составе выброса из ям. Если эти ямы, перекопы и выбросы упустить, не выделить, то вся абсолютная датировка, да и стратиграфия в целом, безнадежно запутаются. Чем раньше и полнее выявятся ямы, тем лучше. Иногда темный гумус слоя неотделим по цвету от заполнения ямы, но обычно яму выделяют светлые материковые вкрапления или «цветная» граница — за счет древней древесной обшивки или обмазки, обжига стенок и т. п. Яму почти всегда можно найти по более рыхлому заполнению и иному составу находок, особенно строительному мусору, кухонным остаткам и печным выбросам. Нетрудно определить яму даже в самом перекопанном слое, если она попадает в профиль, а также при прорезании ею строительного горизонтального слоя. Затем яму выбирают, не повреждая ок-ружающий слой, фиксируют ее профиль, форму, размеры, заполнение, сделанные находки. Очень важно установить уровень, с которого вырыта яма, и период заполнения. Чем чаще перекопы, чем больше ям (когда они многократно нарушают друг друга, распутать их очень трудно), тем сложнее задача исследователя. Бывают случаи полного разрушения стратиграфии участка, тогда приходится искать возле памятника другое, лучше сохранившееся место; как правило, оно находится. Если культурный слой чрезмерно испорчен, древние слои имеет смысл поискать внутри постройки или под руинами ее не сохра

нившихся частей. Обычно они сохраня-ются возле крылец, сходов, дверей зданий и под дорожками, если их направление долго не менялось.

3.4.4. Полевая фиксация.

Консервация раскопов. Отчетность

Культурный слой становится ис-торическим источником лишь в процессе тщательного, подробно документи-рованного научного исследования. Ре-зультаты фиксации—новый исторический документ, как бы заменяющий уже раскопанный памятник археологии.

Ход работы отражает полевой днев-ник, в который заносятся описания, схематические обмеры, кроки, данные нивелировок, зарисовки — все рабочие каждодневные материалы. Процесс раскопок фиксируют также полевые масштабные чертежи (планы, профили или разрезы, рисунки находок). Среди них: общий ситуационный план терри-тории или ансамбля со всеми нане-сенными участками вскрытий (с нуме-рацией и названиями), раскрытыми со-оружениями, с высотными отметками и горизонталями; планы каждого отдель-ного раскопа (шурфа, траншеи) по слоям (по уровням зачисток или строительным ярусам) и обязательно — по материку (зачистки, не дающие сколько-нибудь читаемых структур, можно опускать; изображаемые находки и сооружения должны иметь высотные отметки, лучше всего — в абсолютных цифрах); обмерные планы всех вскрываемых сооружений, вынесенные на отдельные листы, выпол-няются в максимально приближенном к натуре виде, с точностью, принятой при архитектурно-археологическом обмере (см. 3.3.3); план находок.

Профили (разрезы) снимаются с вертикально зачищенных участков слоя — стенок раскопа или специально оставленных земляных стенок (бровок) с нанесением на них всех наблюдаемых изменений слоя, его нарушений, ям, частей сооружений. Профили всегда чертят в том же масштабе, что послойные планы (1:20 или 1:10). Им уделяют особое внимание, ведь

профиль — графическое изображение стратиграфии, в которой заключена вся история памятника.

Третий вид фиксации — фотогра-фическая. Она также должна быть возможно более подробной и тщательной. Фотофиксация включает видовые фото исследуемого памятника или местности; вид участка раскопок до их начала, лучше — с проведенной разметкой раскопа; виды раскопа с разных точек в процессе раскопок на разных стадиях; фотографии зачисток в разных уровнях вскрытия; обязательно — все профили в зачищенном виде и их наиболее важные детали крупным планом; виды всех расчищенных сооружений, включая ямы, землянки, каменные выкладки, погребения и т. п.; вид раскопа после окончания работ и зачистки материка. Следует снимать наиболее важные находки прямо в слое, на месте обнаружения, а также после их пер-вичной очистки в поле, до упаковки.

Фотография может выявить невидимое или непонятное в натуре; пропущенные контуры ям, слоев перекопов, полустертые буквы надписей и т. д. Поэтому чем больше фотографий, тем вернее будет сохранена и умножена информация. Фотографии — единственная возможность показать раскоп тем, кто непосредственно не участвовал в работах, объективно оценить собранную информацию и обоснованность выводов. Фотоаппарат — постоянный спутник археолога. Фотографии (кроме общевидовых) должны иметь масштаб, лучше всего в виде специальной фоторейки, и указатель север—юг.

По окончании сезона следует позаботиться о консервации раскрытых участков вне зависимости от обнаружения в них древних кладок. Незасыпанные шурфы и раскопы превращаются в промоины и овраги, уничтожают культурный слой. Консервация засыпкой — старый и надежный способ, хорошо сохраняющий даже архитектурные остатки. Обследованные

руины можно сохранить путем возведения над ними временных сооружений, но это требует организации надзора за сохранностью самих сооружений и открытых древностей.

Выводы по датировке находок, слоев и сооружений делаются в поле, в ходе раскопок. Но их проверка, дополнение и уточнение возможны лишь после полной камеральной и научной обработки собранных данных, включающей реставрацию предметов, анализы, статистическую обработку, изучение письменных источников, поиск аналогий и т. д. Проведение их лучше поручить специалисту-археологу.

Основным обязательным отчетным документом, который суммирует ре-зультаты научных полевых и каме-ральных археологических исследований на памятнике, служит ежегодный отчет, представляемый в Отдел полевых исследований. Он должен содержать описание всего найденного — сооружений, слоев, вещей и т. п., методов работы, а также авторские выводы, наблюдения, заключения, прогнозы исследований. Отчет не повторяет текст дневника, но чем подробнее будет представлен ход и резуль-таты работы, тем лучше. Отчет включает перечисленные выше чертежи (в копиях) и фотографии, в том числе камеральные фото отреставрированных находок (и их прорисовки). Хорошо дополнить его обмерами здания, данными архитектурных исследований.

Отчеты рассчитаны на вечное хранение в качестве ценнейшего фонда научной информации. Их объем прави-лами не ограничен. Благодаря этому исследователь имеет редкую возможность представить собранный им материал и свои теоретические построения с максимальной подробностью и полнотой, недоступной никакой публикации. Отчет обеспечивает полный ввод материала в научный оборот. Он признается сейчас «полноценным научным трудом, абсолютная ценность которого

не уступает, а в большинстве случаев превосходит ценность наших статей и книг, публикуемых на основании анализа тех же отчетов»1.

К отчету следует приложить справку о сдаче собранных коллекций на музейное хранение. Ценность подлинных полевых чертежей, дневников и т. п. не исчезает с появлением отчета и публикации. Автор обязан сохранить их и передать со време-нем в один из архивов — музейный, археологический или реставрационный.

3.5. Изучение памятника

с помощью зондажей

3.5.1. Задачи зондажных

исследований

При переделках старых соору-жений, производившихся в прошлом, строители почти всегда старались придать им видимую однородность структуры, скрыть стыки разновременных кладок, следы уничтоженных более ранних форм. Для этой цели поверхность стен перелицовывали заново, штукатурили, красили. Не всегда таким образом удавалось полностью стереть со здания следы его сложной строительной истории, и тогда опытный взгляд исследователя способен мысленно восстановить ход переделок по стилистическим несовпадениям, по еле заметным признакам разновременности отдельных частей. Однако большинство материальных остатков, обладающих информацией о старых архитектурных формах и о характере перестроек, обычно сохраняется на памятнике в скрытом виде. Для того чтобы изучить его с возможной полнотой, необходимо провести соответ-ствующие раскрытия: удалить поздние прикладки, облицовки, штукатурные и красочные слои, скрывающие его под-линную структуру. Такие раскрытия

1 Шелов Д. Б. За высокое качество полевых археологических работ//Советская археология.—1981.—№ 1.—С. 13.

памятника наряду с его археологическим изучением обычно имеют значение основного вида исследования и дают наиболее объективную и ценную для решения реставрационных задач информацию.

Раскрытие памятника — сложный и длительный процесс. Оно начинается на стадии предпроектных изысканий и широко развертывается в ходе реставрации, которую иногда характе-ризуют как наиболее полное, исчер-пывающее раскрытие. Основная форма натурного исследования — зондаж — ограниченное по площади раскрытие, произведенное для решения локальной, четко поставленной исследовательской задачи.

Зондажи способны дать ответы на обширный и разнообразный круг во-просов, важных для реставратора. При помощи зондажей можно получить необходимые сведения о материале и характере кладки, об идентичности или существенных различиях в структуре отдельных частей памятника, о наличии и местах стыков между разновременными частями, об относительной последовательности их возведения. Зондажами могут быть выявлены остатки архитектурных форм памятника, как полностью сохранившиеся в объеме, так и сильно поврежденные. Даже следы деталей, срубленных заподлицо со стеной, нередко дают необходимые основания для документально точного восстановления. Могут быть также обнаружены детали утраченных частей памятника, погребенные в завалах, либо исполь-зованные вторично как строительный материал при последующих перестройках. Зондажи могут доставить сведения об отделке внутренних и наружных поверхностей стен, ее изменении во времени, о наличии росписей, лепнины и иного декоративного убранства. При помощи зондажей устанавливается техническое состояние скрытых конструкций здания, их несущая способность, действие тех или иных разрушающих факторов. В

некоторых случаях зондажи способны дать и другую информацию, например о назначении памятника или его отдельных частей, на что могут указывать и особенности самого здания, и находимые в завалах и закладках предметы быта и производства.

3.5.2. Общие требования

к производству зондажей

на памятниках архитектуры

Всякий зондаж независимо от того, удаляется ли при этом только поверхностный слой или разбирается часть кладки, есть внедрение в структуру памятника, нарушение его целостности. Как правило, при зондировании затрагиваются более поздние слои или элементы памятника для выявления более ранних, но и поздние могут представлять художественный и исторический интерес, иметь конструктивное значение, предохранять более ранние остатки от разрушения. Отсюда вытекает первое требование к производству зондажей: они должны производиться таким образом, чтобы наносить памятнику наименьший ущерб. Прежде всего, это означает, что при зондировании не должно удаляться ничто ценное в художественном или историческом плане. Так, при наличии на стенах росписей или иных видов декоративного убранства производство зондажей исключается, и лишь при особой важности исследования иногда допускаются минимальные раскрытия на наименее ответственных участках: на фонах, в местах утрат и т. п. Такие работы поручаются лишь опытным специалистам и производятся обычно в комплексе с работами по реставрации живописи и отделки. Нельзя производить архитектурные зондажи и в тех случаях, когда наличие живописи или другой декорации не доказано, но возможность существования их остатков под поздними слоями штукатурки и покрасок не исключена. Поэтому до начала зондажных работ необходимо

специальное обследование художни- ком-реставратором всех поверхностей, которые в свое время могли быть расписаны, покрыты искусственным мрамором или иным образом украшены, и лишь в случае получения заключения об отсутствии ценных отстатков можно приступить к обычному зондированию.

Аналогичным образом разборку позднейших кладок в целях исследования следует производить на участках, где отсутствуют представляющие интерес архитектурные детали, а при невозможности избежать этого такие детали осторожно демонтируются и сохраняются с тем, чтобы впоследствии их можно было возвратить на место. Зондажи в толще кладки можно производить лишь тогда, когда есть уверенность, что этим не будет затронута несущая способность кон-струкций. В отдельных случаях при необходимости значительных разборок прибегают к устройству временных креплений стойками, подкосами и т. п., но производить эти разборки все же следует не в начальной стадии исследования, а в ходе реставрационных работ, когда есть уверенность, что срок, отделяющий раскрытие от восстановления, будет минимальным.

Возможность зондирования зависит не только от ценности локального участка кладки и сохранности его отделки, но и от характера памятника и вида его использования. Так, на наиболее ценных в художественном отношении сооружениях, имеющих музейное использование, следует производить раскрытия с особой осмотри-тельностью и в минимальных размерах, с тем, в частности, чтобы не лишать памятник даже на короткий промежуток времени экспозиционного вида. При этом зондажи надо выполнять очень тщательно, обязательно придавая им правильные геометрические очертания, чтобы они могли быть включены в экспозицию сооружения. Иную картину представляют сильно искаженные здания, художественная

ценность которых менее очевидна до производства исследования и реставрации. В этих случаях иногда бывает не только возможно, но и необходимо производство большого числа зондажей, порой вплоть до полного удаления поздней штукатурки, так как только в этом случае удается выя-вить те элементы прежней архитектуры, которые обусловливают значение данного сооружения как памятника. На практике чаще всего реставратору приходится встречаться как бы с промежуточной ситуацией, дающей возможность провести довольно значительные исследования, но требующей крайней осторожности и обдуманности действий.

Второе требование к производству зондажных раскрытий — целенаправ-ленность их ведения. Зондирование ни в коем случае не должно производиться вслепую, без ясно поставленной исследовательской задачи. В противном случае это приведет к неоправданному травмированию памятника, не гарантируя при этом успеха его исследования.

Для того, чтобы можно было составить обоснованную программу раскрытий, необходимо приступать к зон- дажам тогда, когда о памятнике уже собраны основные исторические сведения. Эти сведения должны быть дополнены тщательным визуальным осмотром всего здания, в ходе которого на основе собранных наблюдений создается первичное представление о разграничении разновременных частей памятника, сохранности их архитек-турных форм, характере перестроек и, если возможно, о том, как выглядел памятник на различных этапах своего существования. Такое общее представление, предваряющее основной цикл исследования, кладется в основу рабочей гипотезы, еще не обладающей доказательностью, но позволяющей определить те ключевые места, зонди-рование которых даст возможность быстро подтвердить или отвергнуть ее основные положения. Подобными клю

чевыми местами обычно бывают пред-полагаемые стыки кладки различных периодов, вероятные остатки сбитых архитектурных форм, замурованных проемов, отломанных пристроек и т. п. Иногда при недостаточности исходных данных наряду с основной рабочей гипотезой приходится выдвигать и альтернативные варианты, что также помогает выявить подлежащие вскрытию участки. На основании рабочей гипотезы рекомендуется составлять так называемую карту исследования, на которой обозначаются места предполагаемых раскрытий. В ответственных случаях, например при работах на памятниках выдающегося значения, используемых в музейных целях, карта исследования должна быть предварительно обсуждена и санкционирована государственными органами охраны памятников.

Проведение цикла зондажных работ может либо полностью подтвердить предварительную рабочую гипотезу, либо показать ее несостоятельность, либо, что встречается чаще всего, дать материал для ее уточнения. Нередко при зондировании может быть получена принципиально новая информация о наличии строительных периодов или важных особенностях композиции памятника, о которых нельзя было заключить на основании известных ранее источников. Как правило, после осуществления намеченных зондажей обычно приходится создавать новую, откорректированную ра-бочую гипотезу и приступать на ее основании к дополнительному зондированию. Процесс исследования можно представить себе как процесс выработки и проверки серии рабочих гипотез, продолжающийся до тех пор, пока одна из них не получит исчер-пывающего подтверждения или пока не выяснится невозможность дальнейших уточнений из-за недостаточной сохран-ности древних элементов помятника.

Третье требование к производству зондажей — обязательное изучение всей информации, которую дает рас

крытие памятника, а не только той, которая относится к наиболее ин-тересующему исследователя периоду (чаще всего первоначальному). Это требование вполне естественным образом вытекает из современных взглядов на ценность позднейших наслоений памятника. Однако оно имеет и другой смысл. Подобно тому, как при историко-архивных изысканиях изучается строительная история памят-ника в целом, так же и при натурном изучении картина разновременных нап-ластований должна анализироваться во всей ее совокупности. Лишь в этом случае могут стать вполне ясными и отдельные эпизоды жизни памятника, установлены не только наличие тех или иных остатков, но также время и обстоятельства переделок, что часто бывает очень важно для решения реставрационных задач.

При исследовании следует обращать внимание на все особенности памятника, свидетельствующие о приемах строительного производства. Важно, в частности, выявить последовательность работы строителей, отметить признаки изменения или уточнения замысла ар-хитектурного произведения в процессе его воплощения, получить данные о применении таких вспомогательных ус-тройств, как кружала и опалубка, леса, внутренний деревянный каркас и т. п. Помимо чисто познавательного интереса и атрибуционной ценности все эти сведения помогают разобраться в не всегда ясных, на первый взгляд, следах, правильно понять значение каждой выявленной детали.

Четвертое требование к зондированию памятника—обязательная фиксация результатов вскрытия. Исследователь должен не только сам сделать необходимые выводы из результатов произведенного зондажа, но и представить объективную картину полученных данных, чтобы его выводы получили должное обоснование и могли быть подвергнуты проверке. Важно иметь возможность обратиться к не-посредственным результатам исследо

вания не только при разработке проекта реставрации и его обсуждении, но и в последующем. Со временем в свете исследований, полученных при изучении других памятников, многие детали смогут быть поняты по-новому и оказаться важным источником информации. Поэтому материалы фиксации зондажей должны быть вместе с отчетом об исследовании переданы на постоянное хранение в архив реставрационной организации или государственных органов охраны памятников.

Наконец, для правильного проведения зондажных работ необходимо предъявить серьезные требования к самому исследователю. Он должен не только соблюдать изложенные выше положения, но и обладать хорошей профессиональной подготовкой. Исследователь должен уметь прочитать и правильно интерпретировать порой еле заметные следы архитектурных форм или переделок на памятнике. Для этого нужны исключительная вниматель-ность и большой опыт. Особое значение имеет хорошее знание архитектурных конструкций и строительных приемов, использовавшихся в различное время на той территории, где находится памятник, что приобретается лишь длительной практикой ( см. прил. 2). Кроме того, исследователь должен быть очень требователен к себе, не допускать одностороннего подбора только тех фактов, которые подтверждают предварительно высказанную им гипотезу, обязательно убеждаться в полной объективности своих наблюдений.

3.5.3. Основные виды зондажей

Зондажи в зависимости от способа их производства и степени внедрения в структуру памятника могут быть разделены на несколько видов: зондажи красочных слоев, зондажи с удалением штукатурки или тесовой обшивки, зондажи с разборкой кладки. Кроме того, к зондажам тесно примы

кают такие раскрытия, как исследование чердаков и иных замкнутых пространств, а также разборка завалов внутри здания.

Зондирование красочных слоев про-изводится с целью получить сведения об отделке, цвете, фактуре поверхностей внутренних и наружных стен. Производится оно путем послойной расчистки с тем, чтобы выявить не только самый нижний, но и все последующие красочные слои. Искать остатки старого цвета следует прежде всего в тех местах, которые при очистках поверхностей, проводившихся во время прежних ремонтов, должны были пострадать менее всего: в заглублениях под карнизами, в уг-лах ниш и т. п. Расчистка производится острым скальпелем, иногда приходится размягчать слои плотных масляных покрасок при помощи компрессов. Зондажей покрасок следует производить достаточно много, так как иначе можно получить искаженную картину из-за случайных утрат тех или иных слоев, которые могут сохраняться очень неравномерно. Поэтому находка остатков того или иного колера непосредственно на штукатурке, кирпиче или камне еще не означает, что он относится к первоначальной покраске. Необходимо на основании сопоставления разных зондажей выявить последовательность изменения цветового решения, своего рода колористи-ческую стратиграфию, на основании чего только и может быть определен наиболее ранний слой. Но и в этом случае не всегда можно быть уверенным в его из начал ьности. Следует убедиться- нет ли под этим слоем следов насечки, которая свидетельствовала бы об очистке поверхности от более ранних отделочных слоев, а также загрязнений, выветривания или других указаний на то, что поверхность кладки долгое время оставалась открытой. Важно также сопоставить стратиграфию красочных слоев на разновременных частях па-мятника, так как это обычно позволяет точно датировать те или иные

60. Церковь Екатерины в Московском Кремле. Зондаж, выявляющий границу разновременных кладок

61. Церковь Зачатья Анны в Зарядье. Зондаж, выявивший профилировку цоколя в месте примыкания придела к основному храму

из позднейших покрасок. Зондирование красочных слоев представляет собой очень тонкую работу и чаще всего производится с привлечением специалистов в области реставрации живописи.

62. Жилой дом по 63. Церковь Зачатья Анны в

Козловскому переулку в Зарядье. Раскрытие

Москве. Следы сбитого остатков сбитого

завершения оконного обрамления портала наличника

При реставрационных исследованиях жилых зданий конца XVIII — XIX вв. часто приходится разыскивать следы не покрасок, а обоев. Эта работа в целом производится так же, как и исследование красочных слоев. Расчистка ведется послойно, на основании сопоставления данных зондажей создается общая стратиграфическая схема, ха-рактеризующая последовательные из-менения отделки помещений.

Зондажи с удалением штукатурки в основном производятся для выявления характера кладки и сохранившихся следов перестроек. Иногда под поздней штукатуркой открываются слои более ранних обмазок, покрасок или даже росписей. В этом случае дальнейшее раскрытие производится так же, как при зондировании красочных слоев. Однако чаще всего под штукатурным слоем обнаруживается поверхность кирпичной или каменной кладки, полностью обнаженная либо с остатками побелки. Такая открытая кладка, если место для зондажа было выбрано правильно, дает исследователю очень ценную информацию. Прежде всего, становится известной техника кладки, которая может оказаться различной в разных частях памятника, что обычно указывает на их разновременность. Характер кладки сам по себе является датирующим признаком. Зонда- жами могут быть вскрыты стыки разновременных кладок (рис. 60). В этом случае часто устанавливаются границы отдельных частей памятника, иногда выявляется профилировка (рис. 61). Естественно, что если одна из кладок обращена к стыку своей лицевой по-верхностью, то эта кладка более ранняя. Если же прикладка произведена не к лицевой, а к обрубленной поверхности, то хронологическую последовательность обеих кладок можно бывает определить по раствору, заполняющему стык между ними: он всегда принадлежит более поздней из кладок.

Снятие штукатурного слоя позволяет обнаружить заложенные проемы, ниши, гнезда, заделанные штрабы. Кро-

ме того, при удалении штукатурки обычно выявляются очертания сбитых элементов, которые раньше выступали из поверхности стены: карнизов, консолей, лопаток, оконных и дверных обрамлений, а также обломанные хвосты металлических связей или крючьев, румпы изразцов и т. п. (рис. 62—64). Поверхность срубленной кладки обычно имеет иную фактуру, чем изначальная лицевая поверхность. Кроме того, очертания сбитых деталей, особенно в зданиях, сложенных из кирпича, можно бывает определить по рисунку кладки, например по сквозным вертикальным швам, наклонно поставленным кирпичам, отдельным заложенным в стену белокаменным блокам. Раскре- пованные профили часто сохраняют в кладке очертания своих обломов. Сбитые пяты арок или сводов, выступавших из стены, бывают обычно либо залицованы новой кладкой, либо различимы по кажущейся необычной толщине кирпичей, которые благодаря их наклонному положению в кладке оказываются срезанными не перпендикулярно к постели, а по косому сечению. Очень важным моментом в исследовании служит идентификация одинаковых по своей структуре кладок в раз-

64. Церковь Зачатья Анны в

Заряд ье. Следы

трехлопастного завершения

фасада, обнаруженные

после удаления поздней

штукатурки. Обмер

65. Собор Андроникова

монастыря в Москве.

Освобождение от закладки оконного проема алтаря с росписями XV в. на откасах

66. Собор Андроникова монастыря. Зондажное раскрытие цоколя алтарной апсиды

ных частях памятника. В этом случае необходимо обращать внимание не только на единый размер кирпича или блоков камня на разных участках, но и на способ перевязки, состав строительного раствора, фактуру поверхности, поскольку нередко приходится встречаться с использованием материала от разборок в более поздних частях памятника.

Обследование обычной лицевой по-верхности кладки, если оно выполнено тщательно и умело, способно дать очень ценную информацию. Так, проследив места заложенных гнезд от пальцев строительных лесов, исследователь может идентифицировать те гнезда в кладке, которые не связаны с системой лесов и наличие которых свидетельствует о примыкании в прошлом тех или иных конструкций. На поверхности стен могут быть найдены отверстия, служившие центрами построения криволинейных форм, по

которым утраченные кривые (например, кокошники, тимпаны распалубок и т. п.) можно воспроизвести с достаточной точностью. Такие отверстия- центры не должны быть спутаны с другими отверстиями случайного порядка, поэтому их всегда необходимо сопоставлять с сохранившимися фрагментами строившихся из них кривых. При косом освещении иногда удается увидеть следы, неразличимые в обычных условиях, например отпечатки существовавших какое-то время прикладок или же контуры выступавших деталей, которые были сруб-лены очень гладко заподлицо со стеной.

В некоторых случаях зондажи на поверхности стен производятся не для поисков остатков старых архитектурных форм, а для выяснения технического состояния здания. Нередко на месте едва заметных на штукатурке трещин, кажущихся малосущественными, после ее удаления обнаружи

ваются старые очень серьезные пов-реждения, целая сеть широких трещин, вывалы кладки и т. п. Места таких зондажей должны определяться архи-тектором совместно с инженером, пос-кольку они могут дать информацию, важную и для инженерно-технического, и для архитектурного исследования.

Зондажи с разборкой кладки в наи-большей степени связаны с нанесением памятнику механических повреждений. На стадии подготовки проекта рестав-рации они, в отличие от описанных выше видов зондажей, выполняются в ограниченном числе с тем, чтобы основной объем разборок осуществлялся в условиях реставрационного производства. Отчасти это обусловлено трудоемкостью самого процесса зондирования, но главным образом связано с часто возникающей необходимостью оперативного принятия мер по укреп-лению раскрытых остатков. Поэтому

выбор места для таких зондажей требует особой продуманности.

Разборка кладки позволяет обнару-жить скрытые при перестройках эле-менты, сохранившиеся не только в виде следов на плоскости, но и в объеме. Так, у более ранней части здания в местах примыкания позднейших стен могут сохраняться архитектурные детали, которые на остальном протяжении фасадов были сбиты при прежних переделках: лопатки или пилястры, цоколи, карнизы. В толще закладки проемов могут быть вскрыты те элементы, которые в других местах оказались уничтоженными при растеске: четверти, «плечики», арочные перемычки. Хотя и редко, но встречаются случаи, когда при заделке дверей и окон в них оставалась замурованной столярка, которая может служить образцом для восстановления заполнений остальных проемов памятника. Поверхности стен, закрытые закладками, обычно сохраняют нетронутыми свои фактуру и цвет, а иногда на откосах заложенных проемов раскрываются фрагменты хорошо сохранившейся росписи (рис. 65, 66). Такие зондажи могут стать элементами музейной экспозиции памятника, обогащая представление о нем и обладая при этом особой выразительностью подлинника. В силу этого разборку кладки при зондиро-вании надо производить с особой ос-торожностью либо самому архитектору, либо в его присутствии опытному мастеру-реставратору.

Однако далеко не всегда при удалении позднейшей кладки старые конструкции и декоративные детали оказываются в хорошей сохранности. Иногда в них специально выбирались штрабы для лучшей перевязки с приложенной к ним новой кладкой, иногда они подвергались более ранним разрушениям и переделкам (рис. 67, 68). При значительных повреждениях раскрываемых элементов зондаж не всегда может служить предметом экспозиции, но для исследователя он не утрачивает своего значения как доку-

67. Собор Андроникова монастыря. Раскрытие остатков завершения ^ оконного проема четверика

мент, на основании которого делаются выводы о реконструкции утраченных форм памятника либо осуществляется практическая реставрация.

В этих случаях требуются особые полнота и тонкость наблюдения, умение увидеть на раскрытой поверхности даже самые незначительные остатки, порой дающие бесценную информацию. Так, если обнажается обрубленная поверхность кладки, то необходимо бывает попытаться выявить на ней, если они имеются, остатки лицевой поверхности, отпечатки блоков камня, закладных деревянных или металлических элементов и понять назначение каждого из них. Следует тщательно изучить структуру кладки, в частности определить по сохранившимся остаткам древесины или пустотам

68. Главный дом усадьбы коринфской капители Покровское-Стрешнево в из-под позднейшей Москве. Раскрытие штукатурной капители

остатков лепнины грубого рисунка

пе рвоначальной

систему расположения внутренних де-ревянных связей.

При исследовании памятников дере-вянного зодчества для выявления остатков старых форм или следов переделок используется вскрытие обшивок (рис. 69). При этом могут быть обнаружены старые заложенные проемы, врубки на месте утраченных пристроек, затесы по краям растесанных окон, указывающие на их первоначальные размеры, и другие остатки, важные для реконструкции форм памятника. Вскрытие обшивки позволяет также установить сохранность сруба, степень его разрушения грибами или насекомыми, отобрать образцы для анализов. Участки вскрытой обшивки на фасадах немедленно после фиксации зонда-жа должны быть вновь тщательно за

деланы, так как попадание влаги под обшивку крайне опасно для сохранности сруба.

Выше было сказано, что при зон-дировании обычно разбираются те или иные участки позднейших кладок для обнаружения более старых. Однако в отдельных редких случаях требуется внедрение в коренную кладку для выявления ее изначально скрытых частей. Так, иногда на заделанной в кладку боковой поверхности каменных блоков удается обнаружить продолжение резьбы, существовавшей прежде на сбитой лицевой стороне (рис. 70). Таким путем бывает можно восстановить рисунок капителей, порезку бусин порталов, если только их блоки были в свое время обработаны «с запасом». Иногда при этом резной блок осторожно извлекают из стены, иногда обнажают одну из его боковых сторон, удаляя часть соседней кладки.

Особый вид зондажных работ пред-ставляет собой разверстовка кирпичной кладки. Она основана на дополнении срубленных кирпичей лицевой кладки до их полного размера. При этом часто приходится дополнять и отдельные полностью отсутствующие кирпичи на основе бесспорных логических сооб-ражений. Разверстовка позволяет с до-кументальной точностью восстановить элементы пластики стены: сбитые ло-патки и карнизы, выносы архивольтов и т. п. Особенно часто применяется разверстовка для определения плана подвергшихся растеске проемов (рис. 71). В этом случае в нескольких (по меньшей мере, в двух смежных) рядах осторожно вырубают оставшиеся в кладке хвостовые части выходящих на поверхность сбитых кирпичей с тем, чтобы сохранить раствор неповрежденным, и в образованные углубления вставляют целые кирпичи. При этом надо убедиться, что исследуемый кирпич был употреблен в кладку целым. В этом случае в растворе остается отпечаток гладкой грани. Раз- верстовке должен предшествовать тщательный осмотр поверхности рас

69. Церковь села Петухово Архангельской области. Раскрытие древнего резного столба в трапезной

70. Церковь Вознесения в Коломенском. Резьба капители древнего портала, сохранившаяся в заделке

тески, выявление тех или иных приз-наков, подтверждающих наличие следов старого проема: гнезд для засова, косо расположенных кирпичей откоса, остатков вертикально поставленных кирпичей от внутренней каменной чет-верти, отпечатков подставов или зак-ладной деревянной колоды, остатков арочной перемычки. На близость границы старого проема могут указывать и особенности фасадной лицевой кладки стены, например наличие расположенных через ряд по одной вертикали кусочков кирпича — «четверок», которые при верстовой кладке обычно располагались на расстоянии тычка от угла. Если на исследуемом месте проем действительно су-ществовал и лишь незначительно рас-ширен, то кирпичи четных и нечетных рядов должны образовать при их до-полнении единую ровную вертикальную поверхность, выявив его прежнюю кон-фигурацию. В том случае, когда удается восстановить утраченный план

проема, обычно нетрудно бывает опре-делить также уровень порога или подо-конника, который характеризуется сбивкой в рисунке кладки, обусловленной переходом от выкладки стены сплошной кладкой к выкладке отдельно каждой из сторон проема. По тому же признаку, хотя иногда с меньшей четкостью, устанавливаются уровни пят арочной перемычки проема и верх перемычки, над которым сплошная кладка вновь смыкается.

Разверстовка кирпичной кладки — метод, позволяющий доказательно и точно восстанавливать утраченную форму даже в тех случаях, когда, на первый взгляд, сколько-нибудь ясно читаемых ее остатков не сохранилось. Но успешно применять ее можно лишь тогда, когда растеска не слишком велика (в основном не более чем на размер ложка кирпича). Кроме того, разверстовка дает лишь грубый абрис кладки, не позволяя судить о профилировке карнизов и других де

71. Схема разверстовки кирпичной кладки оконного проема

1 — сбитые части кирпичей, дополняемые по сохранившимся в кладке остаткам; 2 — кирпичи, дополняемые предположительно, с учетом бытовавших приемов перевязки кладки;

3 — уровни перебивки рисунка кладки на лицевой поверхности стены

талей. Поэтому область ее применения ограничена, и в основном она эффективна при наличии иных, хотя бы и фрагментарных остатков. Разверстовка кладки — такой способ зондирования, который непосредственно связан с самим процессом восстановления. На стадии подготовки проекта реставрации она обычно производится в очень ог-раниченном объеме, в основном для того, чтобы выяснить, насколько она сможет оказаться эффективной в ходе дальнейших работ на изучаемом памятнике. В основном же разверстовкой пользуются в ходе проведения самих реставрационных работ.

Исследование чердаков и других замкнутых неиспользуемых пространств — частный случай производства на памятнике раскрытий, и в этом отношении он имеет много общего с зондированием. При таком исследовании становятся доступными для осмотра многие архитектурные формы, бывшие первоначально открытыми: фраг

менты фасадов, заслоненные поздними пристройками, основания барабанов, либо верхняя зона высоких, позднее пониженных помещений, отделенная в настоящее время дополнительным, более низким перекрытием (рис. 72). Помимо данных о первоначальных пропорциях памятника нередко удается обнаружить элементы архитектурного декора и отделки, уничтоженных в пределах остальных частей здания. Для культовых сооружений допетровского времени, архитектурно-художест- венный образ которых в значительной степени определялся сложной композицией завершения, очень важны бывают находки на чердаках остатков древнего покрытия, характеризующие его форму и материал. При этом часто обнаруживаются следы нескольких последовательно сменявших друг друга кровель. От них остаются гнезда и штрабы на барабанах и других более высоких частях здания, а также границы обмазки и покрасок,

документирующие старую форму пок-рытия. У памятников, имевших кри-волинейные завершения фасадов, со стороны чердака обычно лучше всего распознаваемы позднейшие закладки между закомарами и кокошниками. Кроме того, важную информацию о древнем покрытии дают напластования в виде различных надкладок, под- сыпок слоев кровельного материала, по большей части сочетающихся с накопившимися завалами строительного и прочего мусора. Материал древней кровли: черепица, лемех, керамические или белокаменные плиты может находиться как в своем изначальном положении — ш зПи, так и в завале. Кроме остатков покрытия на чердаке могут лежать блоки кладки или материал покрытия верхних частей зда-ния: детали разобранных барабанов, черепицы глав и т. п. Работы по расчистке чердаков нередко приближаются по своему характеру к археологическим исследованиям. Кроме того, необходимо внимательно осматривать конструкции существующих кровель, в которых в качестве обрешетки, подпорок и т. п. могут оказаться использованными элементы старых деревянных кровельных конструкций, способные сообщить о них ценные сведения. Исследования венчающих частей, как правило, полностью завершаются лишь в процессе реставрации (рис. 73).

При исследовании интерьера ана-логичную роль играет обследование подпольных пространств, куда при ре-монтах обычно сваливали материал старого покрытия пола, изразцы от разобранных печей, сбитые со стен лепнину и штукатурку с живописью, обломки резьбы икоцостасов и т. п. Кроме того, под полом можно обнаружить основания печей, а в тех случаях, когда уровень пола в помещении повышался, неповрежденные остатки полов, основания и фрагменты отделки нижних частей стен.

При производстве зондажных работ необходимо учитывать возможность

72. Церковь Зачатья Анны в Зарядье. Кокошники барабана, сохранившиеся под поздней

четырехскатной кровлей

73. Церковь Никиты за Яузой в Москве. Раскрытие в процессе реставрации остатков древнего водомета придела XVII в.

обнаружения материала во вторичном использовании. Чаще всего это бывает при исследовании позднейших кладок, но детали вторичного использования могут быть найдены и в

74. Собор Богоявленского предшествующего храма,

монастыря в Москве. сохранившийся в кладке

Резной блок фасадной фундамента

декорации существующего здания

первоначальной кладке, если на мес- те памятника когда-то находилось более древнее сооружение. Для исследователя особенно важно выявление белокаменных блоков с резьбой, профильных кирпичей, изразцов, черепицы, плиток пола и т. п. (рис. 74). Иногда старые детали оказываются использованными в перестройках в таком количестве, что приходится предпринимать специальную разборку кладок для их извлечения. Детали вторичного использования, найденные в кладке, служат источником для сведений не только о характере форм памятника, но и о времени его перестроек, позволяя связать воедино звенья его строительной истории.

3.5.4. Фиксация зондажей

Все зондажи, произведенные на памятнике, подлежат обязательной фиксации. Фиксация обычно состоит из словесного описания, зарисовок, обмера и фотографий. В описании зондажа указываются: дата производства, его место, поставленная при исследовании задача, способ производства. Обязательно со-общается, кто производил и описывал зондаж. Описание картины раскрытых элементов памятника дается

с максимальной подробностью, пос-кольку при дальнейшем сопоставлении с данными исследования других частей памятника могут оказаться очень су-щественными кажущиеся, на первый взгляд, случайными детали. Подробно описываются техника кладки, визуаль-ные признаки строительного раствора, приводятся размеры кирпича и блоков камня, перечисляются все выявленные остатки и следы. Описание завершается оценкой результатов зондажа, в основном под углом зрения решения локальной задачи, поставленной при его проведении, но допускаются и предварительные соображения о значении проведенного раскрытия для изучения памятника в целом.

Зарисовки и обмер выполняются в соответствии с общими требованиями, предъявляемыми к фиксации деталей (рис. 75). При этом обязательно произ-водится точная привязка зондажа. Для наглядной илллюстрации особенностей раскрытого элемента нередко делаются аксонометрические зарисовки или иные схемы. При раскрытии остатков старых покрасок они фиксируются в цвете, обычно в натуральную величину, чаще темперой или гуашью, дающими более близкую цветопередачу, чем акварель. Принято копировать найденные остатки, отражая все утраты и повреждения, т. е. делать так называемую «археологическую копию». В том случае, когда раскрытия дают основания для реконструкции утраченных форм памятника, рекомендуется, помимо вычерчивания на отдельном листе, наносить его на соответствующую проекцию обмерных чертежей. От обмера отказываются в тех случаях, когда результаты зондажа малоинформативны, например когда на месте предполагаемых остатков детали открывается участок рядовой кладки стены. Все зондажи подлежат фотографированию с учетом общих требований протокольно-документальной фотофиксации.

Описания зондажей, снабженные иллюстрациями, при всем их значении как материалов первичной исследова

тельской фиксации, как правило, не дают достаточно целостной картины проведенного исследования. Многие важные аспекты становятся ясными только из сопоставления результатов целой серии зондажей. Поэтому по окончании цикла натурных раскрытий обязательно должен быть составлен общий отчет об исследовании памятника, суммирующий наиболее существенные выводы. В числе иллюстраций этого отчета должна быть представлена картограмма всех проведенных зондажей. В качестве приложения к отчету даются описания отдельных зондажей.

3.6. Применение лабораторных исследований при архитектурном изучении памятников

3.6.1. Вопросы

архитектурного изучения, решаемые с помощью лабораторных исследований

Лабораторные исследования могут быть привлечены для таких иссле-довательских и реставрационных задач.

как выяснение строительной истории и разработка на этой основе реставра-ционных предложений. С их помощью может быть установлена идентичность кладок в различных частях памятника либо их разновременность. Иногда таким путем оказывается возможным не-посредственно определить возраст сооружения или отдельных его частей. При восстановлении внешней или внутренней отделки памятника лабораторными исследованиями выявляются использованные в прошлом пигменты и связующие, на основании чего восстанавливается первоначальный цвет покрасок, даже если они дошли в виде незначительных остатков, утративших прежний оттенок и интенсивность. При помощи лабораторных исследований могут быть получены сведения о составе поливы цветных изразцов, о технологии ее нанесения и обжига, без чего невозможно восполнение утраченных деталей. Иногда анализы помогают выяснить очень тонкие моменты строительной истории памятника. Так,

Применение лабораторных исследований при архитектурном изучении памятником 129

по остаткам микрофлоры на поверхности кладки под покрывающей ее шту- катуркой или покраской можно бывает судить, нанесен ли этот слой сразу же в ходе строительства или спустя какое-то время, и соответственно представить себе первоначальный характер фактуры стен. В ходе изучения памятника могут возникнуть и многие другие проблемы, для разрешения которых требуется помощь научно-исследовательской лаборатории.

Если инженерно-технические лабораторные исследования могут быть доверены специалистам соответствующих профессий, и за архитектором сохраняются в основном функции общей координации работ, то для собственно архитектурной группы исследований роль архитектора—определяющая. Он ставит исследовательскую задачу, сам отбирает образцы или намечает места их отбора, делает окончательные выводы на основе заключений лаборатории.

Ниже приводятся несколько более подробные сведения об исследовательских методах, применяющихся в целях идентификации строительных материалов каменных сооружений и датировки памятников или их частей.

3.6.2. Идентификация

каменных материалов

Идентификация единовременных кладок (и, соответственно, разграничение разновременных)—одна из важнейших задач натурного изучения памятника. Иногда при достаточных различиях в строительной технике разных строительных периодов эта задача может быть решена путем сопоставления цвета и фактуры использованного камня, размера и обработки блоков, " размеров кирпича, способа перевязки кладки, обработки шва и т. п. Однако исследователю часто приходится иметь дело с разновременными кладками, обладающими большим внешним сходством либо слабо выраженными и трудно поддающимися точному определению разли- 5 Зак. 839

чиями, что создает опасность субъек-тивной оценки. К тому же, некоторые визуальные признаки, например цвет камня или раствора, могут в значи-тельной степени зависеть от влажности кладки и условий ее сохранения. В этих случаях приходится обращаться к серии лабораторных исследований для получения объективной картины. Особенно показательными обычно ока-зываются исследования образцов стро-ительных растворов, поскольку их состав полнее всего отражает индивидуальные технологические особенности. Необходимо, однако, подвергать исследованию все материалы, в том числе кирпич и естественный камень, что может дать дополнительную, иногда также важную информацию.

Комплексные исследования отоб-ранных образцов каменных материалов обычно включают в себя изучение химического состава с определением процентного соотношения основных компонентов, гранулометрический ана-лиз, выявляющий путем просеивания сквозь серию сит с разными ячейками распределение заполнителя раствора по фракциям, и петрографический анализ — изучение под микроскопом шлифов раствора или других материалов. Количественные соотношения ком-понентов раствора определяются в ос-новном химическими анализами, хотя возможны очень приближенные подсчеты и при микроскопическом изучении образцов. Однако количественный состав в целом мало показателен для целей индентификации строительных растворов, поскольку их дозировка и перемешивание производились, как правило, весьма несовершенным образом, и взятые на соседних участках образцы материалов одной и той же кладки могут в этом отношении сильно различаться между собой. Обычно гораздо более важные результаты дает изучение качественного состава. Наличие тех или иных количественно незначительных, но характерных примесей, особенности строения зерен песка, их размер, цвет, степень обкатанности,

а также иные, прочитываемые при изучении под микроскопом особенности могут служить свидетельством не только технологических различий, но и использования материалов, добытых в разных карьерах, что, по большей части, указывает на разновременность исследуемых образцов. Шлифы после проведенного изучения обязательно должны сохраняться, так как по мере их накопления при исследовании многих памятников может быть создана своего рода картотека, которая позволит в дальнейшем проводить идентификацию материалов, использованных при работе на различных сооружениях в пределах одной территории.

Микроскопические исследования дают важные результаты при изучении не только растворов, но и естественного камня. Так, известняки разных место-рождений, сходные по внешнему виду, могут сильно различаться между собой по микроструктуре, в частности, по составу образующих их известковых скелетов ископаемых организмов, хорошо выявляемых при петрографическом анализе. Иногда возможно разграничение разных слоев одного месторождения.

Окончательный вывод относительно идентификации различных участков кладки может быть сделан лишь на основе всего комплекса проводимых анализов. Правильность полученных результатов во многом зависит также от тщательности отбора образцов, которые во избежание случайных ошибок должны изыматься из бесспорных участков коренной кладки, а не из мест поздних ремонтов, и для каждого определяемого строительного периода в нескольких экземплярах.

3.6.3. Абсолютное датирование

материалов

Под абсолютным датированием понимается непосредственное установление возраста объекта (в отличие от относительного, предусматривающего выявление хронологической пос-ледовательности времени возникнове

ния нескольких объектов). Так, абсо-лютная датировка памятника может быть получена на основании сообщения письменного источника. При отсутствии таких источников или же при воз-никающих сомнениях в правомерности соотнесения их сообщения с реально существующим ныне сооружением аб-солютная датировка иногда может быть получена иным путем. В частности, воз-можно использование методов абсолютного датирования, основанных на изучении физических свойств некоторых материалов. К настоящему времени разработано несколько таких методов, которыми пользуются при геологических и археологических исследованиях. Наиболее близки к архитектурным исследованиям методы абсолютного датирования материалов, практикуемые в археологии, иногда позволяющие прямо или косвенно установить возраст постройки или ее частей. В первую очередь имеет смысл подвергать абсолютному датированию искусственные материалы: строительные растворы, керамику и металл, а также древесину; определение геологического возраста использованных горных пород, естественно, в этом случае лишено смысла.

Возраст материалов органического происхождения может быть определен при помощи радиоуглеродного метода, в основе которого лежит точное измерение содержащихся в образцах продуктов распада радиоактивного изотопа углерода С. Теоретически возможно привлечение его и для установления возраста растворов, поскольку углерод, входящий в состав вяжущего, поступает в него, как и в живые организмы, из воздуха в период схваты-вания; однако на практике всегда имеется вероятность присутствия в растворе остатков плохо обожженного известняка, а также известковой крошки, добавленной в качестве наполнителя, что резко искажает картину исследования. Но даже и при наличии органических остатков радиоуглеродным методом пока при реставрационных

76. Пример

сопоставительных графиков дендрохроно логического изучения образцов древней древесины (спилы свай больничных палат Кирилло-Белозерского монастыря)

I—9—порядковые номера образ цов

изысканиях не пользуются в силу небольшой степени его точности, обычно значительно превышающей разницу между строительными периодами, которые следует разграничить.

Возраст керамики может быть опре-делен палеомагнитным методом, осно-ванным на изменчивости магнитного поля Земли и на свойстве материалов намагничиваться при высоких темпе-ратурах под его воздействием. При этом в них фиксируются параметры магнитного поля, измерение которых и сличение с разработанной абсолютной палеомагнитной геохронологической шкалой дает возможность установить время обжига керамики, пожара, последнего растапливания печи и т. п. Палеомагнитный метод при наличии хорошо разработанной местной геохро-нологической шкалы потенциально об-ладает значительно большей точностью, измеряемой десятками лет, что в большей степени отвечает задачам архитектурного исследования. Но этот 5*

метод наиболее эффективен в тех случаях, когда исследуемый материал не перемещался после обжига, так как при этом удается измерить не только ин-тенсивность, но и направленность маг-нитного поля. Это последнее условие редко может быть соблюдено при изу-чении памятников архитектуры. Поэтому палеомагнитный метод и не получил до сих пор практического применения в реставрационных исследованиях.

Наибольшее применение при изучении памятников архитектуры нашел дендрохронологический метод, позво-ляющий при благоприятных условиях датировать возраст употребленной в строительство древесины с точностью до одного года. Метод основан на изучении неравномерности роста годовых колец, вызванной изменчивостью погодных условий и других внешних факторов, и дающей сходную картину для всех деревьев одной породы на определенной территории. Измерение под микроскопом толщины колец

132 Глава 3. Исследования памятников архитектуры при их реставрации

позволяет построить по ним график, причем у произраставших одновременно деревьев совпадают расположенные в сложной последовательности «пики» и «падения», образуя характерную и не повторяющуюся картину. По этой последовательности график, полученный путем промеров изучаемого образца, в принципе может быть идентифицирован с вполне определенным участком другого графика (рис. 76). Пользуясь разработанной для данной местности дендрохронологической шкалой, можно точно датировать каждый годовой слой древесины, а при сохранности на образце внешнего слоя — также и время рубки дерева. Поскольку отдельные образцы обладают не только общими чертами, но и теми или иными индивидуальностями, для гарантии результата должны быть соблюдены два условия. Во-первых, для каждого возрастного определения необходимо отобрать достаточное число образцов (рекомендуется не менее 10). Во-вто- рых, каждый из них должен иметь достаточное число годовых колец, чтобы построенный по нему график обладал требуемой представительностью (рекомендуется не менее 50). В реальной ситуации исследования памятников архитектуры оба эти условия не всегда могут быть соблюдены, и тогда надежность датировки снижается. Образцы отбираются в виде спилов, либо в виде кернов, выбираемых специальным буром, что менее желательно, с точки зрения гарантий точности измерения, но зато в несравненно меньшей степени сопряжено с нанесением памятнику повреждений. Дендрохронологи- ческие исследования могут иметь смысл и в том случае, когда отобранный образец не имеет внешнего кольца, позволяя получить точную раннюю да- тировочную границу, что иногда может оказаться достаточным для получения ответа на поставленную задачу. Датировка не образца, а самого памятника или какой-либо его части зависит от того, сколько времени выдерживалась древесина после рубки. На основа

нии имеющихся наблюдений известно, что чаще всего она в первый же год пускалась в дело. Однако встречаются случаи вторичного использования древесины в постройке, что резко сбивает общую картину.

Дендрохронологические исследования имеют особо большое значение при изучении памятников деревянного зодчества. Однако очень часто они могут быть применены для датировки каменных сооружений, имеющих в своем составе деревянные конструкции: сваи, деревянные связи, стропила, закладные колоды и т. п. Из всех существующих методов абсолютного датирования дендрохронологический наиболее применим к задачам изучения па-мятников архитектуры. В настоящее время он освоен в практике многих реставрационных организаций.

3.7. Изучение аналогий

при реставрации памятников

архитектуры

3.7.1. Задачи

реставрационного исследования, требующие привлечения аналогий

Очевидно, что чем лучше знаком исследователь с архитектурой той эпохи, которой принадлежит памятник, и особенно с произведениями той же школы или мастера, со строительной техникой определенного времени или места, тем полнее и совершеннее сумеет он провести цикл исследований, и тем обоснованнее подойдет он к выработке реставрационного решения. Такое углубленное и детальное знание архитектуры прошлого во многом зависит от профессионального опыта рес-тавратора, но в любом случае оно должно быть дополнено специальным изучением сооружений, характеризующих своего рода историко-архитектурный фон исследуемого памятника, так называемых аналогий. К изучению аналогий необходимо прибегать при исследовании не только коренной структуры памятника, но также и последующих наслоений.

7. Изучение аналогий при реставрации памятников архитектуры 133

Изучение аналогий помогает решению нескольких важных задач, без которых невозможно полноценное реставрационное исследование. Прежде всего, без знания аналогий невозможна оценка места, занимаемого памятником в ряду других сооружений. Только путем сопоставления возможно установить, насколько и в чем данный памятник по типологии, архитек-турной композиции, конструкции, ха-рактеру декора своеобразен или же обычен для своего времени и территории; принадлежит ли он к группе построек, хорошо представленных дошедшими до нас образцами, или же характеризует тип построек, в основном утраченных, и тем самым уникален своей сохранностью.

Такая сравнительная оценка, вы-носимая уже на предварительной стадии изучения памятника, позволяет прежде всего решить, насколько обоснованным может в данном конкретном случае оказаться использование аналогий и каких именно. Очевидно, что такая возможность находится в прямой зависимости от степени близости изучаемого сооружения другим, дошедшим до нашего времени, описанным в литературе или известным по каким- либо иным источникам. По мере хода натурных раскрытий сопоставление памятника с аналогиями становится все более полным и глубоким, позволяя в конечном итоге охарактеризовать исто-рико-архитектурное значение памятника, что немаловажно при определении направленности реставрации.

Привлечение в качестве аналогий других, в какой-то части лучше сохра-нившихся сооружений, позволяет уже на ранней стадии работ высказать предварительные соображения о его возможных переделках и вероятном первоначальном облике, которые кладутся в основу рабочей гипотезы исследования. Иногда привлечение аналогий не дает вполне однозначной картины, позволяя выработать несколько различных гипотез, выбор между которыми требует дальнейшей проверки.

В любом случае сопоставление памятника с аналогиями помогает построить наиболее рациональную программу на-турных исследований.

Изучение аналогий оказывается не-обходимым и при анализе данных, полученных при археологических работах или зондажных исследованиях. Обычно раскрытия выявляют фрагментарно сохранившиеся архитектурные элементы, иногда незначительные следы, требующие своей интерпретации. Интерпретация данных натурного исследования невозможна без сопоставления с другими постройками, где те же элементы сохранились лучше и полнее. Если при выработке рабочей гипотезы обычно производится сопоставление типологии или архитектурной композиции памятника и его аналогий, то при интерпретации исследовательских данных особое значение приобретает углубленное изучение строительных приемов, способов выкладки тех или иных конструкций, их характерных признаков.

В прошлом изучение аналогий имело еще одну область применения, которая порой рассматривалась как основная. Аналогии воспринимались как готовые образцы стиля определенной эпохи, по которым в реставрируемом памятнике могла быть восполнена любая недостающая деталь. «Восстановление по аналогиям» было одним из основных приемов стилистической реставрации. Со становлением принципов археологической реставрации такое использование аналогий было признано порочным, хотя в сильно ограниченных пределах все же сохранилось в реставрационной практике. В основном пользование аналогиями как источником для копирования считается в наше время правомерным при создании графических реконструкций теоретичес-кого назначения, не рассчитанных на реальное воплощение, но имеющих целью наглядно проиллюстрировать соображения исследователя об общем характере облика сооружения в прошлом. Использование аналогий для прак

тического восстановления отдельных утраченных деталей памятника допус-кается как исключение, причем не как основной, а как дополнительный метод. К нему иногда прибегают, когда общее представление о подлежащей восста-новлению детали может быть составлено на основании данных натурного изучения и собранных исторических материалов, но это представление недостаточно полно и требует конкретизации. Наиболее обоснованно использование аналогий для восстановления тех элементов, форма которых обусловлена существованием устойчивых строительных приемов; то, что относится к области индивидуального художественного творчества, не может быть воссоздано по аналогиям по самой своей природе.

3.7.2. Методические основы работы

по изучению аналогий

При изучении аналогий требуется прежде всего определить круг привлекаемых сооружений. Принято говорить о необходимости пользования не любыми аналогиями вообще, а так называемыми научно обоснованными аналогиями, правомерность выбора ко-торых может быть каждый раз убедительно мотивирована. Прежде всего, очевидно, что должны приниматься во внимание хронологические рамки. Действительно, понять особенности архитектуры того или иного памятника можно лишь сопоставляя его с сооружениями, современными ему или незначительно отдаленными по времени возникновения, обычно не более чем на одно-два десятилетия.

Степень хронологической близости памятника и привлекаемых аналогий зависит от ряда обстоятельств, в частности от особенностей исторического периода, к которому относится памятник, поскольку быстрота изменения характера архитектуры и строительных приемов далеко не во все времена была равномерной. Принято считать, что наибольшей устойчивостью обладало в этом отношении деревянное

зодчество, но степень этой устойчивости все же не следует переоценивать.

Хронологические рамки могут быть расширены в тех особых случаях, когда архитектура одного из зданий — сознательное подражание архитектуре другого, что сравнительно часто имело место в средневековом зодчестве, широко практиковавшем строительство «по образцам». При этом возможно использование в качестве аналогии как предшествующей постройки, послужившей в свое время образцом при возведении изучаемого памятника, так и последующей, для которой интересующий нас памятник сам играл роль образца. Необходимо, конечно, иметь убедительные доказательства, что такое обращение к образцу действительно имело место, что может быть либо подтверждено свидетельством письменных источников, либо следовать из исключительно близкого совпадения архитектурной композиции и индивидуальных особенностей обоих сооружений. Надо, однако, учитывать, что следование образцу очень часто трактовалось не как полное повторение архитектурных форм более раннего сооружения, а только как воспроизведение отдельных черт, которые заказчику или мастеру казались почему-либо особенно существенными. Привлечение аналогий, связанных с реставрируемым памятником соотношением «образец— копия», в основном может оказаться полезным при выработке рабочей гипотезы исследования и при оценке историко-архитектурного значения памятника, а в некоторых случаях — при разработке графических реконструкций.

Кроме хронологических рамок не-обходимо принимать во внимание также рамки территориальные, что позволяет учитывать не только общие черты архитектурного развития, но и местные особенности. Специфика местных построек наиболее четко прослеживается в ранние периоды, когда архитектура отдельных земель и городов обладала

значительной степенью самостоятельности, хотя и тогда время от времени имели место далекие перемещения строительных артелей (например, в конце XII в. из Полоцка в Смоленск и примерно тогда же в Рязань). Труднее определяются территориальные рамки для аналогий по отношению к сооружениям XVIII—XIX вв., когда по проектам столичных архитекторов велось строительство практически по всей России, широкое распространение получили образцовые проекты и увражи. В этих условиях установление жестких территориальных рамок оправдано в основном для тех провинциальных построек, которые были возведены местными артелями без архитектурного проекта, на основании архаических методов организации строительства.

Большое значение для определения круга аналогий имеет отнесение памят-ника к определенному стилистическому направлению, архитектурной школе, строительной артели, к творчеству оп-ределенного мастера. Чем конкретнее атрибутирован памятник, тем более четкие критерии устанавливаются для отбора аналогий. Однако авторская атрибуция в большинстве случаев требует большой специальной исследовательской работы и должна быть выполнена максимально объективно, поскольку в этой области, если только нет недвусмысленных указаний источников, открывается широкий простор для всякого рода произвольных толкований. Кроме того, даже тогда, когда точно устанавливается наличие сохра-нившихся построек того же автора, необходимо учитывать индивидуальность каждого архитектурного произведения, что заставляет и в этом случае ограничивать область применения аналогий как вспомогательного исследовательского средства, опираясь в конечном итоге на данные натурного исследования, а также на письменные и иконографические источники.

Наконец, в ряде случае оказываются существенными типологические рамки привлекаемых аналогий. Типологи

ческий критерий отбора аналогий осо-бенно оправдан при выработке первичной рабочей гипотезы исследования, когда важно создать представление о наиболее вероятном общем архитектурном решении подлежащего изучению памятника. Кроме того, обращение к аналогиям определенного типа может быть обусловлено особым характером памятника. Так, при реставрации па-мятников оборонного зодчества бывает необходимо собрать сведения о ряде специфических строительных приемов, характеризующих постройки именно этого назначения. Свои проблемы возникают при изучении и реставрации культовых сооружений и особенно некоторых, только им свойственных архитектурных элементов, а в какой-то мере — при любой реставрации вообще.

Как следует из сказанного, рамки привлечения аналогий зависят не только от тех или иных особенностей памятника, но также и от ставящейся конкретной задачи. Поэтому для выработки исследовательской гипотезы, для интерпретации результатов натурного изучения, для общей историко-архи-тектурной оценки одного и того же памятника могут потребоваться раз-личные аналогии. Не приходится гово-рить, что для исследования и реставрации всех имеющихся на памятнике разновременных наслоений поиск ана-логий должен производиться отдельно, каждый раз на основании собственных критериев. Все это делает работу по изучению аналогий трудоемкой и ответ-ственной, требующей от исследователя серьезных историко-архитектурных знаний и четкого методического подхода.

Помимо правильного выявления круга сооружений-аналогий необходимо в дальнейшей работе соблюдать ряд условий. Прежде всего, важно, чтобы в пределах очерченного круга были привлечены все возможные аналогии, и исследователь не ограничивался бы только изучением одного- двух сооружений, материалы по кото

рым оказываются наиболее доступными. Такое выборочное использование аналогий не может дать полного и объективного представления об особенностях архитектуры определенной группы построек, о наиболее характерных для них архитектурно-компози- ционных приемах, деталях, конструкциях. Абсолютно недопустим произвольный отбор из числа выявленных построек какой-либо одной по вкусовому признаку, на основе личных пристрастий архитектора.

Обычно считается наиболее обос-нованным использование в качестве аналогий других сохранившихся элементов того же памятника, которые заведомо принадлежат творчеству того же автора и выполнены единовременно руками тех же мастеров-исполнителей, что и подлежащая восстановлению деталь. Однако необходимо оговориться, что для некоторых периодов и стилистических направлений (особенно для русской архитектуры середины XVII в.) характерно стремление к разнообразию, неповторяемости отдельных деталей, что также существенно ограничивает возможность обращения к аналогиям. Помимо аналогий самого памятника, предпочтение должно отдаваться сооружениям, входящим с ним в единый ансамбль. Обычно работа над разными постройками одного и того же монастыря, городской или сельской усадьбы поручалась одним и тем же исполнителям, многократно воспроизводившим в них одни и те же приемы. Кроме того, в ансамблях особенно часто бывает заметно повторение форм ранее возведенных зданий.

Очень важно, чтобы сооружения, используемые в качестве аналогий, были сами достаточно хорошо изучены. Пользуясь только имеющимися обмерами, фотографиями и датировками, содержащимися в популярной литературе, легко впасть в серьезную ошибку. Если даже такое сооружение верно датировано, это не означает, что его дата может быть распространена на все элементы архитектуры, без уче

та имевших место достроек, переделок основного объема, появления новых де-талей убранства и т. п. В некоторых случаях оказывается правомерным привлечение для аналогии таких архи-тектурных элементов, которые по отно-шению к сооружению, в которое они включены, служат позднейшими на-слоениями, но при этом современны тому реставрируемому сооружению, ради изучения которого и предпринято исследование.

Как правило, при изучении аналогий рекомендуется не ограничиваться знакомством с ними по литературе, обмерам, фотографиям, но обследовать сами постройки или хотя бы главнейшие из них в натуре, что часто дает дополнительный ценный материал, особенно в части изучения конструктивно-технических приемов. Для некоторых целей, например для выработки исследовательской гипотезы, иногда могут быть привлечены аналогии несу-ществующих ныне построек, известных по сохранившимся изображениям или описаниям. Естественно, что такого рода аналогиями следует пользоваться с особой осторожностью.

Выше говорилось, что основная область использования аналогий при реставрации ограничена сферой иссле-дования. Все же в редких случаях к ним приходится прибегать также и для целей восстановления конструктивно или композиционно необходимых элементов, не сохранивших исчерпывающе полных следов, если обобщенное восстановление «в массах» по художественным или иным соображениям недопустимо. При этом следует опираться либо на очень устойчивые приемы, повторяемые в подавляющем большинстве изученных сооружений, либо, если существуют различные варианты решения, выбирать из них наиболее простой. Недопустимо также использование одних и тех же аналогий для возведения вновь декоративных деталей на многих памятниках, что приводит к созданию своего рода «реставрационных штампов».

Глава 4.

ПРОЕКТ РЕСТАВРАЦИИ ПАМЯТНИКА АРХИТЕКТУРЫ И ЕГО ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ

4.1. Проект реставрации

памятника архитектуры

4.1.1. Общие особенности

проектирования при реставрации

Составление проекта реставрации во многом отличается от проектирования новых сооружений. Прежде всего, объект проектирования — памятник архитектуры — не подлежит созданию заново, а уже имеется в наличии. Именно особенности существующего сооружения и его состояния предопределяют основное содержание разрабатываемого проекта. Поэтому в основе реставрационного проектирования лежит не свободный творческий акт, а исследование, и творчество в деятельности архитектора-реставрато- ра выступает в очень специфическом виде, в основном как синтез разносторонней исследовательской работы. Проектирование в этой области должно рассматриваться как работа научнопроектная, а архитектор-реставратор выступает не столько как проектант, сколько как научный руководитель реставрации.

Из этого вытекают важные особенности самого реставрационного проекта. Прежде всего, он неотделим от всего комплекса научно-проектной документации. Обязательная составная часть проекта — обоснование научнопроектных решений. Без этого невозможно составить сколько-нибудь верное представление о существе и тем более о целесообразности предлагаемой реставрации. По своему объему материалы исследований и научные обоснования нередко превосходят собственно проектные материалы. Состав и форма подачи этих последних также обладают известной спецификой. Реставрационный проект, как и всякий

проект вообще, содержит определенную программу действий. Но если в обычном архитектурном проекте эта программа бывает представлена в основном в виде конечного результата, то проект реставрации, хотя и содержит необходимые данные о предполагаемом виде памятника после проведения реставрационных работ, в значительно большей мере акцентирует внимание на том, что и как предстоит сделать.

Важная особенность реставрационного проектирования — тесная связь с процессом производства работ. Как уже говорилось, только в ходе осуществления реставрации, когда оказывается возможным максимально полное рас-крытие памятника, осуществляется с наибольшей полнотой и его исследование. Поскольку же проект реставрации базируется на исследовании, то очевидно, что окончательная разработка проекта во всех деталях до начала реставрации принципиально невозможна. Поэтому эскизный проект реставрации — необходимая стадия работ, позволяющая заблаговременно провести широкое обсуждение авторских предложений и вынести не единоличное, а коллективное решение о судьбе памятника1.

Эскизный проект реставрации в силу своей специфики не обладает той степенью полноты и завершенности, которые возможны при создании обыч

1 Одностадийное проектирование, без разработки эскизного проекта, допускается как исключение при небольшом объеме планируемых работ, в частности при проведении повторного цикла работ по сооружениям, ранее подвергавшимся реставрации, по которым до этого был выпущен полный комплект научно-проектной до-кументации.

ного архитектурного проекта. В нем, однако, должны быть поставлены и раз-решены все основные методические вопросы предлагаемой реставрации, оп-ределено отношение к позднейшим на-слоениям, установлены меры и характер реставрационных дополнений, учтена связь с приспособлением к новому использованию. С выпуском и утверж-дением эскизного проекта проектирование не заканчивается, продолжаясь, по существу, на всем протяжении ведения реставрационных работ. По мере раскрытия памятника проект дополняется, а в каких-то своих частях корректируется уже по месту на основе новой информации. Таким образом, проектирование не только предваряет реставрацию, но и ей сопутствует.

Из сказанного следует, что осущест-вленная реставрация памятника, как правило, не полностью соответствует проектным данным, а иногда существенно с ними расходится. По этой причине возникает необходимость еще в одной стадии работы архитектора, которая отсутствует в обычном проектировании: в составлении суммарного научного отчета о проведенной реставрации, подводящего итоги всему объему исследования и отражающему реально выполненные работы.

Наконец, реставрационное проекти-рование отличается от обычного проек-тирования некоторыми особенностями рассмотрения и согласования докумен-тации. Вне зависимости от того, по чьему заказу разрабатывается проект, все основные стадии работ по памятникам архитектуры подлежат обязательному согласованию с государственными органами охраны памятников. Прежде всего с ними должно быть согласовано задание на проектирование. Позднее им представляется на рассмотрение и согласование эскизный проект реставрации, который обычно выносится на обсуждение совета с широким участием авторитетных специалистов в области изучения и реставрации памятников. В некоторых специфических случаях требуется

согласование с органами охраны памят-ников наиболее ответственных частей рабочего проекта. Такому же согласо-ванию подлежит и проект приспособления памятника к современному ис-пользованию. Вся основная документация изготовляется с таким расчетом, чтобы один экземпляр поступил в архив органов охраны памятников на постоянное хранение.

4.1.2. Эскизный проект реставрации

В состав эскизного проекта должно входить обоснование научнопроектных решений, которое строится на анализе результатов проведенного исследования. Поскольку отдельные разделы отчетных исследовательских материалов при всей полноте содержащихся в них сведений, как правило, не составляют достаточно цельной картины, обычно требуется включить в текстовую часть проекта их обобщение. При этом ставятся задачи: 1) охарактеризовать, что, по данным исследования, представляет собой памятник в данный момент и в какой степени сохранились в нем подлинные эле-менты первоначальной архитектуры и архитектуры последующих периодов; 2) подробно осветить, какие из утраченных форм памятника могут быть точно реконструированы на основе полученной в ходе исследования информации.

Характеристика степени сохранности разновременных элементов может быть дана только словесно, но для памятников со сложной строительной историей бывает также целесообразно представить графические картограммы, дающие ясное представление о том, к какому времени относятся различные части здания или элементы его конструкции и декора. Детальность таких картограмм отражает степень полноты произведенного исследования. В основном принято представлять в виде картограмм планы памятника, что дает ясную картину последовательности

77. Жилой дом XVII—XIX вв. в Ордынском тупике в Москве. План с картограммой разновременных кладок 1 —середина XVII в.; 2— вторая половина XVII в.; 3 — конец XVII в.; 4 — середина XVII в.; 5 — 1770-е годы; б—XIX в.; 7 — XX в. (по И. А. Киселеву)

78. Развертка стен трапезной палаты церкви Сергия в

Кирилло-Белозерском монастыре (фрагмент). Картограмма разновременных кладок

1 — середина XVI в.; 2 — середина XVII в.; 3 — XVIII в.; 4 — XIX в.

.1

сложения его композиции (рис. 77). Но для зданий, подвергшихся многократным перестройкам, поверхность стен которых представляет собой конгломерат разновременных кладок, иногда приходится выполнять также карто-граммы фасадов, разрезов или разверток стен (рис. 78). Картограммы могут совмещаться с обмерными чертежами, но в тех случаях, когда чертежи имеют большую насыщенность, желательно прилагать их в виде отдельных допол-нительных схем.

Анализ выявленных возможностей достоверной реконструкции утрачен

ных форм памятника служит непосред-ственной основой для дальнейшего реставрационного проектирования, по-этому ему следует уделять особое вни-мание. Описывая полученные сведения о существовавших прежде архитектурных формах памятника, необходимо не только перечислить, что из утраченного может быть реконструировано, но очень четко и объективно охарактеризовать степень полноты и точности полученных данных.

Если только материал это позволяет, очень желательно представить собранные данные о первоначальном

140 Глава 4. Проект реставрации памятника архитектуры и его осуществление

'/////. XV в 0 1 7м

XVI В 1—-1—1—1—1—1—1—1

«9» XVIIВ

виде памятника и об основных этапах последующего изменения его облика в виде графической реконструкции или серии графических реконструкций. Такая наглядная иллюстрация исследования дает возможность проследить историю архитектурного развития памятника, что немаловажно для целей выработки реставрационного решения, поскольку помогает полнее оценить значение тех или иных особенностей сооружения и его позднейших наслоений (рис. 79). Но графические реконструкции, особенно когда это касается наиболее значительных памятников, часто имеют самостоятельное научное значение, предоставляя базу для важных выводов историко-архитектурного порядка.

Лишь в отдельных исключительных случаях графические реконструкции утраченного облика здания могут пре-тендовать на безупречную обоснованность во всех своих деталях. По большей части, выполняющему их исследователю приходится для полноты зрительного представления дополнять точ

79. Исследования звонницы б—реконструкция Софийского собора в звонницы XV в.: в—

Новгороде (по Ю. Э. Кру- реконструкция звонницы XVI в.; шельницкому) г — реконструкция

звонницы XVII в.; д — а — картограмма проект реставрации

разновременных кладок;

но воспроизводимые детали другими, которые за недостаточностью данных показываются предположительно, на основании использования аналогий либо схематично. Все такие предположительные моменты обязательно должны быть оговорены в тексте. Кроме того, желательно делать графические разграничения между тем, что по-казывается на основании неопровержимых свидетельств, и тем, что такого подтверждения не имеет. На схемах и перспективных рисунках иногда трудно ввести подобное разграничение, но для масштабных ортогональных чертежей это вполне возможно.

Важная часть эскизного проекта реставрации — принципиальное обос-нование принимаемого решения, исхо-дящее из оценки памятника и его суще-ствующего состояния. Для этого, прежде всего, должно быть охарактеризовано историческое и художественное значение памятника в целом, определена историко-художественная ценность основных позднейших наслоений и выделены те из них, которые такой цен-

I. Ч/нх-кт реставрации памятника архитектуры 141

0 1 2 3 4 5 6м

ностью не обладают и наличие которых отрицательно сказывается на эстетическом восприятии памятника. Исходя из этого формулируется отношение к наслоениям, отраженное в проекте. Кроме того, необходима мотивировка предусмотренных реставрационных до-полнений и объективная оценка степени документальной обоснованности их восстановления. Здесь же решается, в какой степени должны быть зрительно выделены новые включения. Следует также рассмотреть, как могут отразиться предлагаемые реставрационные из-менения на сложившихся ансамблевых связях памятника. Наконец, должно быть показано, как реставрационное решение согласуется с дальнейшим использованием памятника и предусматриваемыми работами по его приспособлению.

В чертежах эскизного проекта пред-ставляются основные проекции памят-ника. На них не только изображается вид, который памятник должен получить в конечном итоге, но и характеризуются намечаемые реставрацион-

80. Пример подачи проекта

реставрации. Жилой дом

XVII— XIX вв. в

Ордынском тупике в

Москве. План

(по И. А. Киселеву)

1 — восстановление кладки;

2 — разборка кладки; 3—

зона главнейших и

дополнительных

исследований в ходе

производства реставрацции;

4 — элементы, подлежащие

уточнению

81. Пример подачи проекта

реставрации. Фасад дома

Перкуно в Каунасе

(архит. Д. Зарецкене,

Г. Янюкштис)

ные работы. Представление о существе реставрационных изменений, которое можно составить, сличая проектные чертежи с обмером, чаще всего оказывается недостаточным. Необходимо, чтобы сами проектные чертежи несли информацию об объеме и характере реставрационного вмешательства. По

этому на планах сооружения принято показывать специальными обозначениями (обычно штриховкой) предлагаемые разборки и дополнения (рис. 80). Для сложных и ответственных случаев такая же система обозначений должна даваться и на остальных проекциях (рис. 81, 82).

82. Пример подачи проекта реставрации. Фасад церкви Михаила Архангела в Смоленске

I — восстановление плинфовой кладки;

2—восстановление кладки из большемерного кирпича; 3—разборка кладки;

4—реконструируемые кровли; 5—участки экспозиции открытой кладки

памятника; 6 — выявление сбитых старых деталей; 7 — существующий уровень земли

1 , 1_

Известные неполнота и условность эскизного проекта реставрации, выз-ванные необходимостью его разработки до полного раскрытия памятника, также определенным образом отражаются на форме представления проекта. То обстоятельство, что восстановление различных элементов на этой стадии работ может быть документировано с разной степенью точности, прежде всего требует соответствующих

оговорок в пояснительной записке, но обычно получает отражение также и в чертежной графике. Принято особо вы-делять на чертежах все то, что пока-зывается условно, предварительно и рассчитано на уточнение в ходе рестав-рационных работ, при производстве соответствующих разборок. Такие эле-менты обычно показываются пунктиром либо сопровождаются иным условным обозначением. Для этого на полях

144 Глина 4 II/югкг рсстчпрацчи памятника архитектуры и его осуществление

чертежа нередко делаются надписи со всеми необходимыми пояснениями.

Некоторые особенности имеет и система простановки размеров на чер-тежах эскизного проекта реставрации. Так, на планах обычно не показываются оси, поскольку при нерегулярной форме, которую имеет памятник, известной кривизне, непостоянной толщине и непараллельности стен не существует геометрически правильных осей. По этой же причине часто оказывается затруднительным указывать вер-тикальные отметки, поскольку не только горизонтальные членения фасадов, но часто и перекрытия существенно наклонены и не имеют единого уровня. Поэтому на чертежи основных проекций выносятся лишь некоторые главные размеры, но зато к ним обязательно прилагается линейный масштаб. Более подробно проставляются размеры тех элементов, которые подлежат восстановлению, причем важна их при-вязка к фиксированным точкам сущест-вующих частей памятника.

Эскизный проект должен также включать перечень необходимых мер по инженерному укреплению памятника, которые требуют разработки специальных проектов. В нем должны быть сформулированы особые требования к проведению реставрационных работ, обусловленные наличием росписей, лепнины, резных деталей, уникальных конструкций, аварийностью отдельных частей памятника или другими специ-фическими условиями.

Приложениями к эскизному проекту реставрации служат основные ис-следовательские материалы: историческая справка, комплект чертежей архи-тектурно-археологического обмера, от-четы об археологическом исследовании и описание зондажей. Обязательно прилагается инженерное заключение, характеризующее конструктивно-тех-ническое состояние памятника, причины и характер происходящих разру-шительных процессов. Сюда же вклю-чаются, в зависимости от особенностей памятника и производящихся исследо

ваний, заключение художника-рестав- ратора о наличии остатков древних росписей и их состоянии, заключение лаборатории по исследованию образцов и другие дополнительные материалы.

Поскольку до начала производства реставрационных работ невозможно заранее с требуемой точностью определить объемы предстоящих работ, сметная документация на стадии эскизного проекта разрабатывается в форме сметно-финансового расчета с последующим выпуском детальных смет по мере раскрытия памятника.

4.1.3. Рабочий проект реставрации

Архитектурные рабочие чертежи реставрации выпускаются на те элементы памятника, по которым предусмотрены какие-либо реставрационные изменения. Однако даже на этой стадии не всегда оказывается возможным охарактеризовать восстанавливаемые части памятника с исчерпывающей полнотой, и рабочие чертежи могут предусматривать дополнительные уточнения по месту, разверстовку кладки и т. п., что приходится оговаривать специальными примечаниями на самих чертежах. Нерегулярность, неправильность построения формы многих древних сооружений, сложность конфигурации кривых заставляют обычно отдавать предпочтение шаблонам либо предусматривать построение опорных точек по системе координат. Указанные особенности относятся, конечно, не ко всем чертежам рабочего реставрационного проекта, а только к части их, хотя иногда и весьма значительной. На многие элементы, в частности на изделия, которые выполняются полностью заново, чертежи разрабатываются с соблюдением всех требований, принятых при обычном проектировании.

Весьма существенную часть рабочего проекта представляют инженерно- технические разработки. Помимо кон-структивного решения вновь восстанав-ливаемых частей памятника они часто включают специальные меры по укреп

лению его конструкций — оснований, фундаментов, стен, сводов и арок, связевого каркаса и др. (см. 5.2). На основании проведенных исследований нередко разрабатываются технологические рекомендации по ведению работ. В них могут входить подбор рецептуры кладочных растворов и штукатурок, инъекционных растворов, составов для подмазки отдельных лакун камня или кирпича, технология структурного ук-репления материалов, рецептура анти-коррозийных составов, защитных по-крытий кладок, рекомендации по борьбе с высолами, по антисептированию, рецептура и технология покрасок и другие разработки, перечень которых зависит от индивидуальных особенностей памятника, условий его сохранности и реставрационных задач. Для памятников, имеющих настенные росписи, как правило, разрабатываются рекомендации по нормализации темпе- ратурно-влажностного режима, которые могут предусматривать особые меры конструктивного, а иногда даже архитектурно-планировочного порядка (специальные типы остекления проемов, устройство дополнительных тамбуров и т. п.). Очень важно, чтобы все разделы рабочего проекта разрабатывались во взаимной увязке, имея главной целью обеспечение сохранности памятника и возможно полное раскрытие его историко-художественной ценности.

Специфическая роль в реставра-ционном проектировании отведена проекту организации работ. В нем должны быть предусмотрены особые требования к реставрации: правильная тех нол огическая последовательность ведения работ; обеспечение необходимых дополнительных исследований; меры временного конструктивного крепления на период укрепления фундаментов, разборок, перекладок и т. п.; защита наиболее ценных элементов памятника на период производства работ.

Отдельные части рабочего проекта реставрации выполняются специалистами различных областей: архитекто

рами, инженерами-конструкторами, технологами. При этом за архитектором — автором проекта реставрации сохраняется общая координирующая роль, поскольку именно в его руках сосредоточены наиболее полные сведения о памятнике, его истории, его структуре, особенностях конструкции, ценности отдельных элементов. Только в этом случае все техничекие расчеты и решения будут соотнесены с общей программой реставрации.

4.1.4. Проект приспособления

Обычно одновременно с проектом реставрации памятника разрабатывается и проект его приспособления к современной функции. В него входит, прежде всего, общее архитектурно-пла-нировочное решение, в котором в со-ответствии с особенностями памятника, планировочной структурой, наличием ценного убранства интерьера, а также с учетом функциональных требований определяется назначение отдельных помещений. Также, если это необходимо для эксплуатации и не приводит к существенным искажениям памятника, намечаются места новых перегородок, лестниц, санузлов, помещений, связанных с техническим обслуживанием зданий. Вообще преимущество должно уделяться не механическому следованию нормативам, а требованиям сохранности структуры памятника и его ценных интерьеров. Пробивка новых проемов для целей приспособления, как правило, исключается. Лишь в особых случаях, когда это совершенно необходимо для жизнедеятельности размещаемого в памятнике учреждения и когда памятник не обладает большой древностью и археологической ценностью, в порядке исключения допускается пробивка стен второстепенных помещений, лишенных художественного убранства, на что должно испрашиваться специальное разрешение государственных органов охраны памятников. В основном же, в случае необходимости приближения пла

нировочной структуры памятника к со-временным требованиям, предпочтение отдается сохранению некоторых уже существующих позднейших проемов, т. е. не нарушению конструкций памятника, а частичному сокращению реставрационной программы.

Помимо общего планировочного ре-шения в проект приспособления входят чертежи всех элементов, вносимых в памятник для возможности его ис-пользования по новому назначению, таких, как лестницы (если они проек-тируются не в порядке реставрации), тамбуры, остекленные перегородки, встроенное оборудование. В ряде случаев объектом специальных проектных разработок могут быть радиаторные решетки, осветительная арматура и т. п. В проект приспособления могут входить и специальные конструктивные разработки, связанные с использованием чердачных пространств, с усилением перекрытий, не рассчитанных на нагрузки, требуемые для осуществления новой функции (например, под хранилища библиотек), дополнитель-ные противопожарные меры и т. п.

Наконец, важная часть проекта приспособления — проект инженерно- технического оборудования здания, необходимого для его нового использо-вания, но также для создания опти-мальных условий сохранения. Проекти-рование инженерных сетей в памятниках архитектуры обладает значительной спецификой (см. 5.3) и требует учета всех особенностей сооружения, подлежащего реставрации и приспособлению, что невозможно без активного участия автора проекта реставрации.

4.2. Осуществление проекта

реставрации

4.2.1. Основные особенности

реставрационного производства

Реставрационное производство имеет существенные отличия от обычного строительства и ремонта. Во

время реставрации продолжается ис-следование памятника, закладываются дополнительные зондажи, разбирается поздняя кладка, выполняется развер-стовка. Процесс реставрации — это не-разрывный процесс раскрытия памят-ника и его восстановления. Из этого прежде всего вытекают некоторые осо-бенности его организации. Так, в ходе производства оказываются неизбежными остановки работ для фиксации раскрытых частей памятника, а иногда и для выработки нового реставрационного решения, если всплывают неизвестные ранее обстоятельства. Отдельные детали проекта получают окончательное уточнение только в процессе восстановления, которое производится с привязкой к сохранившимся в натуре следам, по месту.

Особое значение при реставрации приобретает обеспечение сохранности подлинных элементов памятника, даже если это приводит к известному удо-рожанию и замедлению темпа работ. В силу этого в ходе производства нередко приходится прибегать к установке временных креплений и защитных устройств. Необходимо предохранять даже от кратковременного намокания те конструкции, которые наиболее подвержены разрушению под действием влаги: деревянные перекрытия, своды и т. п. Любые вскрытия кровли и тем более длительные работы по реставрации покрытий рекомендуется проводить только после устройства специальных временных кровель, которые выполняются с таким расчетом, чтобы под ними можно было работать. Это требование должно выполняться совершенно неукоснительно при наличии в памятнике стенописей, лепнины, другого ценного декоративного убранства.

Более того, в этих случаях обычно следует заботиться не только о защите от прямого увлажнения осадками, но и от соприкосновения элементов декора с влажным и холодным воздухом, что вызывает необходимость временного закрытия проемов, иногда временного

отопления помещений или принятия других специальных мер.

Современные методы индустриального строительного производства могут быть применены к реставрации лишь в очень ограниченных пределах, в основном же используются средства малой механизации и неизбежно в относительно большой мере — ручной труд. Работа по реставрации требует привлечения мастеров высокой квалификации таких специальностей, как каменщики, белокаменщики, плотники, штукатуры, лепщики, маляры, а иногда и специалистов редких профессий: позолотчиков, резчиков по дереву, мастеров по искуст- венному мрамору и др.

Специфика реставрационного про-изводства распространяется также и на применяемые при реставрации мате-риалы, которые можно до известной степени условно разделить на четыре группы. Это, прежде всего, те строи-тельные материалы, из которых в свое время было возведено реставрируемое сооружение, или близкие к ним. Таковы естественный камень, кирпич, древесина, известь, гипс, керамика, многие декоративные отделочные материалы. Из них выполняются вновь восста-навливаемые части памятника в том случае, если они специально не акцен-тируются применением контрастных материалов. При этом для естественного камня следует установить, где добывали его во время строительства памятника, и попытаться использовать новый камень, взятый из тех же месторождений и горизонтов. Не всегда это оказывается осуществимым, и тогда приходится подбирать камень, наиболее близкий к требуемому по внешнему виду и по основным физикомеханическим свойствам. Очень часто оказывается необходимым изготовлять кирпич по специальному заказу, отличающийся размерами от современного стандарта, что нужно не только для зрительного соответствия новых частей старым, но главным образом для правильной перевязки со старой кладкой и для выдерживания нужных размеров

профилей и других деталей, кратных модулю кирпича. По своему качеству кирпич, применяемый в реставрации, должен позволять ручную теску профилей и обеспечивать их хорошую сохранность в дальнейшем. Состав строительных растворов, как правило, приходится несколько корректировать, компенсируя более низкие прочностные характеристики извести, поставляемой современной промышленностью, не-большими (но ни в коем случае не излишними!) добавками цемента.

Вторую группу составляют совре-менные материалы, изготовляемые для реставрационных дополнений по спе-циально для этого разработанной тех-нологии. В зависимости от методического решения, сформулированного в эскизном проекте реставрации, они могут либо имитировать материал подлинника, либо зрительно отличаться от него с той степенью контрастности, которая в наибольшей степени способствует достижению желаемого зрительного эффекта. Один из наиболее рас-пространенных видов этой группы ма-териалов — искусственный камень, по-лучаемый на основе крошки естественного камня и различных видов связующего.

Его применение особенно целе-сообразно при необходимости изготов-ления тиражированных деталей сложного рисунка. По этому же типу иногда изготавливают имитацию лекального кирпича, что дает возможность повысить не только производительность труда, но и долговечность деталей по сравнению с тесаными, поскольку при теске на поверхности кирпича образуются микротрещины, способствующие более интенсивному разрушению. Применение искусственных реставрационных материалов позволяет избежать нежелательной замены поврежденных блоков камня и кирпичей, выполняя вместо этого подмазку лакун специально подобранными составами, приближающимися по цвету и фактуре к подлиннику. В некоторых случаях практикуется имитация таких

148 Глапа 4. Проект реставрации памятники архитектуры и г,'» ущегп-.ч-ниг

декоративных элементов, как поливные изразцы, деревянная резьба, позолота иконостасов и мебели. Имитация не обязательно должна быть полной. Так, еще в начале нашего века П. П. Покрышкин при реставрации церкви Спаса на Берестове удачно применил цветную штукатурку двух тонов, воспроизводящую в общих чертах характер плинфовой кладки со скрытым рядом, но позволяющую легко отличить реставрационные включения от подлин-ных частей памятника.

Третья группа — это специальные, как правило, новые материалы, исполь-зуемые для консервации подлинных материалов памятника. Они служат для структурного укрепления, биологического обезвреживания, создания защитных покрытий. Среди последних особое место занимают гидрофобные покрытия, применяемые для защиты наружных стен от увлажнения атмосферными осадками. Они обладают водоотталкивающими свойствами, но при этом проницаемы для водяных паров, что устраняет опасность накапливания влаги в толще стен. Гидрофобные покрытия недолговечны, и их приходится периодически возобновлять. Существуют также материалы, используемые в виде компрессов для борьбы с высо- лами и др. В некоторых случаях в целях консервации наряду с ультрасовременными полимерными материалами используют и вполне традиционные, например известковое молоко — прекрасное консервационное покрытие белокаменных поверхностей. Выполнение консервационных работ, как правило, требует специального обучения выполняющих их мастеров и производится под наблюдением соответствующих специалистов.

Наконец, на памятниках сравнительно широко применяются и обычные современные строительные материалы для скрытых конструкций, кровель, покрасок, а при реставрации зданий сравнительно недавнего времени они вообще могут преобладать. Кроме того, их используют в элемен

тах, вносимых в памятник в порядке его приспособления.

При всем разнообразии реставра-ционных материалов к ним предъяв-ляются некоторые общие требования. Материалы тех новых дополнений, которые имеют непосредственный кон-такт с подлинными материалами па-мятника, должны достаточно близко соответствовать им по ряду параметров. Резкое различие их по физико-механическим, а иногда и химическим свойствам может привести к весьма нежелательным последствиям. При различной плотности материалов, ко-эффициенте термического расширения, п аропроницаемости, водопоглощен и и на стыке старой и новой кладок возникают механические напряжения, начинает интенсивно накапливаться влага, что форсирует разрушительные процессы и вызывает своего рода отторжение новых включений, которое обычно сопровождается деструкцией подлинного материала памятника. Поэтому, как правило, в местах контакта не допускается применение новых материалов, более прочных, чем старые. Это нередко вызывает необходимость индивидуального подбора составов для консервации памятника. Особые ограничения на новые материалы накладываются при наличии на стенах росписей.

Наиболее заметно проявляется не-совместимость древних и новых мате-риалов при использовании жирных це-ментных растворов в старых зданиях, сложенных на известковом растворе. К особенно тяжелым последствиям приводит использование цементного раствора в сплошных облицовках и штукатурках, когда искусственно прекращается миграция водяных паров сквозь стену, что вызывает интенсивное намокание и разрушение толщи кладки. Если же при этом на внутренней поверхности стен имеется роспись, то она неизбежно гибнет.

Требование сохранения паропрони- цаемости стен сохраняет значение и при производстве отделочных, в част

ности малярных, работ, в силу чего масляная краска и другие образующие плотную пленку покрытия строго огра-ничиваются, а предпочтение отдается известковым, клеевым и кремнийорга- ническим красочным покрытиям.

Вместе с тем по показателям долговечности к реставрационным ма-териалам должны предъявляться повы-шенные требования (например, большее число циклов замораживания).

Защита материала памятника от опасного увлажнения прежде всего достигается мерами конструктивного порядка. Кровли на памятнике должны быть надежными, иметь достаточный свес, а также, если это возможно, водосточные трубы. Вокруг стен должны быть устроены широкие отмостки с организованным отводом поверхностных вод от стен здания. Для сооружений, не имеющих горизонтальной гидроизоляции (т. е. практически для всех памятников старше середины — второй половины XIX в.), не рекомендуется выполнять отмостки из бетона или асфальта, так как под ними в грунте скапливается влага, которая начинает усиленно фильтроваться сквозь стены памятника, вызывая повышенную влажность и высолы. Поэтому более предпочтительны отмостки из естественного камня или кирпича, уложенные на песчаное основание.

Большой осторожности требует очистка загрязненных поверхностей кладки. Механическая очистка обычно приводит к уничтожению уплотненной поверхностной корки, образующейся при обжиге кирпича и при длительном пребывании естественного камня на от-крытом воздухе, и это в конечном счете вызывает быстрое разрушение материала. Особенно непригодна для этих целей пескоструйная очистка, которая допускается лишь в редчайших случаях для частей здания, возведенных из камня особо твердых пород (гранит, базальт), и для некоторых металлических элементов. В основном же практикуется промывка чистой водой, иногда с небольшой добавкой малоактивных

моющих средств либо очистка струей водяного пара.

Особые меры предосторожности следует принимать при работах на па-мятниках деревянного зодчества, по-скольку даже кратковременные протечки или изменения режима содержания здания могут в этом случае вызвать ускоренное разрушение древесины. Ни в коем случае нельзя проявлять поспешность при снятии со старых построек тесовых обшивок, даже если они, очевидно, искажают внешний облик памятника, первоначально имев-шего открытую бревенчатую конструк-цию. Обшивка в большинстве случаев надежно предохраняет сруб от атмо-сферных воздействий и служит наиболее эффективным средством консервации. Удалять ее можно, лишь получив соответствующее заключение от специалистов по консервации древесины и обеспечив выполнение необходимых работ по химической защите деревянных конструкций. Если же частичное удаление обшивки необходимо провести в целях исследования памятника или для укрепления скрытых конструкций, то сразу же после окончания этих работ ее надо вновь восстановить, так как попадание осадков и мусора под обшивку очень опасно для сруба. Деревянные тесовые и леме- ховые кровли необходимо выполнять из высокосортной древесины нужных пород и обязательно антисептировать.

Особенности реставрационного про-изводства: необходимость остановок в ходе работ, необычный их состав, повышенные требования к качеству исполнения, ряд особых условий — учтены в специально разработанных реставрационных нормах времени и расценках, значительно более высоких, чем для нового строительства.

4.2.2. Функции архитектора

при осуществлении

проекта реставрации

Одна из главнейших особенностей организации реставрационного производства заключается в той особой

роли, которая отведена в нем архитектору — автору проекта реставрации. Функции архитектора при реставрации, в отличие от нового строительства, не ограничиваются понятием авторского архитектурного надзора, но обычно рассматриваются как научно-техническое руководства

Важная задача архитектора при производстве реставрации — завершение исчерпывающего натурного исследования памятника. Только на этой стадии становится возможным выполнить значительные по объему разборки кладок, снять подлежащие замене поздние кровли, вскрыть полы на большой площади. Именно теперь устанавливается действительный объем тех остатков, по которым должно производиться восстановление утраченных элементов памятника. Такие разборки должны выполняться с исключительной осторожностью, так как при них легко могут быть уничтожены ценнейшие следы, необходимые для правильного восстановления утраченного. Это могут быть поврежденные участки лицевой поверхности кладки, отслаивающиеся остатки покрасок, обломки материалов старого кровельного покрытия, лежащие среди строительного мусора, или другие столь же хрупкие фрагменты, ценность которых может установить только исследователь-архитектор. Иногда важные находки обнаруживаются на тех участках, где, казалось бы, их не следовало ожидать. Из этого следует, что разборка, особенно во всех наиболее ответственных местах, долж-на производиться под непосредственным руководством архитектора и в его присутствии.

Результаты раскрытия, выполняемого в процессе реставрации, как и всякого раскрытия вообще, должны быть непременно зафиксированы. Фиксацию следует производить особенно оперативно, поскольку она задерживает ход производства. Организация такой фиксации, прежде всего фотографической, а в случае необходимости и обмерной, также входит в функции

архитектора. Он должен вовремя при-остановить работы, подготовить участок к фотографированию, вызвать необходимых исполнителей и дать им на месте нужные указания.

Все важные для истории памятника или имеющие иную ценность находки, сделанные при разборках и вообще в ходе ведения реставрации, подлежат сохранению. Для этого архитектор должен организовать их осторожное изъятие и временное хранение, а по окончании работ передать по описи в местный музей или иное место постоянного хранения.

Наиболее ответственная задача архитектора при реставрации — обес-печить, чтобы восстановление велось с максимальным сохранением подлинника и с точной привязкой к сохранившимся старым остаткам, как принято говорить, «по маякам». Только в этом случае обеспечивается действительная документальная точность воссоздаваемых элементов памятника и сохраняется характер его пластики. Это может быть достигнуто лишь при постоянном контроле со стороны архитектора, а на некоторых наиболее важных этапах — при его непосредственном участии. Так, например, при восстановлении растесанного проема в старой каменной постройке архитектор обычно должен выполнить следующие операции: вместе с мастером-каменщи- ком произвести штрабление кирпичной кладки разрубленных откосов и ее раз- верстовку; разбить по имеющимся остаткам непосредственно в натуре план проема; проверить по сохранившимся следам, были ли откосы проема и обрамление наличника строго вертикальны или нет, и при необходимости установить вместо отвесов натянутые шнурки, по которым должна вестись лицевая кладка; проверить правильность шаблонов для тески профилей и соответствие вытесанных профилей шаблону; выдать шаблоны кружал для выкладки арок или криволинейных элементов декоративного завершения, для чего обычно на месте устанавли

83. Стадии работ по реставрации портала (церковь Владимира в Кирилла-Белозерском монастыре) а —выявление сбитых деталей из-под штукатурки; б — удаление закладок; в — сводная корректировка шаблонов; г — корректировка кружал в процессе восстановления; д — восстановленный портал

вается лист фанеры или картона либо накладывается калька и на них наносятся остатки кривых или же опорные точки, по которым затем вычерчивается абрис всей кривой; проверить по натуре соответствие изготовленного и установленного кружала имеющимся следам и окончательно откорректировать его; принять работу после завершения кладки и снятия кружал. Только при соблюдении всех этих условий может быть гарантировано действительно точное соответствие восстановленного проема имеющимся остаткам (рис. 83). Частный случай восстановления «по маякам» представляет использование старых центров построения кривых,

оставшихся от времени строительства в виде заложенных в стену деревянных штырей или отверстий от них (рис. 84).

Особое внимание и личное участие требуются от архитектора в тех случаях, когда по тем или иным причинам (чаще всего для укрепления) оказывается необходимым разобрать и сложить заново какую-либо часть сооружения. Он должен обеспечить безукоризненную точность установки каждой детали на ее изначальное место, для чего заблаговременно, еще до разборки изготовляются соответствующие рабочие шаблоны. Наиболее значительные объемы такого временного демонтажа, как правило, имеют место при

152 Глава 4. Проект реставрации памятника архитектуры и его :ну .. .

реставрации памятников деревянного зодчества и особенно при перевозке деревянных сооружений на территорию музеев. До начала разборки архитектор должен собственноручно произвести маркировку всех элементов или проверить правильность такой маркировки и составить исчерпывающие маркировочные чертежи. В ходе разборки он наблюдает за правильностью транспортировки и складывания разобранных бревен или деталей, а также окончательно определяет, какие из них должны быть сохранены, а какие настолько повреждены, что их надлежит заменить новой копией. При этом обычно отбираются нужные образцы для дендрохронологических исследований. Затем ему надлежит проследить, чтобы были проведены необходимые работы по антисептированию, а при сборке удостовериться в правильности разбивки плана и в том, что каждая деталь точно установлена на свое место в соответствии с проведенной маркировкой. Параллельно с этим, если что-то в памятнике подлежит изменению в соответствии с разработанным проектом реставрации, проверяется правильность и соответствие проекту вновь устанавливаемых деталей. До снятия маркировочных знаков архитектор организует проведение фотофиксации, призванной подтвердить точность выполненной сборки.

Очень ответственна роль архитектора при выполнении отделочных работ. Он должен добиваться не только их высокого технического качества, но и руководить подбором колеров, утверждая пробные выкраски. На этой стадии окончательно формируется цветовая гамма памятника, от которой в очень большой степени зависит создаваемое им художественное впечатление.

Осуществляя научно-техническое руководство, архитектор фиксирует свои указания в специальном журнале, который хранится на объекте, и в котором производитель работ должен делать отметки об исполнении. Записи

84. Церковь Никиты за сохранившегося в кладке

Яузой в Москве. отверстия от старого

Восстановление архивольта центра разбивки кривой закомары с использованием

носят различный характер: в них от-мечаются допущенные строителями от-ступления от проекта или нарушения технологии реставрации, указывается на необходимость тех или иных исправлений и переделок, устанавливаются для этого сроки. В них заносятся дополнительные пояснения к проекту и зарисовываются схематические чертежи, что позволяет оперативно разрешать возникающие в ходе реставрации вопросы. Такой журнал служит отражением всего хода реставрации, поэтому он ни в коем случае не должен уничтожаться, а после заверше-ния работ его следует передать в архив своей организации либо в архив госу-дарственных органов охраны памятников как один из наиболее важных отчетных документов.

Помимо непосредственного научно- технического руководства реставра-ционным производством архитектор обязан по мере надобности привлекать к решению отдельных возникающих вопросов специалистов смежных областей. Так, если в ходе раскрытия выявляются не зафиксированные ранее признаки плохого состояния конструкций памятника, он должен вызвать на объект инженера-конструктора; если обнаружатся остатки росписей — спе

2. Осуществление проекта реставрации 153

циалиста в области реставрации жи-вописи; в случае необходимости произ-водства земляных работ — организовать археологический надзор. В экстренных случаях он может приостановить работы до обследования памятника специалистами соответствующего профиля.

Иногда полученная в ходе рестав-рационного раскрытия новая информация оказывается столь существенной, что это требует частичного пересмотра проекта реставрации. В этом случае архитектор должен поставить перед своей организацией и перед государственными органами охраны памятников вопрос о создании специальной комиссии, которая либо сама санкционирует необходимые изменения, либо решит приостановить производство до разработки нового варианта проекта, его повторного рассмотрения и утверждения.

По окончании реставрации архитектор обязательно участвует в приемке выполненных работ государственной комиссией, которую, как правило, воз-главляет представитель государственных органов охраны памятников. При этом архитектор выступает как лицо, ответственное за правильность выпол-ненных работ. Он может при необхо-димости воспользоваться своим правом научного руководителя и потребовать выполнения нужных доделок и исправ-лений, если в ходе реставрации это почему-либо не удалось сделать.

4.2.3. Научный отчет о реставрации

Требование обязательной научной отчетности о проведенной реставрации было сформулировано еще в конце прошлого века теоретиками «архео-логической» реставрации. Полный научный отчет необходим, прежде всего, для того, чтобы впоследствии было совершенно ясно, что в реставрированном памятнике является подлинным, а что и на основании каких данных внесено реставратором. Какими бы ис-черпывающими ни казались на опре

деленной стадии знаний исследовательские материалы и какой бы однозначной ни представлялась их трактовка, возможно последующее их переосмысление, и те, кто заинтересуется памятником в будущем, должны иметь возможность проникнуть в самую кухню реставрационного процесса. Кроме того, в ходе раскрытия нередко выявляются такие сведения о памятнике, которые по каким-либо причинам, например в силу их неполноты или в силу ценности сохраняемых наслоений, не находят отражения в его реставрации. Между тем эти сведения могут иметь очень большое значение для понимания истории памятника, а иногда и для характеристики особенностей развития архитектуры определенного периода. Такая информация обязательно должна быть сохранена для науки, что возможно только при составлении научного отчета. Наконец, благодаря отчету фиксируются сведения о выполненных укрепительных работах, об их технологии, что окажется необходимым при возможных последующих реставрациях памятника. Такие данные очень важны и для оценки в последующем эффективности примененных реставрационных средств, что станет возможным после длительных наблюдений за результатами и в конечном счете будет способствовать совер-шенствованию реставрационной техно-логии.

Отчет о реставрации должен, прежде всего, содержать краткую характеристику памятника. Это требование обусловлено тем, что иногда более или менее точная характеристика памятника оказывается возможной только как результат всего комплекса реставрационных исследований. В отчете дается изложение выполненной исследовательской работы с особым акцентированием тех новых данных, которые были получены в ходе реставрации памятника и не получили достаточного отражения в проекте. С максимальной полнотой описываются выполненные на памятнике работы по удалению позд

них искажающих наслоении, по допол-нению утраченных элементов, по вы- чинке поврежденных участков. Описание дополнений должно сопровождаться характеристикой данных, послуживших для их обоснования. В отчете обязательно отмечаются изменения, внесенные в предварительно разработанный проект реставрации. Подробно характеризуются все специальные меры по укреплению оснований и фундаментов, усилению конструкций, анти- септированию, излагается технология выполненных защитных покрытий, подмазок и т. п. с приведением рецептуры примененных составов.

При значительных по объему рес-таврациях, которые привели к сущест

85. Церковь Зачатья Анны в Зарядье. Исполнительный чертеж. Картограмма выполненных работ I — восстановленная белокаменная кладка; 2 —

восстановленная кирпичная кладка; Л —новые кровли; 4 —новые парапетные стенки, выполненные в связи с приспособлением памятника

венному изменению облика памятника, бывает необходимо составление испол-нительных чертежей. Назначение таких чертежей двоякое. Прежде всего, они призваны представить основные проекции памятника в том виде, который он получил в результате проведения комплекса реставрационных работ и который обычно не соответствует не только исходному состоянию, за-фиксированному в обмерных чертежах, но и чертежам предварительно раз

работанного проекта, поскольку в ходе работ в него бывают внесены те или иные изменения. Чаще всего эти изменения сводятся к корректировке по месту размеров и детальной прорисовке восстанавливаемых частей, но иногда они носят и более принципиальный характер. Таким образом, исполнительные чертежи призваны в дальнейшем служить тем же целям, что и обмеры памятника, передавая его в новой редакции — результате проведенной реставрации. Другое важное назначение исполнительных чертежей — дать по возможности исчерпывающее на-глядное представление о содержании проведенных реставрационных работ. Для того, чтобы чертежи могли выполнять такую роль, на них должны быть обозначены все внесенные изменения: разборки, дополнения, перелицовки и т. п. — в соответствии с реально выпол-ненными работами. Таким образом, ис-полнительные чертежи выглядят не только как изображение здания, но и

как картограммы проведенных работ (рис. 85). Выполнение отчетных чертежей-картограмм тем более обязательно, чем ценнее и древнее реставрированный памятник и чем в большей степени проведенные работы коснулись художественно ценных элементов его декорации.

Помимо исполнительных чертежей к отчету обычно прикладываются про-токолы всех заседаний и комиссий, на которых обсуждался проект реставрации и ее последующие стадии. Научный отчет должен быть передан на хранение в архив реставрационной организации и государственным органам охраны памятников.

Помимо основного текста отчета для всех сколько-нибудь значительных реставраций памятников архитектуры желательна публикация в научных изданиях его основного содержания с главными исследовательскими ма-териалами и характеристикой существа выполненных работ.

Глзвз 5

ИНЖЕНЕРНЫЕ ВОПРОСЫ РЕСТАВРАЦИИ ПАМЯТНИКОВ АРХИТЕКТУРЫ

5.1. Основные факторы разрушения памятников архитектуры

5.1.1. Диагностика причин деформаций и разрушений памятников архитектуры

Диагностика деформаций пред-ставляет собой одну из форм инженерных изысканий, выявляющую причины деформаций зданий и назначающую те или иные способы укрепления. Очевидно, что в сложном процессе реставрации диагностика разрушений и оценка технического состояния памятников — наиболее важные аспекты, определяющие степень инженерного вмешательства в сложившуюся конструктивную схему древних зданий. Известны примеры технических решений, осуществленных на основе ошибочного представления о работе конструкций или неполной диагностики, не учитывающей действие какого-либо скрытого фактора или «наложения» нескольких явных факторов. В этих случаях временно скрытые дефекты снова проявляли себя и, прогрессируя, приводили к еще более сложному состоянию, требующему новых дорого-стоящих укрепительных работ, часто искажающих облик памятника.

Любому виду разрушения и дефор-мации конструктивных элементов пред-шествует либо одна причина, либо, как правило, целая цепь взаимосвязанных причин, действующих в определенной последовательности и затрагивающих многие промежуточные связи. Поэтому для правильной оценки технического состояния и назначения способа укрепления необходимо выявление и построение всей цепи разрушающих причин.

Сложная взаимосвязь конструкций в сочетании с действием изменяющихся природных и иных факторов требует также четкого представления о функциях каждого элемента или явления в начальной, промежуточной и современной стадиях работы системы. Наибольшую сложность представляет диагностика разрушений и оценка несущей способности древних распорных конструкций — арок и сводов, что объясняется:

спецификой сводов как простран-ственных систем, имеющих кладочную структуру;

их зависимостью от состояния вертикальных несущих элементов и связевого каркаса;

многообразием возможных транс-формаций и перераспределений нагрузки, изменяемостью рабочей схемы1.

Основой диагностики служит, прежде всего, изучение статического состояния здания — его конструктивной системы, характера деформаций, а также сопоставление полученных данных с данными инженерно-геоло- гических изысканий. Кроме того, в ряде случаев прибегают к изучению динамики деформаций путем сбора сведений о состоянии памятника в прошлом, повторных геодезических измерений повышенной точности и установки маяков на трещины. Маяки выполняются из раствора, гипса или иных материалов и снабжаются надписями, содержащими дату и порядковый номер, после чего перио-дически производится осмотр маяков с записью результатов наблюдения в специальный журнал.

1 В прил. 3 разбираются принципы работы основных сводчатых конструкций, применявшихся в русской архитектуре.

/. Основные факторы разрушения памигникои архитектуры 157

5.1.2. Причины деформаций

и разрушений памятников архитектуры

Все виды деформаций памятников можно разделить по причинам про-исхождения на две основные группы:

1) деформации, связанные с внут-ренним, изначально заложенным пороком конструкции или системы «основание — памятник»;

2) деформации, вызванные действием внешних, вторичных непредусмотренных факторов.

Причинами деформаций в первой группе могут быть:

неустойчивое естественное или ис-кусственное основание фундаментов — лёсс, ил, просадочные и пучинистые грунты, бревенчатые распределительные подушки, деревянные сваи, различная органика;

оползневый, карстовый, затаплива-емый или сейсмический характер участка древнего строительства. Наличие родников, близкий уровень грунтовых вод;

слабый (рыхлый, мелкозаложенный и т. п.) фундамент сооружения, непропорциональная нагрузкам площадь ленточных и столбчатых фундаментов в различного рода сооружениях, например храмах крестовокупольной системы;

боковое давление грунта в подпорных стенках, засыпных цоколях, подвальных и ступенчатых конструкциях;

недостаточная общая пространственная жесткость зданий (большепролетные и длинные сооружения, здания с высокорасположенным центром тяжести масс); большая деформатив- ность сжатых элементов — колонн, стен, сводчатых перекрытий;

слабый или незамкнутый связевой каркас;

невоспринятый распор арочно-сто-ечных систем и сводчатых перекрытий;

нерационально приложенная или чрезмерная нагрузка на перекрытия; внецентренная нагрузка вертикальных несущих конструкций;

использование слабого — трещино

ватого или нестойкого к атмосферным воздействиям строительного материала (например, недожженного кирпича, сырой древесины); нерациональная ориентация блоков анизотропного1, например слоистого, материала; нерегулярный характер кладки;

неблагоприятный разрушающий режим работы некоторых прочных строительных материалов, например новгородского железистого известняка, в фундаментных конструкциях, разру-шающихся в агрессивной грунтовой среде, или элементов металлического связевого каркаса, корродирующих в гигроскопичном известковом растворе старой кладки;

нерациональная для водостока или снегозадерживающая форма кровельных поверхностей; несовершенная гид-роизоляция, способствующая намоканию и размораживанию кладки конструкций перекрытия (позакомарные покрытия, ступенчатые кровли с кокошниками, плоские кровли открытых галерей, лестничные площадки, балконы и др.);

отсутствие деформационных и строительных швов в разнообъемных, вытянутых или разновременных соору-жениях.

Причинами деформаций второй группы обычно бывают результаты человеческой деятельности: иррига-ционные работы, перепланировка и за-стройка участка памятника, внутренние перестройки в целях приспособления и различные эксплуатационные меро-приятия. К внешним причинам дефор-маций относятся также преднамеренные разрушения отдельных конструкций, последствия войн и стихийных бедствий.

Вторичными причинами деформаций, в частности, являются:

изменение гидрогеологических условий участка памятника при обводнении и осушении территории с уменьшением несущей способности основа

1 Т. е. обладающего разными свойствами по разным осям.

ния (снижение сил сцепления водо-насыщенного грунта, гниение деревянных свай и другой органики, образование карстовых пустот, засоление грунта);

рытье котлованов, бомбоубежищ, прокладка различных коммуникаций или линий метрополитена вблизи памятников; устройство глубоких подвалов и колодцев внутри существующих зданий;

несоблюдение технологии при подводке фундаментов;

пристройка к памятнику допол-нительных объемов с большим заглуб-лением фундаментов или значительной нагрузкой на основание;

строительство рядом с памятником сооружений, оказывающих на него боковое давление;

перепланировка и перестройка зданий с изменением начальной рабочей схемы (растеска и закладка проемов; замена сводчатых перекрытий плоскими; разборка существующих перекрытий или устройство дополнительных; демонтаж воздушных связей, разборка контрфорсов и контрфорсирующих пристроек);

изменение (увеличение, перенос) эксплуатационной нагрузки;

вибрационное воздействие транспорта, забивка и погружение свай, работа двигателей, генераторов и вентиляторов внутри здания; использование механизмов ударно-вращатель- ного бурения для устройства шпуров и скважин инъекционного укрепления кладки;

дефекты кровель, водостоков, от-мосток; протечки водопровода и кана-лизации;

нарушение оптимального темпера-турно-влажностного режима памятника;

усушка древесины, обмятие узлов стержневых деревянных и комбиниро-ванных систем;

неорганизованный сброс отходов химических и перерабатывающих пред-приятий, загрязнение воздуха различными соединениями, активно разру-

86. Признаки

деформирования зданий / — стадии просадки угловой или концевой части сплошной стены; 2 — последовательная просадка средней части стены; 3 — просадка угла и средней части здания; 4 — просадка колонны арочно-стоечной системы; 5 — просадка центрального модуля

церкви крестово-купольной системы; 6 — усадка раствора арочной перемычки; 7 — подвижка пяты подпружной арки;

<? — подвижка пяты свода междуэтажного перекрытия; 9 — отслоение и выпучивание лицевой кладки при перегрузке пилона

тающими строительный материал па-мятников.

Разделение причин на группы может быть использовано в диагностике деформационных процессов и в их «управлении» при эксплуатации и ре-монте памятников.

По внешнему виду деформации раз-деляются на:

вертикальные — осадки фундаментов, отдельных конструкций или частей здания, усадка и раздавливание кладки, смятие и усушка деревянных несущих элементов; разрушение основных или

временных поддерживающих конструк-ций;

горизонтальные — подвижки фун-даментов и частей памятника, смещения пят отдельных сводов, арок и распорных систем, расползание стропильных ног при утрате затяжек, расслоение кладки при коррозии закладного металла, температурные деформации;

изгибные — искривление внецент- ренно нагруженных стоек, тонких стен и других элементов, прогибы балок и плит перекрытий, провисы поясов ферм, местные выполаживания кладки сводов;

смешанные—представляющие со-четание нескольких видов деформаций.

Каждому виду деформации соответ-ствует свой характерный внешний признак — раскрытие трещин или швов, разрыв связей, образование зазоров в узлах ферм и т. п. (рис. 86). Пластичная кладка может деформироваться без образования трещин — с плавным наклоном и искривлением швов или равномерным их раскрытием. Сложные деформации пространственных конструкций сопровождаются иногда раскрытием на фасадах и в интерьере целой системы различно ориентированных трещин, указывающих на стадийность процесса или «соподчи- ненность» сходящихся в деформационном блоке элементов.

5.1.3. Причины и виды разрушения распорных систем

Состояние арок и сводов, служащих элементами перекрытий, находится в прямой зависимости от состояния вертикальных несущих конструкций — стен, колонн, пилонов, а следовательно, от состояния их строительного материала, фундаментов и основания. С другой стороны, как распорные системы своды зависят от состояния конструкций, удерживающих рас- пор, т. е. от связевого каркаса, контрфорсов, смежных сводов и т. п.

Арки, своды и их системы дефор

мируются и разрушаются, если не обес-печиваются:

неподвижность опор (опорного кон-тура), т. е. внешний по отношению к распорной конструкции фактор ус-тойчивости;

нормальное обжатие арочной формы, т. е. внутренний фактор устойчивости кладочной распорной конструкции.

Причинами горизонтальной под-вижки опор могут быть:

недостаточная начальная жесткость стен, диафрагм и других вертикальных конструкций, несущих своды, их подат-ливость действию распора;

снижение общей начальной жесткости при расчленении единой объемной конструкции на отдельные дефор-мационные блоки;

подвижка (с просадкой) вертикальных конструкций при смещении, наклоне или местном разрушении фундаментов;

разрушение или перестройка кон-струкции смежного объема, ранее урав-новешивающей распор рассматриваемого свода, например замена арочного перекрытия плоским;

разрушение или подвижка контр-форсов;

частичное или полное разрушение связевого каркаса, разрыв воздушных связей, выход из строя их анкерных частей (рис. 87).

Вертикальное перемещение пят свода возможно при просадке или разрушении опор (центрального столба, стены), а также при растеске большого дополнительного проема под пятой свода, например уничтожении простенка между распалубками. Следует отметить гораздо меньшую чувствительность сводов к осадкам опор, чем к их горизонтальным подвижкам.

Внутренними причинами рузруше- ния арок и сводов при достаточной стабильности опор часто служат:

нерациональная форма примени-тельно к данной нагрузке;

недостаточная толщина, излишняя зыбкость свода;

ТИП СВОДА ИЛИ СИСТЕМЫ СВОДОВ

НАПРАВЛЕНИЕ И ВНЕШНИЙ

ПРИЗНАК ДЕФОРМАЦИИ

ВОЗМОЖНЫЕ ПРИЧИНЫ ДЕФОРМАЦИИ

ЦИЛИНДРИЧЕСКИЙ (КОРОБОВЫЙ) СВОД, "ЧИСТЫЙ"

или с лотком

УСАДКА РАСТВОРА, ПЕРЕГРУЗКА СВОДА, РАВНОМЕРНАЯ ПОДВИЖКА ОПОР

41А

ЦИЛИНДРИЧЕС-КИЙ СВОД с РАСПАЛУБКАМИ

1,1 А - СТАДИИ ПРОСАДКИ ИЛИ ПОДВИЖКИ УГЛОВОЙ ЧАСТИ ОПОРНОГО КОНТУРА.

2 - ПРОСАДКА ПРОСТЕНКА МЕЖДУ РАСПАЛУБКАМИ

ЦИЛИНДРИЧЕС-КИЙ СВОД

ПРОСАДКА {С ПОВОРОТОМ) ТОРЦЕВОЙ ЧАСТИ ОПОРНОГО КОНТУРА

ЦИЛИНДРИЧЕС-КИЙ СВОД

ПОПЕРЕЧНЫЙ СДВИГ ЧАСТИ ЗДАНИЯ (ПРИ ЖЕСТКОЙ КЛАДКЕ СВОДА)

ЦИЛИНДРИЧЕС КИЙ СВОД С ГУРТОМ или ПОДПРУЖНОЙ АРКОЙ ПОД ЦЕНТРАЛЬНОЙ НАГРУЗКОЙ

СИММЕТРИЧНАЯ ПОДВИЖКА ПРИ ПЕРЕГРУЗКЕ ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЗОНЫ. ОБЩАЯ СЕДЛООБРАЗНАЯ ДЕФОРМАЦИЯ СВОДА

СОМКНУТЫЙ

СВОД

С ЦЕНТРАЛЬНОЙ НАГРУЗКОЙ

ПОДВИЖКА ОПОРНОГО КОНТУРА И ЛОТКОВ ПРИ ПЕРЕГРУЗКЕ ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЗОНЫ ИЛИ ОБРЫВЕ ВОЗДУШНЫХ СВЯЗЕЙ

87. Схемы деформаций сводов (слева) и распорны систем (справа)

ТИП СВОДА ИЛИ СИСТЕМЫ СВОДОВ

НАПРАВЛЕНИЕ И ВНЕШНИЙ

ПРИЗНАК ДЕФОРМАЦИИ

ВОЗМОЖНЫЕ ПРИЧИНЫ ДЕФОРМАЦИИ

КРЕСТОВЫЙ СВОД НА СТОЛБЧАТЫХ ОПОРАХ

ПРОСАДКА ИЛИ ПОДВИЖКА ОПОРЫ

КРЕСТОВЫЙ СВОД С ЗАМКНУТЫМ ОПОРНЫМ КОНТУРОМ

СДВИГ ЧАСТИ ОБЬЕМА

СИСТЕМА КРЕСТОВЫХ СВОДОВ СО СТОЛБЧАТЫМИ ОПОРАМИ И ПОД- ПРУЖНЫМИ АРКАМИ

. Р: ч- ЁЩ №

ш\

ПОДВИЖКА ДВУХ СОСЕДНИХ СТОЛБЧАТЫХ ОПОР ОДНОГО РЯДА

СИСТЕМА ЦИЛИН-ДРИЧЕСКИХ СВОДОВ И ПОДПРУЖНЫХ АРОК ПЕРЕКРЫТИЯ ХРАМОВ КРЕСТОВО-КУПОЛЬНОЙ СИСТЕМЫ

ТЕМПЕРАТУРНАЯ ДЕФОР-МАЦИЯ - 1,

ПРОСАДКА СЕВЕРО- ЗАПАДНОГО УГЛА ЗДАНИЯ -2

КУПОЛ НА БАРАБАНЕ ИЛИ ОПОРНОМ КОЛЬЦЕ

РАЗРЫВ КОЛЬЦЕВОЙ СВЯЗИ БАРАБАНА, "РАСПОЛЗАНИЕ" ОПОРНОГО КОЛЬЦА ПРИ ПЕРЕГРУЗКЕ

ПАРУСНЫЙ СВОД, КУПОЛ НА ПАРУСАХ И ПОДПРУЖНЫХ АРКАХ

ПРОСАДКА ИЛИ ПОДВИЖКА УГЛОВОЙ ОПОРЫ

1 62 Г.шва 5. Инженерные вопросы реставрации памятников архитектуры

превышение допустимой нагрузки на свод или неправильное размещение нагрузки;

разрушение или старение строи-тельного материала — кирпича, раствора, металла связей.

Разрушению сводов могут способ-ствовать различные неоправданные ремонтно-реставрационные мероприятия, например покрытие сводов непро-ницаемой цементной, бетонной или иной «защитной» коркой.

5.1.4. Систематизация признаков деформаций сводов

Характерные для любого типа сводов деформационные трещины или раскрытия швов располагаются в зонах с максимальными растягивающими или сдвигающими напряжениями. Первый тип трещин ориентируется в плаке приблизительно перпендикулярно на-правлению деформации, второй — вдоль контактов между различными деформационными блоками, по техно-логическим «швам» или слабым пере-вязкам. Применительно к основным типам сводов и основным видам де-формаций можно выделить следующие характерные расположения трещин: в цилиндрических сводах и их системах — на нижней поверхности — вдоль шелыги и по линии контакта с распалубками; в системах — по линии «смыкания» в угловых частях и вокруг центральных столбов при их просадках;

в крестовых сводах и системах — вдоль оси распалубок, вокруг замковой части при ее провисании; перпендикулярно к диагональному ребру (вблизи опор), поперек подпружных арок, вдоль ребра (иногда с последующим выпадением части распалубки) при просадке и сдвиге опор;

в сомкнутых сводах — вдоль обра-зующих на внешней поверхности лотков на уровне '/г—Д (высоты арки) от пяты свода; по линии смыкания в угловых слабообжатых частях; по контактам с распалубками как в цилиндрических и лотковых сводах;

в крещатых сводах — на внешней поверхности центральных арок на рас-стоянии 1 /2—1 / з от уровня опоры при отсутствии воздушных связей; по линии сопряжения между центральными арками и угловыми сомкнутыми частями свода;

в куполах — меридиональные тре-щины на внешней и внутренней поверхностях в интервале 75—4/= от уровня пяты — при нерациональной форме и отсутствии боковой пригруз- ки при центральной перегрузке свода; в уровне пят при «расползании» опорного кольца или коррозии шплинтов кольцевой опорной связи.

Хрупкие деформации, свойственные сухой кладке на обычных известковых и сложных растворах марки 10—25, сопровождаются образованием хорошо выраженных «классических» трещин или раскрытых швов. Упругие деформации жесткой кладки на высокопрочных растворах могут не проявляться длительное время, но с наступлением усталости перенапряженного материала возрастать скачкообразно. Влажная, пластичная кладка может деформироваться без образования трещин с постепенным раскрытием швов в растянутой зоне. В этом случае расклинка отдельных камней или блоков, обеспечивающая существование свода, будет иметь место и при очень сильном выполаживании, вплоть до предельного сокращения высоты сжатой зоны свода и обрушения.

5.2. Методы

инженерного укрепления памятников архитектуры

5.2.1. Общие принципы укрепления памятников

Выбор элемента укрепления.

Конструктивное укрепление при рес-таврации подразумевает восстановление, поддержание или усиление функций конструктивных элементов древних зданий. Если сооружение к моменту

2. Методы инженерного укрепления памятников архитектуры 163

88. Выбор элементов укрепления I —температурно- дефорамациоиное расчленение объема с образованием дискретной системы; 2 — система перекрестных арок, усиление второстепенного элемента при критической деформации главной арки; 3 — железобетонная дублирующая арка; 4 — анкерные стержни;

5 — связи

реставрации утратило некоторые свои элементы, то они могут быть либо реконструированы и включены в работу в целях восстановления начальной или близкой к ней рабочей схемы, либо заменены современными конструкциями, как инертными к сложившейся системе, так и активно на нее влияющими.

Некоторые архитектурные памятники представляют лишь фрагменты сооружений, случайные и разрозненные, с измененными функциями. Другие, так называемые дискретные системы, внешне сохраняя начальную архитектурную форму, могут полностью потерять свое конструктивное содержание. Поэтому их укреплению должно предшествовать выявление сложившихся конструктивных схем и современных функций каждого элемента. Эффективность укрепления во многом зависит от того, насколько вы-бранные для укрепления элементы действительно являются на данной стадии главными, стержневыми, несущими.

Приведем пример подобного выбора. Перекрытие одного из помещений Московской консерватории представляет систему двух центральных перекрестных арок, на которые опираются угловые распалубки. Одна из арок выполнена в .регулярной радиальной кладке, другая образуется из двух

полуарок, упирающихся в центральный участок первой арки, т. е. имеет горизонтальную вставку длиной 1 /з пролета. Вторая, составная арка с нера-циональной формой оси способна нести приблизительно в 3,5 раза меньшую нагрузку, чем первая и по своей функции — вспомогательная. К настоящему времени главная арка деформировалась настолько, что ее несущая способность снизилась в 7,5—8 раз, и большая часть нагрузки перераспределилась на вспомогательную арку, ставшую основным дублирующим элементом. Поскольку восстановление функций главной арки оказалось невыполнимым, общее укрепление конструкции заключалось в снятии избыточной нагрузки именно с дублирующего элемента, т. е. со вспомогательной арки (рис. 88).

Особой аргументации требуют про-екты укрепления дискретных систем. Например, попытка восстановления функций связевого каркаса, расчленен-ного трещинами, но стабильно сущест-вующего в виде независимых блоков объема крестово-купольной системы, может оказаться совершенно лишним мероприятием, не способным каким- либо образом «улучшить» сложившуюся статику сооружения. Те же воздушные и стеновые связи, установленные в потенциально неустойчивой дискретной системе, будут полезным профи-

164 Глава 5. Инженерные вопросы реставрации намят ников архитектуры

89. Части зданий и сооружений, требующие «открытого» усиления / — деформированная подпорная стена; 2 — нависающий блок циклопической кладки;

3 — тонкая стена с обрушенными перекрытиями; 4 — консольный фрагмент арки или свода; 5 — неустойчивая опора арочной системы; 6 — накренившийся пилон или стена

лактическим элементом, препятствующим дальнейшему «расползанию» де- формационных блоков.

Реконструкция утраченных кон-струкций с использованием современных материалов, например восстановление части обрушенных кирпичных столбов, несущих своды или стены из железобетона, может активно воздействовать на сложившееся равновесие системы, вызвав перераспределение сил и их концентрацию на границе нового, более жесткого элемента.

Скрытые и открытые конструкции укрепления. Дополнительно вводимые конструкции могут быть скрытыми внутри укрепляемого элемента или объема или открытыми. Возможны также комбинации скрытых и открытых конструкций или их сочетания с технологическими видами укрепления — цементацией, силикатизацией и др. Выбор способа укрепления диктуется рядом конкретных условий, в первую очередь техническим состоя

нием памятника и требованиями эсте-тики. Любой способ, приемлемый сам по себе и даже успешно примененный на нескольких памятниках, может быть скомпрометирован при его механическом перенесении на объект с иным диагнозом деформации или при низком качестве работ.

Примером неудачного использования открытых конструкций может служить выполненное в 1980 г. проти- воаварийное укрепление церкви Андрея Стратилата в Новгородском кремле. Вытянутый низкий объем одноглавой церкви XVII в. своей западной частью опирается на остатки стен лестничной башни Борисоглебского собора XII в., раскрытых как археологический объект. Вследствие неоднородности основания и повышения уровня грунтовых вод здание опасно деформировалось с образованием многочисленных трещин, воздушные связи вышли из работы. Конструкция укрепления состоит из открытого

наружного бандажа и соединяющих его четырех воздушных связей. Бандаж, выполненный из металлических прокатных балок, висит на наружных концах связей, две из которых заделаны к тому же в трещины. Конструкция не препятствует какой бы то ни было деформации объема, кроме того, крайне неэстетична.

Скрытые конструкции укрепления, обычно предпочитаемые реставраторами, могут иногда оказаться менее удачными, чем открытые, или даже непригодными, например из-за несовместимости свойств древних и новых материалов, особой сложности и неоправданно высокой стоимости работ. Так, часто наблюдается разрушение белокаменной кладки коррозией скрытых металлических балок и связей или повреждение фресок при бетонировании внутристенных каналов и инъецировании пустот.

Как ни парадоксально, но иногда от скрытых конструкций отказываются именно по эстетическим мотивам. Подчас так происходит при попытках укрепления различными скрытыми каркасами и сердечниками наклоненных стен, столбов и башен, арочных «консолей» и т. п. Такие элементы сооружения с явно незамкнутой рабочей схемой, требующие логического, открытого подтверждения устойчивости, будучи укреплены неявно, останутся зрительно неустойчивыми и как бы аварийными (рис. 89).

5.2.2. Усиление фундаментов

и оснований

Подводка фундаментов — один из наиболее известных и достаточно часто применяемых способов укрепления зданий, заключающийся в увеличении площади подошвы и заглублении фундамента методом частичной или полной замены старой фундаментной кладки. Подводка ленточных фундаментов выполняется участками («захватками»), длина которых зависит от прочности вышележащей кладки (стен, цоколя, фундаментов), наличия в ней

проемов, трещин, а также от глубины заложения фундаментов. Сравнительно короткие захватки 1,5—2 м под глухими стенами, допускающими перенос давления, выполняются обычно без крепления. При подводке фундаментов в сложных условиях (большая глубина, осыпающаяся кладка, сосредоточенная нагрузка) применяется временное крепление захватки в виде стоек, поперечных или продольных рам, распределительных балок и т. д. (рис. 90). Конструкция временного крепления должна учитывать возможность размещения армокаркасов и опалубки, а также перестановки или демонтажа.

Подводимая часть фундамента вы-полняется обычно из монолитного бетона или железобетона; иногда применяется бутовая кладка. Порядок раскрытия и бетонирования захваток назначается из условия, что каждая раскрываемая и бетонируемая захватка — под защитой смежного участка.

Деревянные стойки, балки и торцовая опалубка извлекаются по окончании бетонирования захватки. Металлическое крепление иногда замоноли- чивается в бетоне. В этом случае снижается опасность деформаций, вызываемых, например, усадкой бетона или местными неучтенными нагрузками. Усадочные зазоры чеканятся и инъецируются.

Значительную сложность представляет подводка фундаментов под отдельно стоящие столбы, пилоны, нагруженные простенки и т. п. Порядок раскрытия захваток в этом случае должен исключить длительное внецен- тренное обжатие кладки и основания. Усиливаемые столбы и простенки должны быть максимально разгружены (см. рис. 90).

Подводкой фундаментов укреплены Успенский собор в Рязани, собор Рождества Богородицы и крепостные стены Пафнутьев-Боровского монастыря, многие памятники Кирилло-Бело- зерского монастыря и др.

Условиями для оптимального при-менения данного способа считают:

90. Подводка фундаментов

1 — углубление и расширение фундамента с заменой рыхлой кладки железобетоном; 2 — план захваток (в кружках — номера захваток); 3 — подводка железобетонного ленточного фундамента под существующий при глубоком заложении; 4 — крепление стенок траншей;

5 — металлические рамы временного крепления; 6 — подводка фундамента под пилон; 7 — металлическая обойма; 8 — подкосы

значительную протяженность ук-репляемых конструкций;

ленточный характер фундамента и отсутствие сосредоточенной нагрузки на него;

монолитность укрепляемых стен и фундаментов, регулярную кладку (из кирпича или белого камня), отсутствие или небольшое количество низкораспо-ложенных проемов и трещин;

небольшое заглубление подводимых фундаментов (до 2—2,5 м);

низкое стояние грунтовых вод; достаточную несущую способность грунтов, основания — не меньше 0,15 МПа.

Важным условием становится и тщательность производства работ, так как даже при незначительном отступлении от технологии могут возобно

2. Методы инженерного укрепления памятников архитектуры 167

виться старые деформационные процессы или даже возникнуть новые просадки с трещинообразованием. Необходимость подводки фундаментов под столбы и пилоны должна быть вообше особо аргументирована.

Метод становится нерационален или невозможен:

при глубоком заложении фундаментов, требующем большого объема земляных работ и особого крепления котлована:

при малой высоте или большой ши-рине подводимого фундамента;

при валунной, рыхлой, осыпающейся кладке укрепляемых фундаментов и стен;

в аварийных ситуациях, под накло-ненными или неустойчивыми стенами и столбами, не имеющими крепления; при высоком уровне грунтовых вод. Усиление фундаментов с помощью обойм. В тех случаях, когда подводка фундаментов затруднена или существует опасность новых просадочных деформаций (при малоквалифицированном неконтролируемом производстве), существующие фундаменты могут быть усилены и расширены с помощью боковых прикладок в виде отдельных бетонных блоков, лент или обойм. Дополнительные прикладки или обоймы рассчитываются либо на избыточную часть нагрузки (по несущей способности основания), либо на восприятие полной нагрузки, что под-разумевает соответствующий контакт между фундаментной кладкой и бетонной конструкцией.

Способ соединения старой и новой частей фундамента зависит от величины передаваемой нагрузки, площади контакта, характера старой кладки и др. Если, к примеру, функции обойм пла-нируются умеренными (до 30% общего давления), а древний фундамент сложен из валунов и бута, то для надежной передачи нагрузки может быть достаточно простого сцепления бетона с неровностями кладки. При плотных белокаменных или кирпичных фундаментах используются шпоночные сое

динения с обоймой в виде бетонного «зуба», поперечных металлических балок или арматурных стержней. Размер «зуба» рассчитывается на отпор грунта по скалыванию менее прочного из соединяемых материалов, а длина и число металлических шпонок — по смятию материала фундамента. Помимо сдвигающего усилия шпоночные соединения испытывают и растягивающие усилия, которые тем выше, чем больше площадь опирания обойм и чем меньше их высота. (Несложный расчет показывает, что только длч удержания от поворота обоймы, показанной на рис. 91, при планируемом отпоре грунта 0,1 МПа требуется погасить от 50 до 100 кН растягивающих усилий на каждом погонном метре.) Сложность сквозного поперечного армирования фундаментов, анке- ровки арматуры и защиты ее от коррозии не позволяет считать широкие обоймы рациональными и длительно надежными конструкциями.

Наилучшие результаты дают узкие двухветвевые обоймы или одинарные обоймы, замкнутые по ограниченному контуру и не испытывающие крутящего момента.

При необходимости значительно увеличить площадь опирания фундамента могут быть рекомендованы перекрестные обоймы, в которых отпор грунта нагружает и «свободные», не связанные с фундаментами элементы.

Системы перекрестных обойм раз-работаны для укрепления ряда памят-ников Новгорода (Знаменского собора 1682 г., Спасской башни кремля 1485 г.). В Москве данный способ успешно применен для усиления над- вратной церкви Даниловского монастыря (реставрация 1983—1985 гг.). В свое время здание, имевшее неравномерную просадочную деформацию объема, было разобрано до половины высоты. Масса надстраиваемой части — около 350 т — требовала увеличить площадь фундаментов приблизительно на 30%, что было достигнуто устройством двух незамкнутых

91. У силение фундаментов с помощью обойм 1 — 4 — двухветвевые железобетонные обоймы.

1 — сцепление обоймы за счет неровностей кладки;

2 — сцепление с помощью «зуба»; 3 —

нерациональная широкая обойма со сквозным стержневым креплением;

4 — план обоймы с поперечными диафрагмами;

5 — корытная обойма, бетонируемая в две очереди;

6 — «висячая» обойма выше уровня грунтовых вод;

7 — фрагмент перекрестной ленточной обоймы под столбом; 8 —

обойма-ростверк (разрез и план); 9 — обойма с рандбалкам и-распорками (план и разрез с эпюрой отпора грунта); 10— обойма-ящик

одинарных железобетонных обойм, врезанных в фундаменты центральных пилонов и соединенных тремя мощными связевыми балками. Балки рассчитаны на реактивное давление (отпор) грунта, создаваемое концевыми нагрузками.

Следует остановиться на особой разновидности ленточных и замкнутых фундаментных обойм, разгружающих слабые, перегруженные участки осно

вания и передающих избыточное давление на устойчивые зоны. Такие обоймы, выполняющие функции рандба- лок, использованы, например, для разгрузки основания под центральными столбами Благовещенского собора в Горьком. В сочетании с системой подземных контрфорсов обойма «подхват» применена для разгрузки фундамента Новобратского корпуса в Соловецком монастыре.

!. Методы инженерного укрепления памятников архитектуры 16*)

В некоторых случаях конструкция обойм позволяет использовать их в ка-честве ростверков свайных фундаментов. Сваи могут быть установлены либо заранее, до бетонирования ростверка, либо во вторую очередь, когда обойма уже существует и возникает необходимость ее усиления (см. свайные фундаменты).

Замкнутые железобетонные обоймы могут быть использованы и как сугубо стяжные конструкции в качестве:

профилактических бандажей, пре-пятствующих независимому перемещению деформационных блоков разорванных трещинами зданий: подземных антисейсмических поясов:

защитных «рубашек», «ящиков» и т. д. для слабых, деструктированных фундаментов и археологической кладки; такие «рубашки» иногда сочетаются с инъецированием разрушенной кладки или устройством распределительных бетонных плит или стяжки по верхнему обрезу (северная галерея Троицкого собора Астраханского кремля, павильон «Грот» усадьбы Кусково).

При всем различии конструкций и назначении обойм они обладают одним общим свойством — не нарушают сложившегося контакта между подошвой фундамента и основанием.

Свайные и комбинированные способы усиления фундаментов. Интересным видом укрепления кладки стен и фундаментов, а также грунта основания можно считать их армирование так называемыми «корневидными», или буроинъекционными сваями. Буроинъекционные сваи, разработанные более 30 лет назад итальянской фирмой «Фондедилле», успешно применяются в Европе и СССР для укрепления объемов архитектурных памятников и современных зданий при их деформациях, просадках, увеличении нагрузок. Корневидными сваями укрепляют также подпорные стены, набережные, оползни, откосы и стенки глубоких выработок.

Буроинъекционная свая пред

ставляет собой шпур диаметром 75— 150 мм, армированный 1—3 стержнями и заполненный под давлением 2—4 атм. цементно-песчаным раствором. Бурение производится электрическими станками вращательного бурения на глубину 10—30 м и более под любым углом к вертикали. Бурение каменных стен и фундаментов производится шарошечным долотом, меры предосторожности при бурении рыхлых, неустойчивых кладок приблизительно те же, что и при сверлении шпуров анкерного крепления; при проходке грунтов основания используются обсадные трубы.

Избыточное давление, создаваемое при опрессовке сваи, позволяет заполнить раствором не только ствол сваи, но и пересекаемые им пустоты, раковины, трещины и пустые швы. Таким образом, заполнение сваи, пробуренной через кладку цоколя или фундамента, способствует замо- ноличиванию и укреплению этой кладки.

В зависимости от габаритов укреп-ляемого сооружения, вида нагрузки и деформации буроинъекционные сваи могут быть применены как жесткие сжатые, сжато-изгибаемые и растянутые стержни. Возможные варианты расположения свай показаны на рис. 92.

Буроинъекционные сваи хорошо сочетаются с косвенным армированием кладки, железобетонными обоймами и другими скрытыми и открытыми конструкциями укрепления. Одно из основных достоинств буроинъекционных свай — их «лояльность» к сложившейся статике (системе «памятник — среда»).

Несущая способность буроинъекци-онной сваи зависит от ее рабочей схемы (свая — стойка или висячая свая), геологии участка, качества заполнения и опрессовки. Например, интервал «возможностей» сваи диаметром 152 мм и длиной около 10 м может составлять от 50 до 250 кН. Предварительно рассчитанная несущая спо

170 Глава 5. Инженерные вопросы реставрации памятников архитектуры

; 1

V//,Л

92. Буроинъекционные сваи 1,2 — укрепление подпорных стен; 3 — предварительное крепление стенок глубоких выработок;

4 — комплексное укрепление кладки пилона, фундамента и основания;

5 — предложения по креплению «висячих» контрфорсов и насыпного откоса у Трапезной палаты Андроникова монастыря

собность сваи проверяется контрольными испытаниями.

Применение буроинъекционных свай может быть нерациональным в следующих случаях:

при укреплении валунных фунда-ментов, так как бурение затруднено, а «заделка» сваи в теле фундамента (как и его инъецирование) осуществляется плохо из-за несоответствия

физико-механических свойств нагнета-емого раствора и непористого материала валунов;

при укреплении археологических руин или других конструкций из слабого, осыпающегося материала, не выдерживающего динамику бурения;

при неблагоприятной геологии участка и необходимости чрезвычайно глубокого бурения.

2. Методы инженерного укреплении памятников архитектуры 171

Ростверки с применением бурона-бивных свай. Буронабивные сваи могут применяться для создания фундаментных конструкций, частично дублирующих старые фундаменты или полностью их рагружающих. Конструкция сваи образуется при заполнении бетоном специально пробуренной в грунте (и армированной сварным каркасом) скважины диаметром более 200 мм. В отличие от корневидных свай буронабивные проходят только через грунт и только снаружи здания на расстоянии не менее 1 —1,5 м от линии укрепляемых стен. Передача нагрузки на вынесенный свайный фундамент осуществляется с помощью поперечных балочных конструкций, которые тем сложней и протяженней, чем шире расставлены оси свай. Способ применим, таким образом, к сооружениям относительно небольшой ширины (до 6 м): крепостным стенам, пилонам, столбам, контрфорсам, малым башням и колокольням, узким зданиям (рис. 93). Ограничивающим фактором служит и определенная сложность при проходке ригеля (под фундаментом и сквозь фунда-мент) и размещении буровых машин. Предпосылкой к применению способа может стать очень большая линейная (или сосредоточенная) нагрузка на фундамент в сочетании с плохой геологией участка.

В проекте укрепления аварийного участка прясла Новгородского кремля (между Спасской и Княжей башнями) использованы буронабивные сваи-стой- ки диаметром 400 мм, длиной 8 м, заложенные по обе стороны стены группами по четыре сваи и объединенные мощным (2X1,5 м) железобетонным ригелем в уровне существующих фундаментов. Длина балок между внутренними рядами свай около 6,5 м, шаг 7—7,5 м, полная нагрузка на сваю около 400 кН. Необходимость укрепления прясла была вызвана его нарастающими просадками и креном вследствие изменения гидрорежима участка и разрушения (гниения)

древнего бревенчатого ядра кремлевского вала. При выборе варианта проекта было учтено то обстоятельство, что устройство «плавающих» ленточных фундаментов или висячих свай не гарантирует от новых просадок при разрушении органики основания; инъекционные же способы укрепления были отвергнуты как исключающие возможность археологических изысканий в этой части кремля.

Вдавливаемые сваи, как и бурона-бивные, используются при необходимости восприятия очень больших нагрузок укрепляемого сооружения при неблагоприятной геологии участка. Метод задавливания свай состоит в погружении свай под фундаменты или стены здания с помощью домкрата, упирающегося через распределительную траверсу в кладку фундамента. Вдавливающей сваю нагрузкой служит, таким образом, масса здания. Максимальное усилие, развиваемое домкратом, должно соответствовать состоянию равновесия между несущей способностью сваи (по материалу сваи и грунту) и приходящейся на нее нагрузкой.

Вдавливаемые сваи представляют собой металлические или железобетонные секционные конструкции, наращиваемые по мере погружения секций. Домкрат крепится (подвешизается) к траверсе (наддомкратной балке), которая заделывается концами в кладку смежных участков (рис. 94). Размеры траверсы, конструкция и шаг свай зависят от мощности используемого домкрата и состояния нагружающей конструкции. (Так, при укреплении Потешного и Большого Кремлевского дворцов в Москве по проекту инж. Э. М. Генделя использовался 350- тонный домкрат для задавливания металлических трубчатых свай диаметром 351 мм с шагом 2—3 м.)

В отличие от описанных выше способов укрепления фундаментов, яв-ляющихся медленными или профилак-тическими в отношении передачи на-грузок, задавливание свай представляет

Разрез а-а

у// //л/// ///

Разрез 6-6

93. Схема укрепления прясла ростверками на буро набивных сваях

I — крепостная стена; 2 — насыпной вал: 3 — ростверк; 4 — рандбалка;

5 — буронабивная свая диаметром 400 мм

94. Вдавливаемые сваи

1 — трубчатые звенья сваи;

2 — гидравлический домкрат; .? —

наддомкратная балка; 4 — фундамент; 5 - трещины деформации простенка при отказе сваи или изгибе балки

активный процесс передачи нагрузки, влияющий на статику здания и состояние его конструкций уже при производстве работ. Именно вследствие своей активности метод задавливания свай требует особо строгого соответствия между расчетными жесткостями и нагрузками, а также постоянного контроля при производстве. Например, при недостаточной высоте наддомкрат-

ной балки или при «отказе» сваи работающий домкрат способен припод-нять нагружающий сваю участок здания с образованием поперечных трещин. Известными недостатками способа являются также большой расход металла и необходимость устройства глубокой траншеи вдоль фундамента (не менее 2,5 м от поддомкратной балки при высоте секции сваи 1 м).

2. Меюды инженерного укрепления памятникао архитектуры 173

5.2.3. Усиление столбов,

стен и простенков

Укрепление при перегрузках.

Необходимость усиления каменных стен и столбов возникает при механических повреждениях кладки, рас- тесках проемов, ликвидации промежуточных перекрытий, чрезмерных нагрузках, наличии трещин или других признаков деформации и т. д. Следствием каждой из причин становится перегрузка рабочих сечений кладки, либо внецентренно обжатых, либо многократно сокративших несущую способность, например при расслоении конструкции на отдельные гибкие элементы. Поэтому большинство видов укрепления стен и столбов заключается в обеспечении местной устойчивости обжатой кладки.

Традиционным способом укрепления служит устройство внешнего «корсета» или обойм, препятствующих горизонтальному «расползанию» кладки. Обоймы столбов и узких простенков представляют собой систему нескольких угловых профилей, объединенных между собой горизонтальными полосовыми связями, шаг которых зависит от гибкости стоек и величины сжимающего давления. (Следует заметить, что «горизонтальная составля-ющая», принимаемая в расчетах равной 10-М 5% вертикальной нагрузки, уве-личивается по мере расслоения и де-струкции кладки.) Металлическими обоймами укреплено множество столбов и простенков древних зданий, в том числе центральный столб Грановитой палаты Московского Кремля и столбы в помещениях так называемой Собственной половины Большого Кремлевскго дворца. Для усиления широких простенков используются иногда двухсторонние корсеты в виде плоских сварных решеток, соединенных арматурными стержнями через просверленные в кладке отверстия. Подобным образом закреплены слабые и перегруженные стены старого здания МХАТа (реставрация 1980-х годов).

Металлические корсеты маскируются обычно в специально пробиваемых штрабах или внутри толстого штука-турного слоя, что создает значительные трудности при укреплении столбов и пилонов сложного профиля, несущих лепной или живописный декор.

В практике реставрации нередки случаи замены старого строительного материала более прочным современным. Это может быть простая внешняя с перевязкой и сквозная перекладка с армированием опасной зоны. Например, аварийный просевший столб крыльца церкви Троицы в Никитниках (Москва) был разобран и переложен вместе с фундаментом (с временным сложным «вывешиванием» вышеуказанных конструкций). Перегруженный (безуспешно «усиляемый» еще в XVIII в.) раздавленный простенок алтарной преграды церкви Спаса за Золотой решеткой в Московском Кремле был переложен (также с временной разгрузкой) при реставрации 1979 г. Иногда старая кладка сохраняется фрагментарно или только в качестве облицовочного слоя, скрывающего внедренный в тело конструкции металлический или железобетонный несущий элемент (рис. 95). Заделка современного несущего каркаса в ветхую или перегруженную кладку — довольно сложная задача, связанная с необходимостью глубокого штрабления, введения разгрузочного элемента, временного крепления и т. д. Кроме того, должна быть обеспечена полная передача нагрузки на новую конструкцию, так как включение в совместную пропорциональную работу разнородных материалов практически неосуществимо из-за различных модулей деформации. Именно по этой причине при реставрации западной стены над- вратной церкви Перервинского мона-стыря были демонтированы чугунные стойки XIX в., которые первоначально предполагалось сохранить внутри восстанавливаемых кирпичных пилонов. Металлические стойки достаточно часто применяются также для

174 Глава 5. Методы инженерного укрепления памятников архитектуры

усиления или разгрузки деревянных зданий каркасного типа и срубов.

Укрепление при структурном разру-шении кладки. Под структурным раз-рушением здесь подразумевается, во- первых, деструкция строительного ма-териала кладочных элементов, а во- вторых, нарушение монолитности кла-дочной структуры целых конструкций. Структурному разрушению подвергается перегруженная, а также мокрая кладка (при протечках кровель и коммуникаций, капиллярном подсосе влаги из грунта, коррозии закладного металла, изменении температурновлажностного режима).

Характерные признаки структурного разрушения при перегрузках — об-разование системы X-образных трещин, выкалывание треугольных призм и истощение обжатых сечений, иногда — вертикально ориентированных трещин, расслоение или волнообразное искривление поверхностей. Морозное и солевое разрушение при замачивании может быть выражено в размягчении и высыпании раствора из швов в поверхностном слое, отслоении и падении целых пластов кладки, образовании рыхлого, осыпающегося щебеночного конгломерата.

Перечисленные виды разрушений создают необходимость разработки так называемых технологических или ком-бинированных способов укрепления, например армирования и инъекции кладки (рис. 96). Расслоившиеся кир-пичные конструкции могут быть ук-реплены системой анкерных стержней, установленных в просверленные отверстия нормально или под некоторым углом к плоскости расслоения. На первой стадии стержни работают как противоаварийные элементы, препятствующие дальнейшему расслоению и уменьшающие свободную длину каждого слоя как самостоятельной сжимаемой конструкции. На второй стадии при инъецировании зазоров между слоями анкерные стержни воспринимают избыточное давление раствора, создаваемое насосом и спо

конструкиий при обойма из угловых

перегрузках профилей; 4 — устройство

1 — заделка современного каркаса металлического каркаса в с полной разборкой и

ветхую кладку; 2 — перекладкой исторической

корсет из перекрестных конструкции

собное вызвать обрушение наружного слоя. Далее, после твердения раствора и склеивания слоев, стержни служат элементами армирования.

Часто расположенными пересекаю-щимися стержнями «косвенного» арми-рования укрепляются перегруженные аварийные конструкции небольшого сечения — столбы, контрфорсы, аркбу-таны. Для массивных стен большого протяжения, имеющих одну или две открытые боковые поверхности, возможно только поперечное армирование. Поярусное расположение стержней, концы которых могут быть объединены арматурными сетками, удобно для создания «опорных» армированных рядов или железобетонных поясов

2. Методы инженерного укрепления памятников архитектуры 175

96. Инъекционное и комбинированное укрепление кладки 1,2 — металлические стержни «косвенного» армирования; 2 — инъецируемые пустоты и шпуры; 3 — штукатурное заполнение зон утрат;

4 — анкерное крепление проема в бутовой кладке;

5 — сохранившаяся кладка крепостной стены;

6 — современная докладка;

7 — стержни поярусного

анкерного крепления;

8 — стержни местного армирования и инъецирования: 9 — зоны утрат: 10 — трещины расслоения свода; 11 — ось устойчивой сжатой зоны; 12 — местные арочные образования; 13 — металлические костыли поверхностного крепления;

14 — штукатурный намет:

15 — радиальное армирование свода;

16 — инъецирование пустот

при восстановлении утраченной лицевой кладки.

Анкерное крепление и другие комбинированные способы требуют вы-сокой культуры производства. Для ар-мирования рекомендуется применять нержавеющий металл, количество черного металла должно быть минимальным даже при его антикоррозийном покрытии. Коррозия закладного металла в сырой кладке способна привести к ее разрывам и расслоениям, выдергиванию растянутого стержня или анкера, сдвигу и обрушению блоков кладки. Практика показывает, что в условиях некачествен

ного производства работ анкерное крепление или армирование особо ответственных конструкций следует рассматривать только как часть укре-пительного комплекса, но не как основной или единственный вид укреп-ления.

Инъецирование специально по-добранными растворами представляет собой современный и весьма рацио-нальный способ укрепления кирпичной, каменной и смешанной кладки, рас-члененной трещинами на крупные и средние блоки или на щебеночные фракции. Эффективность инъекционного укрепления зависит от структуры кладки, степени ее расслоения, влажности и химического состава материала, качества раствора, частоты скважин и других факторов. Наилучшие результаты обычно достигаются при инъецировании сравнительно сухой, расслоившейся кладки из кирпича, белого камня, песчаника и туфа при раскрытии трещин более 1 мм. Тесаная кладка из гранита, базальта и других тяжелых непористых материалов укрепляется инъекцией плохо, так как не происходит отбора воды,, и раствор, заполняющий швы, остается рыхлым, слабо сцепляющим разорванные трещинами блоки и отдельные камни. Вообще затвердевший инъекционный раствор должен быть близок по своим физико-техническим свойствам к материалу кладки. Компонентами растворов могут быть известь-тесто, цемент, кварцевая пыль, белокаменная мука, цемян- ка. Для нагнетания растворов используются ручные или механические насосы, создающие давление до 6—8 атм.

Инъекция нежелательна для укреп-ления кладки стен и сводов, имеющих темперную или масляную живопись, так как отбор воды из раствора сопровождается движением солей, раз-рушающим грунт и живописный слой.

Укрепление гибких и наклонных стоек и стен. К внешне неустойчивым конструкциям, требующим введения от-крытых, логически завершающих рабо

чую схему элементов усиления, относятся наклоненные крепостные и подпорные стены, а также ограждающие стены и столбы зданий с обрушенными или разобранными междуэтажными перекрытиями. Если восстановление этих перекрытий трудноосуществимо или не оправдано методически, то чрезмерная свободная длина стен и колонн может быть снижена с помощью стержневых связей- затяжек и распорок, объединяющих элементы в пространственные блоки.

Отдельно стоящие гибкие стены при отсутствии близких жесткостных модулей (лестничных клеток, угловых сопряжений стен и т. п.) могут быть укреплены открытыми подкосами трубчатого и иного сечения, решетчатыми диафрагмами, а также контрфорсами (рис. 97).

Контрфорсы — достаточно рас-пространенный способ укрепления в реставрации. В зависимости от архи-тектурных требований и характера нагрузки они выполняются либо из традиционных материалов — кирпича и камня, либо из железобетона. Эффективная работа контрфорса возможна лишь при надлежащей устойчивости его основания. Практика показывает, что многие исторические контрфорсы, возведенные как до, так и после начала деформаций, своих функций не выполняют, существуя независимо от укрепляемого объекта. При укреплении подпорных стен возможно применение обратных контрфорсов, а также буроинъекционных свай в сочетании с распределительными подхватами, зачеканкой и инъецированием кладки.

Выпрямление стен, столбов, пилонов. Если наклон стен, пилонов, башен и т. п. достаточно заметен, а укрепление с помощью открытых конструкций не представляется возможным, например, из эстетических соображений, возникает необходимость в их подъеме (повороте).

Наиболее просто выпрямление от-дельно стоящих сплошных сооружений

или компактных жестких объемов — обелисков, пьедесталов, пилонов, невы-соких декоративных башенок, крепостных зубцов и консольных простенков, масса которых не превышает 10—15 т. В этом случае подъем может производиться легкими винтовыми и гидравлическими домкратами при минимальных трудозатратах. В основание вы-прямляемой конструкции врезается временная обойма из металлических профилей (железобетона), служащая либо непосредственно наддомкратной балкой, либо упором при рычажном приложении сил (выпрямление надгробия Ахмета Ясави в г. Туркестане). Нижним упором домкрата может быть фундаментная кладка или специально укрепленная плита. Для подъема наклоненных барабанов горьковского Благовещенского собора в качестве нижнего упора домкрата использованы железобетонные пояса стягивающего собор корсета. Если выпрямляется не целиком все сооружение, а какая-то его часть или ярус, то усилие домкрата расходуется не только на подъем этой части, но и на «разрыв» сооружения, т. е. на преодоление сил сцепления раствора. Поэтому в зоне предполагаемого разрыва производится штрабление кладки или расчистка шва.

Сравнительно высокие столбы, а также сквозные или расчлененные тре-щинами конструкции выпрямляются с применением страховочных креплений — оттяжек, траверс, рам и т. п. Усилие домкратов с помощью наклонных бревенчатых или металлических упоров передается на вертикальный распределительный элемент или в обойму одного из верхних ярусов крепления.

Выпрямление звонниц, минаретов и башен, т. е. зданий с очень высоко расположенным центром тяжести, представляет собой сложную задачу, требующую постадийного расчета ус-тойчивости и разработки системы взаимосвязанных подъемных и удер-живающих устройств. Так как длина

97. У крепление неустойч ивых конструкций

I—современный сквозной контрфорс,

компенсирующий распор сводов; 2, 3 — скрытые обратные контфорсы подпорных стен; 4 — перевернутые арки-контфорсы; 5 — угловой фрагмент, укрепленный

железобетонной накладкой;

6 — фрагмент гибкой стены, укрепленный контрфорсом

толкающих упоров ограничивается пре-дельной их гибкостью, массой и углом наклона (не более 45°), выпрямление высотных сооружений осуществляется натяжными тросовыми системами. Существуют методы выпрямления, основанные не на подъеме, а на опускании сооружения с помощью домкратов, мешков с песком, сгораемых шпальных клеток, закладываемых в специальные штрабы и проемы со стороны, противоположной на

клону. Как при подъеме, так и при опускании промежуточное положение конструкции фиксируется временными прокладками и контролируется системой отвесов. При достижении проектного положения штрабы закладываются, швы зачеканиваются и инъецируются.

Особого рода сложность возникает при выпрямлении длинных волнообразно наклоненных стен (например, крепостных) или фрагментов деформи

рованных зданий. Принцип подъема или опускания сохраняется, однако возникает необходимость в искусственном расчленении конструкции на блоки — вертикальном распиливании и горизонтальном штраблении стен. Подъем крепостных прясел многометровой толщины и стен так называемой полубутовой кладки требует двух-стороннего или сквозного крепления, так как может сопровождаться расслоением кладки и выпучиванием лицевого слоя. Подъем крепостных стен успешно проведен при реставрации Кирилло-Белозерского, Боровского и Даниловского монастырей, Псковского кремля. Тонкостенные прясла и кирпичные ограды иногда могут быть выпрямлены и без разрезания на блоки с помощью распределительных траверс при дифференцированных усилиях в домкратах.

5.2.4. Укрепление элементов

распорных систем

Как отмечалось выше, почти лю-бой вид деформации арок и сводов есть заключительный или промежуточный этап многоходового процесса общей деформации здания или системы «памятник — среда». Поэтому полный комплекс укрепления распорных конструкций включает мероприятия по укреплению не только самих сводов, но и стен, .столбов, связей и других конструкций, несущих эти своды или воспринимающих их распор.

Укрепление опорного контура сводов. Наибольшую опасность для распорных конструкций представляет горизонтальная подвижка опор, при которой снижается подъем, высота сжатой зоны сечений и, соответственно, несущая способность арочных элементов. Поэтому одна из важнейших задач — обеспечение несмещаемости опор арок и сводов (рис. 98).

Распространенным приемом служит восстановление функций утраченного или поврежденного связевого каркаса. В расчищенные каналы древних деревянных стеновых связей устанавлива

ются металлические стержни из арматуры или проката, соединяемые в углах для образования замкнутого контура. В зонах приложения наибольшего распора, например в плоскости под- пружных арок, между распалубками или в средней части лотков сомкнутых сводов стеновой каркас соединяется с элементами воздушных связей, что снижает его деформативность и увеличивает зону удержания воздушной связи. Каналы бетонируются. При надлежащем армировании и сечении каналов стеновые связи могут работать как железобетонные пояса, способные воспринимать кроме растяжения и изгибающие моменты от действия распределенного распора на участках между анкерами связей.

Иногда при отсутствии каналов древних связей или по иным причинам возникает необходимость устройства наружного бандажа, стягивающего опорный контур в уровне пят сводов или выше. Например, свод Никольской церкви на Соловках укреплен постанов-кой наружного комбинированного (ме-таллического с железобетонными . ан-керными подушками) пояса, скрытого под конструкцией кровли.

Для предотвращения развития деформаций, связанных с неравномер-ными осадками, подвижками или пово-ротами стен и столбов, применяются, как правило, жесткие конструкции усиления, способные воспринимать большие сжимающие и изгибающие усилия. Иногда они сочетаются с гибкими связями, работающими только на растяжение. Например, в новгородском Знаменском соборе независимые перемещения стен и центральных столбов, вызвавшие критические деформации сводов подклета, предполагается остановить устройством системы пересекающихся металлических обетониро- ванных связей в уровне перекрытия (над сводами), а также установкой мощных железобетонных распорок между фундаментами. Все обоймы и распорки располагаются ниже уровня современного пола, но являются, тем не

98. Конструкции связевого каркаса I — «глухой»

железобетонный анкер; 2 — воздушная связь; 3 — 1

вильчатый анкер; 4 — угловая заделка современной стеновой связи: 5 — канал древней деревянной связи; 6 — сопряжение современных воздушной и стеновой связей; 7 — имитация деревянной связи; 8 — опорная железобетонная подушка-анкер; 9 — болтовое соединение разорванной металлической связи; 10 — анкер в виде пакета металлических профилей

менее, открытыми конструкциями, так как между ними экспонируются фраг-менты стен и столбов древней церкви Знамения.

В горьковском Благовещенском соборе укрепление опорного контура сводов верхнего яруса произведено с помощью системы монолитных железобетонных поясов, причем общий стяги

вающий пояс врезан по периметру с анкеровкой в кладку стен с внутренней их стороны.

В Соловецком монастыре в 1983 г. выполнено укрепление сползающей в ров восточной стены Новобратского корпуса с помощью системы перевернутых кирпичных полуарок, упирающихся верхним концом в низ цоколя

и° 1 /

Разрез а-а

180 Г лака 5. Инженерные вопросы реставрации памятников архитектуры

здания, а нижним — в валунный фун-дамент крепостной стены XVI в. Пере-вернутые арки и полуарки могут, видимо, использоваться как скрытые контрфорсы для фиксации взаимного положения блоков здания, расположенных на разных уровнях и на небольшом расстоянии друг от друга. Основным достоинством перевернутых арок стало то обстоятельство, что обратный распор от потенциальной подвижки пят компенсируется пассивным отпором грунта (постели) под аркой.

Существуют и открытые неперевер- нутые арки-распорки, в которых проти-водействие сжатию и смещению пят достигается пригрузкой арки, т. е. искусственным отпором. Применению арок-распорок, как и вообще открытых арочных конструкций укрепления, может препятствовать их архитектурная «активность». Более нейтрально выглядят контрфорсы обычной или современной конструкции.

Укрепление сводов, деформированных при смещении опор и при перегрузках. Восстановление несущей способности сводов при их выполажи- вании, провисании, волнообразной деформации и т. п. представляет сложную, порой трудноразрешимую задачу, так как снижение высоты сжатой зоны сечений при названных деформациях связано с необратимыми (в основном) изменениями геометрии сводов. Незначительное увеличение высоты сжатой зоны происходит при расклинке раскрытых швов снизу, так как при этом несколько увеличивается длина нижней поверхности и свод как бы поднимается кверху, а кривая давления опускается. Следует расклинивать одновременно обе поверхности. Естественно, что расклинка трещин и швов имеет смысл лишь при положительной кривизне свода, так как расклинка провисающих участков еще больше увеличивает их провис (рис. 99).

Эффективным, но редким способом изменения геометрии свода служит его «выдавливание» кверху до расчетного рабочего положения с помощью выд

вижной опалубки — так называемого зонта. При достаточно равномерном давлении снизу кладочные элементы раздвигаются, образуя временно совсем необжатые участки кладки, удержи-вающиеся на опалубке. Далее произво-дится равномерная зачеканка раствором раскрытых швов и трещин, и опалубка убирается. Приведенный способ уместен для пластичной кладки (слабый раствор, пустошовка) и при отсутствии какой-либо нагрузки на свод.

Часто применяющаяся зачеканка трещин и пустых швов не изменяет геометрии свода и не увеличивает высоты сжатой части сечения. Положительное действие данного способа заключается только в стабилизации существующей формы и в повышении сопротивляемости поперечным сдвигам (от местных нагрузок) за счет бокового сцепления раствора. Зачеканка или инъекция швов необжатых, так называемых висячих, зон не изменяет их характера, они остаются необжаты- ми, не работающими участками свода и удерживаются от падения лишь сцеплением раствора. Фиксация «висячих» зон возможна с помощью их подвески к дублирующим элементам — аркам, балкам, плитам, проложенным над сводом и передающим нагрузки на здоровые участки кладки или на опоры. Подобные решения осу-ществлены при укреплении сводов перекрытия Московской консерватории и других объектов. Следует помнить, что подвешивание рабочих зон сводов, как и их подпирание снизу, недопустимо, так как нарушает принцип существования распорных конструкций.

В некоторых случаях увеличения высоты сжатой зоны укрепляемого свода можно добиться и без изменения существующей геометрии за счет вклю-чения в совместную работу деформи-рованной полосы свода и дублирующего арочного элемента, который вы-кладывается и бетонируется поверху. Совместная работа слоев составного сечения обеспечивается радиальными

5 разрез а-а

/

99. У крепление

де формированных сводач

А — расклинка: / —

положение оси сжатой зоны

до и после деформации:

2—клин: Л^|—начальное «.

приложение нормальной

силы; Я/$ша— продольное

усилие от расклинивания;

.V,. —приложение суммарной

нормальной силы после

расклинивания: Б — стадии

«выдавливания'» свода

«зонтом»: Л — зачеканка

пустых швов между

отдельными камнями и

блоками; В — подвеска

«висячей» зоны: 4 —

провисшая часть свода;

5 — железобетонная плита:

6 -- анкеры; 7 — рабочая схема; Г— укрепление свода дублирующим арочным элементом

стержневыми шпонками и инъекцией существующих зазоров между слоями. Шаг и диаметр шпонок при этом определяются по величине сдвигающих усилий в составном сечении. Такой способ применен в 1981 г. в Астрахани при усилении деформированных крестовых сводов и подпружных арок Большой трапезной палаты кремлевского Троицкого собора.

Разгрузка деформированных сводов. В тех случаях, когда нерационально приложенная нагрузка создает не-допустимые напряжения в кладке или когда нет возможности погасить действие возросшего распора за счет ужесточения опорного контура, целесообразна частичная или полная разгрузка свода. Разгрузка сводов с помощью одиночных или перекрестных балок,

подведенных под стены, нагружающие свод, выполнена в Трапезной палате Андроникова монастыря, в Верхоспас- ском соборе Большого Кремлевского дворца, в соловецкой Никольской церкви.

В Трапезной палате Андроникова монастыря тонкие (в один кирпич) своды третьего яруса, сложенные в 1506 г., неоднократно деформированные, имеющие расчлененный опорный контур, не могли считаться надежным основанием для конструкций помещения, организуемого при приспособлении чердака над сводами. Поэтому в 1977 г. стены и перекрытие нового помещения (облегченной фахверковой конструкции) выполнены с опиранием на монолитные железобетонные балки (/=15,2 м, /г=0,8 м), забетонирован-ные с зазором 5—10 см от поверхности сводов. Балки опираются на угловые бетонные подушки, заанкерен- ные в кладку стен (рис. 100, а). Разгружая своды, балки одновременно работают как связевые элементы, препятствующие горизонтальным подвижкам стен, несущих эти своды.

Перекрестные железобетонные двухветвевые балки, разгружающие аварийный свод над Золотой Царицы- ной палатой Большого Кремлевского дворца, выполнены в 1979 г. различной высоты в соответствии с величиной потенциальных нагрузок (рис. 100,6). Их верхняя арматура соединена с анкерными шайбами в торцовых стенах с целью уменьшения пролетного момента. Ветви балок и соединяющие их диафрагмы врезаны в кладку нагружающих своды стен на 7—8 см с инъекцией усадочных швов. Зазор между низом балок и сводом составляет 5 см, воспринимаемая балками расчетная нагрузка — 1300 кН.

В соловецкой Никольской церкви помимо железобетонных балок, снима-ющих тяжелую продольную нагрузку с восстановленного участка свода Ризничной палаты, введены и две монолитные железобетонные арки с затяжками, усиливающие подпружные арки

100. Схема разгрузки

сводов

А — система

железобетонных балок над

крестовыми сводами

Трапезной палаты

Андроникова монастыря

(разрез, план):

1 — своды; 2 — трещины

деформации; 3 —

конструкции чердачного приспособления; 4— система балок; 5 — угловые опорные подушки; /> — система перекрестных балок над сводом (разрез, план)

свода в местах приложения чрезмерной поперечной нагрузки.

Эффективный способ разгрузки неустойчивого опорного контура от распора восстанавливаемых сомкнутых сводов, шатров и куполов — их замкнутое поярусное армирование. Качественно выполненное армирование кладки в средней трети высоты сводов способно существенно компенсировать нерациональность формы, снизить зна-чение изгибающих моментов и напря-жений в сечениях. Кольцевое армирование кладки заложено в проекте реконструкции купола мечети Рабия Султан в г. Туркестане. Поярусное армирование свода в сочетании с воз-душными связями выполнено при вос-становлении завершения надвратной церкви московского Даниловского мо-настыря (1984 г.).

Иногда представляется методически и логически оправданной замена восстанавливаемой распорной конст-рукции на ее безраспорную или «мало-распорную» имитацию. Тонкостенные железобетонные оболочки, имитирую

щие своды Трапезной палаты церкви Богоявления в Иркутске, способны гасить свой распор за счет жесткости армированных нервюр и опорных ребер.

Бетонные имитации небольших пологих сводов междуэтажных перекрытий могут выполняться с горизонтальной верхней поверхностью и плоским плитным армированием. В целях улучшения контакта с сохранившимися фрагментами старой кладки для изготовления бетонных сводов может быть применен так называемый кирпичный бетон с кирпичным боем вместо щебня и известково-цементным вяжущим.

Известную сухость, свойственную бетонным сводам, можно в значительной степени устранить «смягчением» опалубки, т. е. устройством ее поверхности без острых углов и кромок, со сплошной прокладкой из картона или строительного войлока, как это, например, успешно сделано в Иркутске на церкви Богоявления. При устройстве бетонных имитаций или при введении в кирпичные своды больших бетонных фрагментов и заплат резко меняется акустика помещений. Поэтому в их конструкциях должны быть преду-смотрены отверстия-голосники, сни-жающие мембранный эффект, а по верхней поверхности устроена засыпка из керамзита или другого легкого звукопоглощающего материала.

Укрепления при структурном раз-рушении сводов. Особую сложность представляет укрепление кладки при ее морозном или солевом структурном разрушении. Исследование большого числа сводов выявило достаточно «типовой» вид слоистого разрушения, когда регулярно замораживаемая мокрая кладка сводов расчленена на ряд самостоятельно существующих сводчатых образований толщиной 3—6 см, пролетом 1,5—3 м с чрезвычайно малой собственной устойчивостью формы. Любое давление на нижнюю поверхность таких сводов способно вызвать падение слабо скрепленных слоев как из растянутой, так и из сжатой зоны общей толщины свода.

Укрепление кладки сводов, имеющей слоистый характер разрушения, проведено на объектах Соловецкого монастыря, некоторых памятниках Ленинградской области и др. Временно подкрепленная нижняя поверхность сводов была «обобрана» от заведомо висячих элементов. Затем в швы были аккуратно забиты металлические костыли длиной 10—15 см с целью некоторой расклинки кирпичей в нижних слоях кладки, а также для крепления штукатурной сетки, используемой для армирования толстого намета при восстановлении утраченных зон кладки. Шаг костылей определялся по месту. Далее выполнялся послойный намет специального штукатурного раствора, включающего известь, цемент, це- мянку и песок.

Перечисленные меры позволили по-лучить достаточно устойчивые участки, способные воспринимать давление электродрели при сверлении скважин. Скважины иногда проходились на всю толщину свода и пересекали все рассло-ения. Часть скважин использовалась для установки анкерных стержней, а другая — для заделки инъекционных трубок, через которые производилось заполнение пустот и трещин раствором.

5.2.5. Укрепление

деревянных конструкций

Основной вид усиления стерж-невых систем: ферм, стропил и завер-шающих конструкций — частичная или полная замена их поврежденных эле-ментов. Способ замены и стыковки зависит от характера работы стержня в системе. Сжатые элементы — верхние пояса ферм и различные подкосы соединяются и включаются в работу с помощью лобовых и угловых врубок, подстрахованных хомутами и шпильками. Наиболее ответствен в сжатых частях ферм опорный узел. При его неплотном соединении, допускающем люфт, происходит «расползание» контура верхнего пояса. Соответственно опускаются подвешенные к

184 Глава 5. Инженерные вопросы реставрации памятников архитектуры

нему конструкции перекрытия или затяжка. Провис нижнего пояса тем больше, чем острее угол наклона верхнего: при 18-градусном наклоне верхних поясов ферм московского Манежа провис затяжек и потолка составляет 40—60 см.

Замена растянутых элементов — подвесок и нижних поясов ферм сложнее, так как при любом способе соединения материал стыкуемых конструкций работает в невыгодном режиме скалывания или поперечного смятия волокон. Обычно стык нижних поясов осуществляется с помощью боковых деревянных или металлических накладок, стянутых болтами. Иногда при небольших растягивающих усилиях применяется старый способ соединения — так называемый «голландский зуб».

Короткая вставка в поясах ферм, стропил, а также в балках перекрытий называется обычно протезом. Протезирование изгибаемых элементов, например концов длинных потолочных балок, требует высокой точности работ, применения тщательно подогнанных хомутов и стержней. Протезируются обычно уникальные неразрезные пояса ферм и балки или потолочные конструкции, несущие ценный лепной декор и имеющие акустическое значение (конструкции перекрытия Московской консерватории).

Если по какой-либо причине проте-зирование элементов и подтяжка узлов не обеспечивают несущей способности конструкции (или надлежащей геометрии подвесного перекрытия), фермы и стропила либо усиливаются дополни-тельными стержнями, либо дублируются современными конструкциями. К частичному дублированию относится, например, устройство металлических затяжек, разгружающих нижние пояса ферм и распорных завершающих систем, стойки и прогоны металлических фахверков в каркасных деревянных зданиях. При полном дублировании разгружаются все элементы исторических конструкций, которым отводится

главным образом экспозиционная роль. Пропорциональное и контролируемое разделение функций между дуб-лирующими и основными элементами, например стальными и деревянными балками перекрытий, представляется нереальным как из-за различных жест- костных характеристик материалов, так и из-за сложности передачи нагрузки.

Помимо решения методических проблем, а также вопросов статики и конструирования узлов из разнородных материалов, усиление и консервация деревянных сооружений подразумевают и обеспечение оптимального температурного-влажностного режима, вентиляции и пожарной защиты. Лесо-материал, заменяющий разрушенные элементы, должен быть кондиционным и ни в коем случае не служить стимулятором распространения гриба и жуков.

Укрепление и консервация срубов.

Укрепление массивных деревянных сооружений в виде простых и сложных срубов, мостов, ряжей и т. п. заключается главным образом в переборке венцов стен, подвалов, наката. Выборочная замена сгнивших венцов производится с местным «разжимом» сруба клиньями или домкратами. При замене подряд нескольких целых венцов, углов и несущих простенков вышерасположенная часть сруба вместе с конструкцией перекрытия предварительно вывешивается.

Следует заметить, что введение свежих бревен в сильно деформированные (перекошенные и провалившиеся) срубы мало влияет на их устойчивость. Более того, новые элементы, не будучи связаны в самостоятельный каркас, могут оказаться чужеродными жесткими включениями в пластичную структуру старого сруба, концентрирующими нагрузки и напряжения. Угловые соединения при высыхании новой (сырой) древесины расходятся, причем чем больше диаметр венцов и их влажность, тем больше зазор во врубках. Неплотные и пустые угловые сопряжения могут стать причиной выпадения

3. Системы инженерного оборудования а памятниках архитектуры 185

целой стены или обрушения всего сруба под действием ветровой и любой другой боковой нагрузки. Наиболее сложно укрепление высоких срубов — башен, церквей, мельниц.

Среди способов сохранения срубов — полная их переборка с предварительной нумерацией венцов и последующая специальная обработка древесины, например пропитка в вакуумных камерах. Необработанный, разобранный материал, оставаясь на площадке или в штабеле, может быстро потерять свои кондиции — усохнуть, загнить или деструктироваться из-за смены среды существования. Вновь собираемые на старом или, тем более, новом месте срубы из необработанной древесины часто настолько меняют свою геометрию, что их столярные и декоративные элементы — двери, окна, причелины и др.— оказываются совершенно непригодными, значительно не «вписываясь» в свои проемы и места. Любая разборка и транспортировка исторических срубов на территории специальных заповедников, как и использование для вычинки современной древесины, должны быть строго аргументированы.

5.3. Системы

инженерного оборудования в памятниках архитектуры

5.3.1. Специфика проектирования инженерных сетей и оборудования в памятниках архитектуры

При приспособлении памятника архитектуры необходимо оснастить его целым рядом технических систем, которые обеспечат необходимые комфортные условия для работающих в помещениях людей, сохранения музейных ценностей, а также для ограждающих койструкций самого памятника. Обычно в старых зданиях такие системы не соответствуют современным требованиям либо отсутствуют, и их приходится проектировать заново.

Современные строительные нормы и правила проектирования определяют

очень большой перечень необходимых технических систем и сетей в зависимости от назначения сооружения. Полное обеспечение всех оптимальных комфортных условий на уровне этих требований нередко может привести к нарушению художественного облика памятника, его ограждающих кон-струкций, декора. Поэтому современная практика проектирования систем инженерного обеспечения в памятнике архитектуры по большей части сводится к значительному отклонению от дей-ствующих нормативов в сторону разум-ного уменьшения числа систем, огра-ничения их функциональных возмож-ностей. Предпочтение отдается техни-ческим системам, которые необходимы для обеспечения оптимального темпе-ратурно-влажностного режима самого памятника, а также контроля за пара-метрами воздуха (отопление, вентиляция, контрольно-измерительные приборы и автоматика).

При реставрации памятников ар-хитектуры, особенно с сохранившимся убранством интерьера, решающим фак-тором в выборе уровня комфортных параметров (температура, освещенность, кратность обмена воздуха) и числа инженерных систем обычно служит не новое назначение помещений, как в новом строительстве, а необходимые, с точки зрения сохранности старых конструкций, живописи, экспонатов, температура и относительная влажность воздуха и необходимые, с точки зрения сохранности исторического интерьера, традиционные условия освещения (расположение источников света, уровень освещенности).

При проектировании технических систем в памятниках проектировщик имеет дело с ограждающими кон-струкциями, существующими длительное время. Материал их существенно изменил свойства, структуру, теплотехнические характеристики. По этой причине расчет теплообмена, выполняемый по современным таблицам и методикам, для памятника архитектуры может

быть только приближенным. Для вы-полнения точного расчета необходимо знать реальные свойства материалов по всему объему конструкций с учетом зоны их местоположения. Только в этом случае можно ожидать более точного совпадения расчетных параметров теплообмена в памятнике архитектуры с реальными.

В отличие от современных сооружений, памятники архитектуры часто имеют различную толщину ограждающих конструкций по их высоте. Так, в культовых зданиях она обычно составляет около полутора метров в нижней зоне при толщине стен барабана порядка 30—60 см. Значительная неравномерность распределения температур по высоте помещения влияет на теплообмен сооружения в целом. Это должно быть учтено при проектировании систем отопления в памятниках архитектуры.

Многие памятники имеют очень большую высоту при сравнительно не-большой площади. Обычно вытянутый кверху объем этих сооружений разделяется внутренними столбами и арками на более мелкие объемы. Недостаточная вентиляция в подобных помещениях должна учитываться при расчете их теплообмена. Изучение циркуляции воздуха дает возможность более правильного выбора мест установки отопительных приборов, вентиляционных отверстий, скоростей движения воздуха и пр.

Еще одна особенность проектирования инженерных систем и сетей в памятниках архитектуры со сложной внутренней структурой заключается в невозможности однозначно задать параметры внутреннего воздуха. Для разных «составляющих» памятника — самого здания, живописи на его стенах, предметов внутренней обстановки, различных экспонатов, а также для человека, работающего в помещении, требуется соблюдение различных параметров. Поскольку никакая техническая система не дает принципиальной гарантии обеспечения двух и более

граничащих условий, ее приходится рассчитывать либо на параметры, оптимальные для какой-либо одной из этих «составляющих», либо на некоторые усредненные компромиссные параметры, которые ни для одной из них не могут быть оптимальными. Поддержание микроклимата в памятнике должно быть прежде всего направлено на обеспечение сохранности ограждающих конструкций и декора. Исходя из этого условиями оптимального температурно-влажностного режима обычно принимаются условия невыпадения конденсата на внутренней поверхности ограждающих конструкций, а также минимизация потоков влаги и температуры в них.

Трудности создания оптимального режима эксплуатации памятников ос-ложняются требованием не искажать облик сооружения.

Для оптимизации параметров внут-реннего воздуха в памятнике исполь-зуются:

ограниченное проветривание здания в такое время года, когда наружный воздух, попадая внутрь здания, может прогреть внутренние поверхности ограждающих конструкций, не вызывая при этом выпадения конденсата на внутренних поверхностях ограждения. В этом случае в здании практически отсутствуют какие-либо технические устройства поддержания параметров температурно-влажностного режима, кроме контролирующих их приборов. Оно обеспечивается проветриванием, осуществляемым в соответствии со специально разработанной инструкцией;

ограниченный подогрев воздуха внутри помещений. Температура подо-грева выбирается с таким расчетом, чтобы температура внутреннего воздуха была выше точки росы (т. е. тем-пературы, при которой при данном со-держании влаги в эоздухе происходит выпадение конденсата);

традиционные системы отопления, обеспечивающие нормированный уровень параметров (Г=18°С, относительная влажность ф=55%);

кондиционирование с параметрами воздуха (Т и <р), плавно меняющимися в течение года в зависимости от изменения параметров наружного воздуха.

Таким образом, обеспечение более высокого уровня оптимизации параметров воздуха связано с усложнением и увеличением объемов технических систем и средств, что в итоге может привести к значительным потерям как в интерьере памятника, так и в его ограждающих конструкциях. Это обстоятельство должно учитываться уже на стадии выбора новой функции памятника, поэтому его изучение, с точки зрения возможности внедрения современных технических систем при минимальном ущербе для сохранности, следует начинать как можно раньше.

Следующая особенность проектиро-вания технических систем обеспечения параметров внутреннего воздуха в па-мятниках архитектуры — значительная тепловая и влажностная инерционность ограждающих конструкций, обусловленная их массивностью, что вызывает необходимость принимать во внимание такое понятие, как «теплоустойчивость» здания, а также влажностный режим ограждающих конструкций. Параметры, реально создаваемые в памятнике внедренными системами, часто от-личаются от запроектированных. Это приводит к необходимости предусмат-ривать в этом случае более широкие возможности их регулирования. Кроме того, всякая система их стабилизации по этой же причине требует в обязательном порядке индивидуальной наладки и экспериментальной доводки.

Приходится сталкиваться еще с целым рядом технических трудностей, непосредственно вытекающих из осо-бенностей памятников. Это отсутствие вспомогательных технических площадей, большие толщины стен, наличие сводов, живописи, декора и т. п., а также отсутствие закладных и проходных деталей. При проектировании систем отопления и вентиляции необходимо максимально использовать все

имеющиеся на памятнике технические и конструктивные возможности, зало-женные при его строительстве (все-возможные продухи, вентиляционные каналы, печи, дымоходы, пробитые проемы, подлежащие заделке, и т. п.). Все эти возможности необходимо изучить на объекте до начала проектирования систем. Их использование снижает стоимость технических систем, а также уменьшает степень искажения интерьера памятника.

Для правильного решения этих вопросов инженеры-проектировщики должны подробно ознакомиться с материалами архитектурного исследо-вания, а иногда и принимать в них участие. Архитектор — автор проекта реставрации участвует в выборе или согласовывает типы используемых при-боров (особенно осветительных и ото-пительных), места их установки, места прокладки трубных и кабельных ком-муникаций, места расстановки оборудо-вания, места прохода коммуникаций через перекрытия, стены и т. п. Вся эта работа, в отличие от нового проектирования, требует корректировки на объекте, в натуре.

5.3.2. Особенности проектирования

систем отопления и вентиляции

При приспособлении памятника архитектуры к новой функции системы отопления привносятся в существующие строительные конструкции и планировку помещений и должны быть тактично вписаны в интерьер. В этом случае наиболее важными из предъявляемых требований к отопительным системам вообще становятся следующие:

архитектурно-строительные (соот-ветствие интерьеру помещений, ком-пактность, увязка со строительными конструкциями);

санитарно-гигиенические (поддер-жание равномерной температуры поме-щений, ограничение температуры на-гревательной поверхности и возможность ее очистки);

эксплуатационные (долговечность,

простота и удобство управления и ремонта, бесшумность, тепловая устойчивость) .

Производственно-монтажные тре-бования, предъявляемые к установкам отопления в современных зданиях, в реставрации не могут быть выполнены, так как механизация работ в памятниках архитектуры, как правило, невозможна, работы по монтажу систем отопления и сопутствующие строительные работы (пробивки отверстий, штраб и т. д.) выполняются вручную. Возможность использования типовых деталей и узлов минимальна.

В современных условиях старые традиционные способы отопления, как правило, не могут быть использованы. Они должны быть заменены на совре-менные системы отопления с безусловным и максимальным использованием существующих в здании элементов старых отопительных систем (каналов, продухов и т. п.).

В современной практике в памятниках архитектуры используются системы отопления с различными тепло-носителями. Наиболее часто применяются водяные системы с центральной теплосетью или местной котельной (угольной, газовой, электрической). Используются также системы воздушного отопления, реже — электроотопление с прямой трансформацией электроэнергии.

Водяное отопление. В памятниках наиболее широко используются гори-зонтальные однотрубные или двухтрубные системы с нижней разводкой магистралей (рис. 101). Положительное качество этой схемы — малое число стояков, что сокращает число пробивок отверстий в перекрытиях. Нижняя разводка магистралей улучшает восприятие интерьера. Магистрали по возможности прокладываются скрыто в конструкциях здания (в полу, подпольных каналах, иногда в каналах и штрабах, расположенных в ограждающих конструкциях). При скрытом размещении магистралей требуется обеспечить свободный доступ к ним

для осмотра, ремонта и замены в процессе эксплуатации систем.

В качестве отопительных приборов чаще всего используются гладкопо-верхностные радиаторы или ребристые конвекторы. Иногда в качестве отопи-тельных приборов используют так называемые отопительные шкафы раз-личных конструкций (водяные и элект-рические). Широкое распространение они нашли при отоплении памятников культовой архитектуры больших объемов, имеющих стенописи, что не позволяет установить другие отопительные приборы. В таких сооружениях приме-няется также система «панельно-лучис-того» отопления, нагревательные эле-менты которой размещаются в конст-рукции пола (рис. 102). При реставрации памятников архитектуры, имеющих старые отопительные печи, часто используют прием размещения совре-менных отопительных приборов в рес-таврируемых и восстанавливаемых печах, создавая эффект их работы.

В очень высоких помещениях (нап-ример, в памятниках культового зод-чества) обычные отопительные системы работают как бы только на нижнюю зону, верхняя же зона не прогревается. Теплый воздух из нижней зоны, поднимаясь вверх, соприкасается с холодными ограждающими конструкциями верхней зоны, имеющими малую строительную толщи